Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов

Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов
Эрнест Миллер Хемингуэй

По ком звонят колокола
В издание вошли произведения, опубликованные Хемингуэем в журналах и изданные в знаменитых сборниках «Короткие рассказы», «Рассказы Ника Адамса» уже после его смерти.

Это отрывки незаконченных романов, произведения в форме рассказа, положенные в основу некоторых законченных трудов автора.

Многие из них публикуются на русском языке впервые, другие представлены в новом переводе.

Эрнест Хемингуэй

Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов

Ernest Hemingway

NICK ADAMS STORIES SHORT STORIES

Впервые опубликовано издательством Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.

© Hemingway Foreign Rights Trust, 1925, 1933

© Перевод. В. А. Вебер, 2015

© Перевод. И. Я. Доронина, 2015

© Перевод. А. И. Старцев-Кунин, наследники, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

* * *

Отдельные рассказы, опубликованные при жизни автора

Донос

В старые времена бар Чикоте в Мадриде был приблизительно тем же, что у нас «Сторк», только без музыки и дебютанток, или мужской бар «Уолдорф», если бы туда допускали женщин. Вообще-то их туда допускали, но по существу это было мужское заведение, и женщины там бывали на птичьих правах. Педро Чикоте являлся хозяином бара и обладал личностью, которая создает репутацию заведению. Он был великолепным барменом, всегда приветливым, веселым, и отличался безграничным жизнелюбием. Теперь жизнелюбие встречается довольно редко, и мало кто сохраняет его надолго. И не надо путать его с показным оптимизмом. У Чикоте оно было не фальшивое и не напускное. В то же время он был скромен, прост и дружелюбен. Он действительно являлся милым, приятным человеком, но при этом на удивление деловым, как Жорж из парижского бара «Ритц», – а это едва ли не самая высокая похвала, какой можно удостоиться от человека, там побывавшего, – и баром своим он управлял превосходно.

В те времена снобы из числа богатых молодых мадридцев проводили время в «Новом клубе», а настоящие парни ходили к Чикоте. Многие из завсегдатаев мне не нравились, точно так же, как, скажем, и в «Сторке», но чтобы обстановка у Чикоте была неприятной, такого не случалось. Одна из причин состояла в том, что там никогда не говорили о политике. Существовали кафе, куда люди ходили обсудить политику и ничего больше, но у Чикоте о политике не говорили. Однако там много беседовали на другие важные темы, а по вечерам появлялись самые привлекательные девушки города, это место считалось самым подходящим, чтобы начать вечер, и всем нам доводилось завязывать там приятные знакомства.

Также это было место, куда стоило заглянуть, чтобы узнать, кто сейчас в городе или кто куда уехал из постоянных посетителей. А если стояло лето и город пустел, здесь всегда можно было просто приятно посидеть за стаканчиком, потому что все официанты отличались приветливостью и услужливостью.

Это место считалось своего рода клубом, только без обязательных взносов, где к тому же можно было познакомиться с девушкой. Безусловно, «Чикоте» являлся лучшим баром в Испании, а я думаю, и во всем мире, и все мы, имевшие обыкновение ходить туда, его очень любили.

Другое его достоинство заключалось в том, что там подавали превосходные напитки. Если ты заказывал мартини, то его приготовляли из лучшего джина, какой можно купить за деньги, а бочковой виски, который Чикоте получал прямо из Шотландии, казался настолько лучше рекламировавшихся марок, что его не стоило и сравнивать с ординарным скотчем.

Ну а когда начался мятеж, Чикоте находился в Сан-Себастьяне, где у него был еще один, летний бар. Кстати, он владеет им и сейчас, и говорят, что это лучший бар во всей франкистской Испании. А мадридский бар перешел к официантам, они и теперь держат его, но хорошие напитки в нем кончились.

