Приключения Рольфа

Однажды весною он встал до восхода солнца и погнал корову в лес. Он встретил незнакомого человека и очень удивился, когда тот подозвал его. Подойдя к нему ближе, он увидел, что это человек высокого роста, с тёмной кожей и чёрными прямыми волосами с проседью… индеец, без сомнения. Незнакомец протянул ему мешок и сказал:

– Я загнал енота в это дупло. Подержи мешок, а я вгоню его туда.

Рольф охотно согласился на это и подержал мешок у дупла, а индеец вскарабкался по дереву до второго отверстия повыше и, просунув палку в дупло, пошевелил ею там несколько раз. В дупле послышалось царапанье, и мешок вдруг наполнился и сделался тяжелее. Рольф с торжествующим видом поспешил завязать его. Индеец усмехнулся и спрыгнул на землю.

– А теперь что будешь делать с ним? – спросил Рольф.

– Учить собаку, – был ответ.

– Где?

Индеец указал в сторону Эземукского пруда.

– Так ты, значит, тот певец-индеец, который живёт под Эбской скалой?

– Да. Некоторые называют меня так. Настоящее моё имя Куонеб.

– Погоди часок, я вернусь и помогу тебе, – сказал Рольф, в котором сразу проснулся врождённый охотничий инстинкт.

Индеец кивнул головой в знак согласия.

– Крикни раза три, если не сразу найдёшь меня, – сказал он, перекидывая через плечо палку, на конце которой и на приличном расстоянии от его спины висел мешок с енотом.

Рольф погнал корову домой.

Он предложил свои услуги индейцу под влиянием внезапно охватившего его увлечения, но, как только вернулся к обычной суетливой обстановке дома, сразу почувствовал, как трудно будет ему вырваться оттуда. Долго ломал он себе голову над тем, какой предлог выдумать, чтобы отлучиться, и наконец остановился на двух поговорках: "Если не знаешь, как тебе поступить, не поступай вовсе" или "Если не можешь добиться чего-нибудь деликатным способом, иди напролом".

Он накормил лошадей, вычистил конюшню, подоил корову, накормил свиней, кур, телят, запряг лошадь, наколол дров и свёз в дровяной сарай, выпустил овцу, привязал лошадей к телеге, процедил молоко в крынки, подсыпал побольше кукурузы в кадку для корма свиньям, помог вымыть посуду после завтрака, исправил изгородь, принёс картофелю из подвала, работая всё время под аккомпанемент сварливого языка тётки. Кончив всё это, он погнал опять корову в лес с твёрдым решением вернуться поскорее.

Глава 4. Охота на енота приносит Рольфу много неприятностей

Не час, а целых три часа прошло, пока Рольф добрался до Пайпетевского пруда. Он никогда ещё не был в этом месте; громко и отрывисто крикнул он три раза, как это было условлено раньше, и тотчас же получил ответ и указание, куда идти. Куонеб стоял на верхушке утёса. Увидя Рольфа, он провёл его к южной стороне вигвама. Рольфу представилось, что он вступает в новую жизнь. Некоторые из прежних соседей его в Риддинге, хорошо знавшие индейцев, много рассказывали ему о замечательном искусстве краснокожих в стрельбе из лука. Сам Рольф раза два встречался с проходившими мимо индейцами и до отвращения бывал поражён их грязным, нищенским видом. И вот здесь, в вигваме, он увидел нечто другое; идеального ничего не было, ибо по одежде своей индеец походил на бедного фермера, кроме головы и ног: голова у него была обнажена, а на ногах были надеты мокасины, украшенные бусами. Покрыт вигвам был парусиной с нарисованными на ней священными символами. Над огнём висел медный котелок продолговатой формы, какие изготовляются в Англии для продажи индейцам, а тарелки были сделаны из берёзовой коры и липового дерева. Ружьё и охотничий нож были произведениями рук бледнолицых, зато лук, стрелы, лыжи, том-том и футляр для ружья из кожи дикобраза были сделаны, очевидно, самим индейцем из материала, добытого им в лесу.

Индеец провёл Рольфа к себе в вигвам. Собака, почти ещё щенок, сердито заворчала, почувствовав ненавистный запах бледнолицего. Куонеб слегка ударил щенка по голове, что значило по-индейски: "Успокойся, всё хорошо". Отвязав затем собаку, он вывел её из вигвама.

