Измена. Красная линия

Закатываю глаза к потолку и чисто риторически спрашиваю:

– За спасение?

– За чай.

Фыркаю. И тут же замечаю официантку-Леночку, которая направляется к нам со счётом и терминалом оплаты.

– Спасибо, – я торопливо натягиваю широченную благодарную улыбку, аж щеки болят. – Могу идти?

Не успеваю встать, как Егор снова удерживает мою руку, но на этот раз припечатывает её своей ладонью к столу. Его глаза глядят холодно, без насмешки.

– Тебе есть куда пойти?

– Нет, – отвечаю предельно честно.

– Тогда вернись на место и не дёргайся, – он не повышает голоса, но в его резком тоне снова слышатся нотки язвительности. Бесячие. – Мало ли что тебе опять в голову взбредёт. Ещё от надуманной безысходности всё-таки сбросишься вниз.

Глупость конечно, но настроение поднимает.

– Беспокоишься? Значит, всё это не только из-за моей заурядной задницы, – даже не пытаюсь скрывать своё любопытство. – Есть и другие причины.

– Ждёшь слёзную историю?

Я согласно киваю. Егор берёт чайную ложку, переворачивает “ручкой” к себе и шутливо делает вид, что протыкает ею своё сердце. Смеясь, продолжает:

– Что-нибудь о том, как я потерял первую любовь на этом мосту а ты безумно на неё похожа? Или то, как мы с женой, будучи романтичной парой, прикрепили замок к тамошним перилам. В знак вечной любви, а ключ выбросили в реку. Жена оставила меня, и теперь, по вечерам я вынужден нырять, чтобы найти этот чёртов ключ, без которого никак не могу открыть грёбаный замок и забыть любимую супругу. Оно?

Бессознательно задерживаю дыхание и натужно сглатываю.

– Так ты женат?

– Нет. Я просто хочу сказать, что ничего другого ты от меня не услышишь, – хмыкает Егор, последним глотком допивая остатки своего остывшего кофе. – А теперь поднимай свою привлекательную пятую точку и иди за мной. Ты вся мокрая и грязная. Вполне возможно, что имеются ещё какие-то невидимые сейчас серьёзные повреждения, кроме очевидных проблем с головой. Тебе, похоже, всё равно, а люди вокруг таращатся.

– Хам обыкновенный, – сразу ставлю ему точный диагноз, и поднимаюсь следом за ним, бережно перевешивая фотокамеру с одного плеча на другое.

– Это факт, милая, – улыбается мне Егор. – Боюсь тебя шокировать, но я гораздо хуже, чем ты обо мне думаешь.

Понятия не имею, почему я вот так просто доверяю свою жизнь наглому незнакомцу, но уже через несколько минут мы молча возвращаемся к тому самому мосту, а уже оттуда уезжаем на его роскошной машине (к слову, одной из самых дорогих современных седанов с дьявольским трезубцем на радиаторной решётке).

Я безучастно смотрю в окно со стороны пассажира, неосознанно натягивая и пряча кисти рук в растянутые рукава джемпера, несмотря на то, что мужское пальто всё ещё на моих плечах, а в салоне автомобиля приятно тепло. Егор неотрывно глядит на дорогу, однако тянется к приборной панели и включает мягкий подогрев моего сиденья. Очевидно, думает, что я этого не замечаю.

Глава 2.3

Яркий свет фар от встречных автомобилей слепит глаза. В обе стороны давно и безнадежно собралась чудовищная пробка, а это прежде всего время подумать.

Безотрывно гляжу на придорожные фонари, а случайный незнакомец увозит меня всё дальше от дома, семейная небольшая квартирка в котором всего за пару минут стала для меня самым ненавистным местом.

Глупо подвергать себя опасности, то так же очевидно нелепо видеть её во всём.

Я этому Егору совсем не доверяю, но вряд ли он сделает мне больнее, чем уже сделали двое самых близких людей. Только если он не какой-нибудь маньяк/шизофреник/или банальный извращенец со странностями.

