Гений без лица

– Ты сошла с ума?

– Да ладно тебе, Тео. – Она потянула юношу за руку. – Он может даже и не заметит ошибку. А у тебя повысится средний бал.

– Глупости, – отдернул руку товарищ – он тут же поймет, что это моих рук дело. Тогда у меня будет еще больше проблем с физикой.

Но Софи его не слушала. Она со смехом посеменила в сторону учительского стола. Тео шел за ней, бесконечно окликая подругу. Девочка артистично подкралась к компьютеру и нажала кнопку включения:

– Пароля нет, ты представляешь!

– Софи, это уже не смешно. Пойдем отсюда.

Но девочка продолжала загадочно улыбаться и что-то нажимать. Конечно, она не собиралась всерьез менять оценки старшеклассника: это могло бы действительно оказать на его успеваемость негативное влияние. Но ей хотелось отвлечь и развеселить юношу. Способ Софи выбрала самый неудачный.

Теодор подошел совсем близко и схватил ее за руку:

– Софи, мне не нравится то, что ты делаешь.

– Ты злишься на меня?

– Пока еще нет, но если ты не перестанешь…

– Ладно-ладно, зануда. – Раздосадовано ответила подруга.

Она нажала кнопку выключения.

На учительском столе помимо компьютера было еще несколько любопытных ее глазу предметов: фирменная ручка с гравировкой – подарок от жены, стопка непроверенный тетрадей и черная замшевая шляпа.

– Ого! – Вскрикнула Софи и натянула шляпу на голову. – Та оказалась ей слишком велика и постоянно спадала на глаза.

Девочка вышла в центр класса и низким басом процедила:

– Мистер Остерман, расскажите-ка нам про скалярную величину, помноженную на магнитную индукцию…

Теодор рассмеялся:

– Почти, очень похоже получилось.

– Милый юноша, вы обязаны подобающе отвечать своему учителю! – грозно проговаривала подруга.

Тео попытался отобрать шляпу у Софи. Девочка увернулась.

Неожиданно для хулиганов дверь в кабинет резко отворилась. Ученики, застигнутые врасплох, мгновенно пролезли под учительский стол, затаившись в неестественных скрюченных позах. Софи наступила на ногу другу. Тео хотел возмутиться, но хулиганка ладонью прикрила его рот.

В кабинете слышались шаги. Профессор Мейер закрыл створчатое окно и уже направился к учительскому столу. На счастье Тео и Софи, его окликнули:

– Генри. – Послышался женский голос у двери.

– О, ты уже пришла. – Оживленно произнес профессор. – Подожди меня минуту, миссис Мейер.

– Поспеши, мы должны сегодня приготовить индейку.

У спутницы профессора был приятный мягкий голос. Юноша сожалел, что не может вылезти из-под стола и вглядеться в ее лицо.

– Лия! – Возмутился профессор. – Опять ты за свое. Прошло уже столько лет, я не хочу отмечать этот день.

– Но ты будешь. – Утверждала женщина. – Тебе придется с этим смириться.

Профессор Мейер подошел к столу совсем близко, так, что Софи и Тео смогли без труда разглядеть его черный брючный костюм.

– Смириться, говоришь? – Игриво отвечал учитель. – Я лучше подожду, когда Марк Беркъерс завершит свое изобретение и отправлю тебя обратно!

– Да как ты смеешь?! – С возмущением, но в тот же время, не скрывая улыбки, отвечала женщина. – Да я сама с нетерпением жду возможности сбежать от тебя куда подальше.

– Бесполезно. – Усмехнулся мужчина. – Я достану тебя даже в восемьдесят девятом году.

На вид серьезный и харизматичный профессор оставаясь наедине со своей женой, превращался все в того же шутливого мальчишку, которым был два десятка лет назад, в первые дни и месяцы их знакомства. Тео никак не мог ассоциировать этот мягкий заигрывающий голос с образом строгого профессора, коим он знал своего учителя. Но сейчас мужчина был уверен, что в помещении больше никого нет, а потому позволял себе наигранную вальяжность и немного фамильярное поведение.

Дверь захлопнулась. Софи и Тео покинули свое убежище и тут же поспешили к выходу. В висках все еще бил волнительный пульс: они почти попались. Еще пару сантиметров в сторону учительского стола, и Тео бы уже не смог избавиться от неприятностей, которые сулила ему эта неожиданная встреча.

Невольно подслушанный разговор был коротким. Для Софи он не имел никакого значения. Но с юношей все было иначе. Ведь он знал о машине Марка Беркъерса, об истории создания великого изобретения, которая еще не произошла. Он знал также, что мистер и миссис Мейер, по логике всех вещей на планете, не могли обладать такой информацией. Однако они шутили что-то про пока еще безызвестного Марка Беркъерса и 2089-ый год.

«Как это возможно – думал он, – я не ослышался? Они ведь так и сказали?». По дороге домой он кивал болтушке Софи, делая вид, что внимательно слушает ее рассказ о сегодняшних приключениях в школе. Но сам не мог избавиться от навязчивых мыслей. Чем больше Тео пытался вспомнить точные слова, услышанные из-под учительской столешницы, тем сильнее путался в своих мыслях.

Из раздумий его выдернуло осознание того, что спутница до сих пор была в шляпе профессора Мейера:

– Софи! – Испуганно произнес юноша. – Шляпа!

Девочка схватилась за голову:

– Ой… – Растерялась подруга. – Я, кажется, забыла ее снять.

Тео взял головной убор в руки и рассмотрел со всех сторон:

– Нужно будет вернуть ее профессору. – Решил он. – Подложу в следующий вторник также незаметно, как и взяли. А пока, пускай она будет здесь.

Теперь шляпа висела на настенном крючке, рядом с кроватью именинника. И каждый раз, обращая на нее свой взор, Тео невольно вспоминал загадочные слова профессора об изобретении Марка Беркъерса.

По случаю праздника, миссис Лукас позволила своим подопечным посмотреть за полночь несколько фильмов, поэтому сегодня «нелегальное» совещание проходило абсолютно законно. Кинофестиваль устроили в комнате мальчиков. Теодор предусмотрительно расположился на своей кровати в ожидании, когда его заберет сон, плавно и каждый раз незаметно отправляя в далекий 2106-ой год.

Художественный фильм оказался скудным на сюжет: кино выбирала Софи, поэтому всем приходилось смотреть затянутую любовную историю.

– Давай останемся здесь. – Прошептала главная героиня фильма. – Навсегда.

– Ох, Амалия… – Вторил ей мужчина. – Ты же знаешь, что я никогда тебя не оставлю.

И они слились в глубоком поцелуе под грустную музыку и крупные капли дождя.

Тео на секунду представил на месте героев себя и Софи, но тут же одумался: «Какая нелепость. Я, наверное, никогда не смогу полюбить даже одного человека. Не то, чтобы жениться и заводить семьи в обоих мирах».