– Снеси это, – сказал индеец Рольфу, указывая на мешок, висевший на палке между двумя деревьями.

Собака подозрительно повела носом в сторону мешка и заворчала; ей не позволили подходить к нему близко. Рольф попробовал подружиться с собакой, но безуспешно, и Куонеб сказал ему:

– Оставь Ску?кума[2 - Скукум или Скукум-Чек – на одном из индейских наречий "мутные воды".] в покое; он подружится сам, когда захочет… может и никогда.

Охотники вышли на открытую равнину, которая находилась на двести-триста ярдов дальше к югу. Здесь они выпустили из мешка енота, удерживая собаку на приличном от него расстоянии до тех пор, пока енот, собравшись с духом, не пустился бежать. Тогда собаку спустили с привязи, и она с громким лаем бросилась к еноту, который так хватил её зубами, что она с визгом отскочила назад. Енот нёсся вперёд изо всех сил, а по следам его – собака и охотники; собака снова схватила его и получила вторичный урок. Продолжая бежать вперёд, енот то увёртывался в стороны, то оборачивался назад, собираясь вступить в борьбу с собакой, и добрался таким образом до лесу. Здесь он остановился под невысоким, но толстым деревом и вскарабкался на него, в третий раз прогнал от себя собаку.

Охотники всячески старались раздразнить собаку, которая, наконец, с громким лаем попыталась вскарабкаться на дерево. На этот раз они ничего больше не хотели, и первый урок Скукума был кончен. Он понял свою обязанность гнаться за большим зверем, узнал его запах и научился карабкаться на дерево, громко лая.

Тогда Куонеб, вооружившись вилообразной палкой и верёвочной петлёй, сам взобрался на дерево. После некоторого затруднения ему удалось накинуть петлю на шею енота и, стащив его с дерева, усадить в мешок; он отнёс его к вигваму и привязал там в ожидании дальнейших уроков. В последующие два-три урока он предполагал гнать его к дереву, как и сегодня, выпустить потом на свободу и дать ему уйти из виду, чтобы собака нашла его по следу и, выследив, загнала бы снова на дерево. Затем сбить его оттуда выстрелом и позволить собаке покончить с ним, а в награду устроить ей обед из мяса енота. Но планы Куонеба расстроились, ибо енот в последнюю ночь перегрыз свои путы, и утром вместо пленника Куонеб нашёл только ошейник и цепь.

Рольф был сильно взволнован всем, что видел в этот день. Охотничьи инстинкты ещё сильнее заговорили в нём. Никакой жестокости он не видел в том, что делал Куонеб; пострадала только собака, но она казалась совершенно счастливой и довольной. Всё это как нельзя более подходило к вкусам Рольфа; мальчик сразу почувствовал необыкновенный подъём духа и заранее уже мечтал о настоящей охоте на енота, когда собака будет окончательно выдрессирована. Только что пережитый эпизод представлял такой разительный контраст с той жалкой жизнью, которую он час тому назад оставил позади себя, что он стоял как зачарованный. Он ясно чувствовал запах енота, и глаза его горели и искрились. Он был так погружён в свои мысли, что не заметил приближения третьего лица, привлечённого необычным шумом охоты. Зато собака сразу увидела его; громкий лай её привлёк внимание охотников на человека, стоявшего на горе. Красное лицо и седые усы не оставляли никакого сомнения Рольфу, что это его дядя.

– Вот ты где, негодный мальчишка! Так-то ты теряешь время… погоди, я тебя проучу!

Собака сидела на привязи, индеец казался безобидным, а Рольф видимо струсил, и дядя окончательно расхрабрился. Он ездил перед этим в лес, и в руках у него была длинная плеть. Не прошло и минуты, как плеть, словно раскалённое железо, обвилась кругом ног Рольфа. Мальчик громко вскрикнул и пустился бежать; дядя преследовал его по пятам, осыпая ударами. Индеец, предполагавший, что это отец Рольфа, удивился его странному способу выражать свою любовь, но молчал, ибо пятая заповедь свято чтится в вигвамах индейцев. Рольфу удалось несколько раз увернуться от жестоких ударов, но тем не менее он был в конце концов загнан в угол между скалами. Ремень хватил его здесь прямо по лицу, оставив на нём красную, как бы обожжённую огнём полосу.

– Попался мне! – крикнул рассвирепевший пьяница.