Большинство старых клиентов Чикоте приняли сторону франкистов, но среди них встречались и республиканцы. Поскольку в свое время это было очень жизнерадостное место, а жизнерадостные люди обычно самые храбрые, а храбрые гибнут в первую очередь, то многих из прежних завсегдатаев бара Чикоте уже нет в живых. Давным-давно нет там и бочкового виски, а остатки желтого джина мы прикончили в мае 1938-го. Туда и ходить-то теперь особенно незачем, и я полагаю, что Луис Дельгадо, появись он в Мадриде чуть позже, мог бы туда и не заглянуть, и тогда не попал бы в беду. Но когда он приехал в Мадрид в ноябре 1937-го, желтый джин там еще водился, равно как и индийская хинная вода[1 - Тоник.]. Конечно, рисковать жизнью ради них едва ли стоило, но, вероятно, ему просто захотелось выпить в знакомом заведении. Зная его и помня, каким было это заведение в старые добрые времена, это вполне можно понять.

В тот день в посольстве забили корову, и привратник позвонил в отель «Флорида» сообщить, что они оставили нам десять фунтов свежего мяса. Я отправился за ним в ранних сумерках мадридской зимы. У ворот посольства на стульях сидели два штурмовых гвардейца с винтовками, мясо ждало нас в привратницкой.

Привратник сказал, что кусок нам достался хороший, но корова была тощей. Я угостил его жареными семечками и несколькими желудями, завалявшимися в кармане моей куртки, и мы обменялись друг с другом шутками, стоя на посольской подъездной аллее, усыпанной гравием.

Потом я отправился обратно через весь город с тяжелым свертком под мышкой. В конце Гран-Виа слышалась артиллерийская стрельба, и я зашел в бар Чикоте переждать ее. В баре было шумно и многолюдно, я сел за маленький угловой столик напротив окна, заваленного мешками с песком, положил сверток с мясом рядом на скамейку и заказал джин с тоником. Как раз на той неделе мы обнаружили, что у них еще остался тоник. С тех пор как началась война, его никто не заказывал, и стоил он столько же, сколько до мятежа. Вечерние газеты еще не вышли, поэтому я купил у старушки-газетчицы три партийные брошюрки. Каждая стоила десять сентаво, я дал песету и оставил сдачу ей. Она произнесла, что Бог благословит меня. В этом я не был уверен, но принялся читать брошюры, потягивая джин с тоником.

Официант, которого я знал по прежним временам, подошел к моему столику и кое-что сообщил мне.

– Нет, – ответил я. – Не может быть.

– Это точно, – подтвердил он и повел головой и подносом в одном и том же направлении. – Только не оборачивайтесь. Он там.

– Меня это не касается, – отрезал я.

– Меня тоже.

Он отошел, а я купил вечерние газеты, которые принесла другая старушка, и принялся их читать. Относительно того человека, на которого указал мне официант, никаких сомнений не было. Мы оба слишком хорошо знали его. И единственное, что мне пришло в голову: какой дурак! Самый настоящий дурак.

В этот момент к моему столу подсел один греческий товарищ. Он командовал ротой в Пятнадцатой бригаде, и во время бомбежки с воздуха его четверых людей убило, а его завалило; откопав, его направили в госпиталь на обследование, а потом то ли в санаторий, то ли что-то в этом роде.

– Ну, как вы, Джон? – спросил я его. – Угощайтесь.

– Как у вас называть этот напиток, мистер Эммандс?

– Джин с тоником.

– И что это за тоник?

– Хинный. Попробуйте.

– Знаете, я вообще-то почти не пью, но, кажется, хина – хорошо от лихорадки. Глотну немного.

– Что говорят врачи, Джон?

– Мне не нужны врачи. Я в порядке. Только в голове все время шумит.

– Вы все же должны сходить к врачу, Джон.

– Да я ходил. Но он не понимает. Говорит, у меня нет направления.

– Я позвоню и поговорю с ними, – произнес я. – Я там кое-кого знаю. Ваш врач немец?

– Да, он немец, – подтвердил Джон. – Хорошо английский не говорит.

Тут снова подошел официант. Это был пожилой, совершенно лысый человек со старомодными манерами, которых даже война не смогла изменить. Он был весьма озабочен.

– У меня сын на фронте, – сказал он. – А другого сына убили. И вот нате вам. Что же делать?

– Ну, это вам решать.