Три трупа в Блэкхолле

Девочка вздрогнула, словно испуганная лань. Он, увидев её лицо однажды, уже никогда не забыл его. Большие зелёные глаза, обрамлённые длинными ресницами, щёки в румянце, чуть вздёрнутый нос – она походила на фарфоровую куколку, сбежавшую с витрины магазина. За свою маленькую жизнь Финн не встречал никого красивее.

– Ты кто? – спросила она изумлённо.

Он открыл рот, чтобы назвать своё имя, как вдруг в спину ему прилетело что-то маленькое и тяжёлое. Раздался воинственный клич – парень в бейсболке, рыжая девица и ещё трое их друзей смотрели на Финна и девочку сверху вниз. В руках каждый держал по камню.

– Вот мы тебя и нашли, чудила!

– Ну, сейчас ты у нас получишь!

Финн схватился за первую попавшуюся палку: он был готов отбиваться от вероломных соперников до последнего. Но их внимание вдруг привлёк другой занимательный факт.

– Чудила теперь не один. С ним девчонка Берроуз, – констатировала рыжая бестия. – Можем и с ней разобраться заодно. Все говорят, что она ведьма.

Её личико хищно вытянулось. Парень в бейсболке рассмеялся. Девочка с кукольным лицом, которую называли Берроуз, резко вздёрнула подбородок; глаза её из наивных сделались грозными.

– Будь я ведьмой, то превратила бы вас всех в лягушек и сварила бы суп, – заявила она. Финн не заметил, как девочка оказалась в шаге от него.

– Она точно ведьма, – сказал один из нападавших. – Её бабка насылала на всех проклятия, говорят, её даже сожгли на костре!

Послышалось хмыканье.

– Может, нам её тоже сжечь? – спросил кто-то воодушевлённо. – Устроим большой костёр! Уилл, у тебя ведь есть спички?

Парень в бейсболке – его и звали Уиллом – с готовностью вытащил из кармана коробок спичек. Финн заметил, что эта вскользь высказанная идея вызвала дружный восторг. Девочка рядом вздрогнула, их взгляды пересеклись; в её глазах он прочёл страх и понял, что эта угроза вполне осуществима.

– Только подойди, – сказал он Уиллу, когда тот сделал шаг им навстречу. Что странно, мальчик никогда не считал себя храбрецом, но сейчас, вооружённый одной только палкой, чувствовал себя настоящим рыцарем.

Дети рассмеялись.

– Вы посмотрите, у ведьмы появился жених, – прокомментировала рыжая. – Тоже мне, защитничек!

Уилл сделал выпад в сторону девочки, но Финн тут же замахнулся на него палкой. Тот быстро отклонился, раскрыв глаза в изумлении: сразу стало ясно, насколько он трусоват.

– Убери от меня свою палку, придурок, – сказал Уилл. – Только притронься ко мне – сядешь в тюрьму! В колонию для несовершеннолетних! Клянусь, только одна царапина появится на моём теле…

– Какой же ты трус, Гаррисон, – заметила девочка Берроуз со смелым презрением. – Минуту назад ты угрожал поджечь меня, а теперь прячешься за родителей. До чего жалкое зрелище!

– Захлопни пасть, ты, ведьма!

Он поднял руку, чтобы ударить её, но Финн бросился наперерез.

– Убери от неё руки! – рявкнул он и что есть мочи ткнул врага палкой в живот.

Уилл согнулся пополам под нестерпимый хохот своих же друзей. Финн ударил его прямо в солнечное сплетение – сейчас тому не хватало воздуха, и у них было время, чтобы уйти восвояси.

– Бежим! – сказал он.

– Нет, – ответила девочка. – Я от них не побегу.

Что-то было в её лице особенное – решительное, мрачное, совсем не детское. Со взрослой мудростью и гордостью она взирала на своих недругов, словно была готова в момент отразить любой их удар. Финн вдруг почувствовал себя невероятным трусом. Раз этой маленькой девчонке хватает храбрости смотреть врагу в лицо, то почему ему – нет?

Негодяй Уилл отдалился от них, приник поближе к друзьям, словно ища в них защиты. Но те были слишком уж позабавлены и возбуждены, чтобы обратить на него внимание.

– Вы у меня ещё узнаете. Узнаете, – просипел парень. Знаком он велел друзьям убираться прочь. Они скрылись из виду так же неожиданно, как и появились.

Финн долго прислушивался к шелесту воды и листвы, прежде чем убедился, что хулиганы ушли окончательно. Девочка Берроуз села на прежнее место, как ни в чём ни бывало, и склонилась над прозрачной водой.

– Что ты делаешь?

– Ищу рыбок, – объяснила она. – Их здесь много. Вот, смотри!