Рольф обезумел от отчаяния. Он схватил два тяжёлых камня и с злым умыслом бросил один из них в голову дяди. Микки вовремя уклонился от него в сторону, но второй камень, пущенный ниже, ударил его по бедру. Микки заревел от боли. Рольф поднял ещё несколько камней и крикнул:

– Сделайте ещё один шаг – и я убью вас.

Красное лицо подёрнулось землистым оттенком, и Микки завопил в бессильном бешенстве, что Рольфа научил всему индеец и, что он слишком поздно догадался об этом. И седоголовый пьяница, продолжая ругаться, вопить и изрыгать проклятия, захромал к своему нагружённому дровами возу.

Глава 5. Рольф уходит от дяди

Рольф только теперь понял, что дядя его – трус. Но в то же время он понял, что поступил нехорошо, пренебрегая своими обязанностями, а потому решил вернуться домой и взглянуть прямо в лицо всему, даже самому худшему. Он совсем почти не оправдывался перед сварливой тёткой, встретившей его бранью, и был бы даже разочарован, если бы не услыхал этой брани. Он привык к ней и сразу почувствовал себя дома. Молча и без устали принялся он работать.

Микки вернулся домой поздно вечером. Он возил дрова в Хортон и вот почему так неожиданно очутился поблизости вигвама Куонеба. Путь его шёл мимо таверны, и он вернулся домой в таком беспомощном состоянии, что не мог произнести ни слова и только бормотал себе что-то под нос.

На следующий день в воздухе стало чувствоваться приближение грозы. Рольфу послышалось, будто дядя с проклятием сказал про себя: "Неблагодарный негодяй… не стоит его держать". После этого он ничего больше не говорил и не трогал его; два дня не трогала его и тётка. На третью ночь Микки исчез куда-то, а на следующее утро вернулся с каким-то человеком. Они принесли с собой корзину с курами, а Рольфу приказали, чтобы он не смел подходить к конюшне. Всё утро Рольф ни разу не подошёл к ней, но ему удалось заглянуть туда с верхушки сеновала, и он увидел там красивую лошадь. На следующий день конюшня оказалась открытой и пустой, как всегда.

В эту ночь достойная пара устроила попойку с несколькими посетителями, которые были незнакомы Рольфу. Он ещё не спал и, прислушиваясь к разговору пьяной компании, говорившей какими-то намёками, не понимал всего и только догадывался кое о чём… "Ночная работа всегда прибыльнее дневной" и т. д. Затем кто-то произнёс его имя, и он услыхал слова: "Пора идти наверх расправиться с ним". Каковы бы ни были их намерения, но Рольфу было ясно, что пьяная компания, подговорённая старым негодяем, собиралась жестоко поступить с ним. Он услышал тяжёлые шаги на лестнице и затем слова: "Возьми вот этот кнут!" Он понял, что ему грозит опасность, может быть смерть, потому что пьяницы напились до безумия. Поспешно вскочил он с постели, запер дверь на замок и, свернув ковёр трубкой, положил его на кровать. Затем он взял своё платье, открыл окно, вылез из него; голова его был ниже подоконника, а ноги упирались в стену. В таком положении он ждал, что будет дальше. До него ясно доносилось хриплое дыхание пьяниц, подымавшихся по лестнице… Кто-то дёрнул дверь за ручку… послышался смешанный говор, и дверь распахнулась. В комнату вошли два или три человека. Рольф не мог видеть их лиц, но чувствовал, что один из них его дядя. На свёрнутый ковер посыпались такие удары кнутом и палками, которые могли переломать Рольфу все кости и превратить его в бесформенную массу, будь он на месте ковра. Негодяи громко хохотали, словно дело шло о забаве. Рольф достаточно нагляделся. Скользнув тихонько на землю, он пустился бежать изо всех сил, чувствуя, что навсегда распростился с этим домом.

Но куда идти? Шаги его естественным образом направились в сторону Риддинга, единственного знакомого ему места. Но не прошёл он и мили, как остановился. Он услышал лай собак в ближайшем лесу, который тянулся вдоль западной окраины Эземука. Он свернул туда. Найти собаку – одно, а её хозяина – другое, но он скоро нашёл и последнего. Он крикнул три раза, и Куонеб ответил ему.

– Я навсегда развязался с ними, – сказал Рольф. – Он хотел убить меня сегодня. Найдётся для меня место в твоём вигваме денька на два?