От Маринки слышала я как-то историю, о которой по большому секрету рассказала ей “подруга её подруги”. Мол та познакомилась с парнем где-то в приличном клубе. Понравились друг другу, люди взрослые, – сразу поехали к нему. Она бокал шампанского допить не успела, как он разделся догола (оставив на шее только обыкновенный галстук), надел ролики и… Вот так она его и катала по квартире, разумеется, держа исключительно за… галстук.

С моих губ срывается короткий истеричный смешок. Ничего не могу поделать – глаза самопроизвольно косятся на Егора, чтобы убедиться в отсутствии у него галстука.

Верхние пуговицы на его рубашке небрежно расстёгнуты. Миную глазами крепкую шею, на которой сейчас замечаю довольно странную татуировку со штрих-кодом, и останавливаю блуждающий взгляд на лице. А если конкретнее, то подсматриваю сквозь ресницы на его чувственный рот с полной нижней губой.

Как только замечаю очевидный намёк на усмешку – тут же отворачиваюсь.

Очень удивляюсь, когда конечной точкой нашего маршрута оказывается престижный район на Пресненской набережной.

Егор выходит из машины первым. Я медлю чуть дольше, чем следует. Автомобильный салон отчего-то кажется мне сейчас не самым удобным, однако наиболее безопасным местом.

Смотрю на мужскую удаляющуюся спину, пока подсознание тихонько твердит, что я точно пойду за ним следом, а потому, моя заминка – это всего лишь оттягивание времени. Резко вздрагиваю, когда срабатывает звуковой сигнал блокировки и тут же разблокировки автомобильных дверей; моментально выскакиваю наружу.

– Предпочтёшь ночевать на парковке? Так и быть, я вынесу тебе какое-нибудь одеяло, – Егор даже не оборачивается. Прикладывает к замку магнитный ключ.

Слышится характерный писк. Понимаю, что приглашений больше не будет, а их и не требуется – я оказываюсь в жилом подъезде Южной башни Око, даже быстрее самого хозяина квартиры.

– Какой-то ты слишком добрый для маньяка, – говорю и тут же обхватываю себя руками, чтобы скрыть дрожь. От переизбытка эмоций трясёт всю.

– Ты просто не знаешь каков я в деле, – фыркает он, закрывая дверь изнутри и проходя к одному из скоростных лифтов.

Предпочитаю это замечание просто проигнорировать.

В полной тишине мы поднимаемся на 83-тий этаж и заходим в квартиру.

После нашей со Стасом двушки, она кажется мне просто огромной, хотя, по словам Егора, здесь всего две жилых комнаты. Моё внимание привлекает буквально всё, но больше – панорамные незанавешенные окна с потрясающим видом на столицу.

Молодец. Зарабатывает свои миллионы, не успев состариться. Становится интересно, кто же он по профессии?

Пока Егор теряется где-то в пространстве квартиры, я осматриваюсь.

На низком журнальном столе перед диваном, на самом диване, в кресле-реклайнере и даже на кухонном острове – повсюду фотографии. Девушек. Обнаженных. Живых и мёртвых.

На несколько секунд меня охватывает такая животная паника, что я не могу дышать. А затем мою голову пронзает мысль: этот мрачный тип всё-таки оказался серийным убийцей! Если ни кем-то похуже.

Всё. Просто роликами здесь не отделаться.

Мне реально становится дурно.

Судорожно я хватаю ртом воздух и пячусь назад, пока не натыкаюсь на рабочий стол, где тоже царит невообразимый беспорядок: мятые исписанные листы, какие-то рисунки и наброски, круги от чашек и пятна от кофе; опять фотографии, только на этот раз с изображениями разной тематики. Здесь и живая природа, и чьи-то портреты, есть даже… изуродованный труп.

Сердце на паузе. Страх сковывает тело.

Совершенно случайно среди всей этой кучи, глазами нахожу сложенную газету с кричащей передовой статьёй:

“Проклятое шоссе открыло сезон: жуткие подробности двойного убийства проституток”