Она запустила пальцы в воду, и Финн заметил ярко-золотых рыбок с длинными хвостами. Они мелькнули перед ними и тут же исчезли в водорослях.

– Красиво, – оценил он, хотя смотрел совсем не на рыбок. – Мне понравилось, как ты пела. Меня зовут Финн. Уотерфорд, – уточнил он значительно. Все взрослые представлялись именем и фамилией, а ему именно таким и хотелось перед ней выглядеть.

– А я – Кэссиди. Кэсси.

Спустя несколько минут молчания он сказал:

– Мне нужно вернуться. Отец скоро придёт с работы. Он ругается, когда меня нет дома. Мы ещё увидимся, да?

Кэсси ответила ему одной улыбкой. И, хотя она ничего не сказала, Финн мог поклясться, что она тоже не прочь увидеть его снова.

Несмотря на спешку, он вернулся домой позже отца. Тот ждал его разъярённый. По одному взгляду Джека стало ясно: его дело – дрянь.

Как оказалось, мерзкий Уилл не соврал: его отец действительно был большой шишкой в городе и владел единственным в округе заводом. Когда взволнованная миссис Гаррисон сообщила ему о том, что сына избил приезжий мальчишка, тот сразу же вызвал старшего Уотерфорда на серьёзный разговор.

– Плевать я хотел, на кого он напал. Пусть он и убьёт кого – мне всё равно! Держись от этого папенькиного сынка подальше, ясно тебе? – подытожил Джек после своей унизительной тирады. – Просидишь все каникулы под домашним арестом! Подумаешь над тем, кого можно бить, а кого – нет. Будет тебе уроком…

В этот раз Финн не ослушался отца. Но чем старше он становился, тем сильнее в нём вспыхивал огонь неповиновения.

В главе приведена цитата из песни «Where the Wild Roses Grow» авторства Nick Cave & The Bad Seeds & Kylie Minogue

Глава 5. Кто прикончил Уильяма Гаррисона?

Шериф всю ночь просидел в своём кабинете и не сомкнул глаз. Он был настолько погружён в мысли об убитом Гаррисоне-младшем, что совсем позабыл о сне. Тем более, по собственным подозрениям, в ближайшие дни он вряд ли сможет уснуть. Рич предупредил Полсон, что после утопленника она несколько дней проведёт без сна; но ведь и сам он, хоть и не был желторотым юнцом, с трупами имел дело крайне редко.

После окончания академии он сразу же был направлен в полицейское управление Блэкхолла. Сотрудников полиции здесь никогда не хватало: во всём Мичигане не нашлось бы и десяти профи, которые согласились бы ехать в эту дыру добровольно. А двадцатисемилетнему авантюристу Ричардсу и море было по колено: он с готовностью уехал из родной Джорджии на север и вот уже тридцать лет трудился на благо страны. За все тридцать лет в этой глухой провинции он считанные разы видел трупы – чаще то были обычные алкоголики или наркоманы, переборщившие с «дозой». Лишь пятеро горожан на его памяти погибли от чужих рук. Сын мэра, видимо, станет шестым.

Рич в деталях помнил все свои расследования. Калеба Бушнелла, владельца табачной лавки, убил молотком его собственный арендатор (они вместе выпивали). Мередит Крейн двадцать с чем-то лет назад накормила ядом её внучатая племянница, чтобы заграбастать себе семейные владения и деньги (оказалось, завещание было составлено даже не в её пользу, так что грех её был не только жесток, но и глуп). Брат Дастина Гиббонса, такой же опустившийся пропойца Зак, прикончил жену по пьяни и пытался скрыться от правосудия в лесу (спустя пару дней поисков Рич всё равно настиг его, голодного и полубезумного). Ещё было дело о сгоревшем доме Уотерфордов – то кошмарное лето надолго вонзилось ему в память. По всем признакам, пожар был устроен намеренно, а в результате погибли двое людей, и убийца их официально так и не был найден.

Шериф долго копал, но так и не смог найти достаточно доказательств, чтобы подтвердить свои догадки. Обнаруженные улики отнесли к косвенным. Все эти годы главный подозреваемый расхаживал на свободе и бесчинствовал прямо перед его носом.

За окном забрезжил рассвет. Рич смотрел отсутствующим взглядом на багровеющее небо. Что-то внутри него напрочь отказывалось верить, будто в этом безбожном городе может быть место солнцу. Блэкхолл не зря получил своё название: это было тёмное место, полное чёрных закоулков и мрачных тайн, злостно оберегаемых жителями. За все годы жизни здесь шериф по-прежнему считал себя пришлым и гордился этим; а местные – почти все – были для него людьми потерянными и заблудшими.

Раздался стук в дверь.

– Бетани? Проходи. Чего ты хотела?