– Да. Войди, – ответил индеец.

В эту ночь Рольф впервые спал на открытом воздухе под защитою вигвама. Он спал долго и не знал, что творится на свете, пока Куонеб не сказал ему, что пора завтракать.

Глава 6. Скукум признаёт Рольфа

Рольф думал, что Микки скоро найдёт его убежище и через несколько дней явится с констеблем, чтобы вернуть к себе беглеца. Но прошла неделя, и Куонеб, проходя через Мианос, узнал там, во-первых, что Рольфа видели, когда он шёл по направлению к Демплингскому пруду, а потому все думают, что он отправился в Риддинг; во-вторых, что Микки Киттеринг арестован по обвинению в краже лошади и будет, вероятно, приговорён к нескольким годам заключения в тюрьме и, в-третьих, что жена его вернулась к своим родным в Норуолк, и дом перешёл к чужим.

Двери его были заперты теперь для Рольфа, и с каждым днём становилось всё более и более ясным, что он будет жить вместе с Куонебом. Как же было не радоваться Рольфу? Он навсегда избавился от жестоких тиранов, которые едва не исковеркали его молодую жизнь, и мечта его о возможности жить среди дикой природы осуществлялась. Он мог наконец удовлетворить свои охотничьи инстинкты, чего так жаждало его сердце с того времени ещё, когда он прочёл единственный истрёпанный том Робинзона Крузо. Трудно размахнуться орлу со связанными крыльями, и только тогда он счастлив, когда чувствует себя свободным и с верхушки высокого утёса несётся по воздуху, оседлав неукротимый горный ветер.

Воспоминание о роковом дне охоты на енота глубоко запечатлелось в душе Рольфа. Никогда потом не мог он слышать запах енота, чтобы не вспомнить о нём, ибо, несмотря на все ужасные происшествия этого дня, он всё же был для него предвозвестником радости.

Тяжёлые воспоминания о последнем периоде жизни скоро изгладились у Рольфа и сменились радостями новой. Рольф увидел с самого начала, что индейцы не так выносливы, как о них говорят, и стараются избегать тяжёлой работы. Они стремятся к тому, чтобы сделать жизнь свою приятной, и более всего заботятся об удобствах ночлега. На второй же день своего прихода Рольф занялся под руководством Куонеба устройством постели. Вместе с ним приготовил он два бревна в четыре дюйма толщины и три фута длины. На концах этих брёвен они сделали выемки и с помощью этих выемок скрепили их с двумя крепкими палками в шесть футов длины. Срезав затем семьдесят пять прямых ивовых прутьев, они с помощью ивовой коры сплели решётку в три фута ширины и шесть футов длины и наложили её на сделанную рамку, решётку они покрыли двумя одеялами, так что получалась мягкая, сухая и очень удобная постель повыше земли. Каждая постель была снабжена кроме того суконным покрывалом, которое вместе с парусинной крышей вигвама служило превосходной защитой против всякой бури и непогоды. Спать и дышать чистым лесным воздухом доставляло только одно удовольствие, и для этого не требовалось тяжёлой работы.

"Травяной месяц", то есть апрель, прошёл, и наступил "певчий месяц", с прилетевшими посетительницами – певчими птичками. Рольф заметил, что многие из них любят петь по ночам. Не раз уж слышал он серебристый голос певчего воробья, доносившийся с отдалённых окраин Эземука, и чириканье полевого воробья на верхушке кедра. Тишина ночи нарушалась жалобным криком козодоя, неумолчным криком мириад маленьких лягушек, известных здесь под названием "весенних цыплят", и своеобразным "пинт, пинт", которое раздавалось высоко в небе, сопровождаясь нежным щебетаньем, – песнью любви, по словам Куонеба, которую поёт большая болотная птица с распущенным в виде веера хвостом и длинным мягким клювом, и глазами, как у лани.

– Ты говоришь про вальдшнепа?

– Да, так её зовут бледнолицые, но мы зовём её Пех-деш-ке-андже.

К концу месяца прилетели новые певцы и между ними соловей. В низких кустарниках вблизи равнин запели приятным голоском желтогрудые каменки. В лесу то и дело раздавался какой-то бурный, захватывающий напев, который, казалось, лился откуда-то сверху, с мерцающих на небе звёзд. Рольф прислушался к нему, и сердце его трепетало, и к горлу подступали слёзы.

– Что это, Куонеб?