Заклинатель снега

– Я же сказал, это не здесь, – прогудел он мне в ухо.

Я посмотрела на наши отражения в стекле двери. Я видела только грудь Мейсона, его подбородок и макушку своей головы. Прежде чем поняла, что волосы шевелятся от его дыхания, я повернулась, чтобы гневно на него посмотреть.

– Не лучше ли тебе уйти?

– Слушай, не беси меня. Я не собираюсь таскаться за тобой по всей школе.

– Тебя об этом никто не просил, – съязвила я.

Его поведение меня нервировало. Разве не он сам просил держаться от него подальше?

– А я думаю, что меня все-таки попросили, – ответил он тоном человека, который изо всех сил пытался сохранять спокойствие.

Мейсон буравил меня взглядом и казалось, вот-вот придушит.

– Ну это была не я.

Я попыталась снова дернуть дверную ручку, но он не позволил. Мейсону не нужно было навязывать себя, чтобы проявить свою волю: он был гораздо сильнее меня, гигант. Он был воплощением силы и решительности, его тело излучало пусть нервную, но уверенность. Страха перед ним у меня не было, но в то же время его близость вызывала во мне необычное напряжение.

– Если бы меня попросила ты, меня бы здесь не было.

Я выдержала его взгляд и прикусила язык. Мы молча попикировались взглядами, так что воздух вокруг нас чуть ли не трещал от высокого напряжения. Впервые я пожалела о своей симпатии к мальчику на фотографиях, которые мне показывал Джон.

– Ну все, хватит. Иди за мной, – приказал он тоном, не допускающим возражений.

Я попыталась было что-то сказать, но Мейсон бросил на меня предостерегающий взгляд. Мне пришлось подчиниться – плестись за ним, пока он шел к другому зданию.

Когда мы подошли к нужному корпусу, я уже во всех красках представила альтернативный способ закончить наш неприятный разговор: Мейсон, как заяц, скакал зигзагами по школьному двору, а у меня в руке было ружье…

Он остановился у лестницы и кивком указал на верхний этаж.

– Тебе туда. Вторая дверь справа.

Я попыталась обойти его, не поднимая головы, но он схватил меня за плечо.

– Смотри не заблудись.

Дернув плечом, я скинула его руку, наградив наглеца неодобрительным взглядом, вобравшим всю мою неприязнь.

Не поблагодарив, я начала подниматься по лестнице, чтобы поскорее уйти от него подальше, и только тогда он двинулся к выходу. В голове у меня звучал его голос, избавиться от которого никак не получалось. Сильный, навязчивый, он заполнил все уголки моей черепной коробки.

И как вообще я надеялась ужиться с таким типом под одной крышей?

Я сжала лямку рюкзака, стараясь освободиться от неприятных мыслей. Попробовала сосредоточиться на том, что надо сделать. И наконец добралась до второго этажа.

Вторая дверь справа оказалась открыта. Аудитория была большая, с широкими окнами и жалюзи. Рядком стояли мольберты. Сверкающий пол и приятный лимонный запах говорили о том, что совсем недавно здесь сделали уборку.

От моих осторожных шагов по аудитории разлетелось легкое эхо. Осматриваясь, я вдруг услышала:

– Извини, ты не поможешь мне?

Я обернулась на мужской голос.

Из-за большого рекламного плаката появилась пара рук, с трудом удерживающая его. Уборщик?

– Решил вот навести здесь порядок, а обратно повесить постер не могу. Наверное, старость сыграла со мной злую шутку.

Конечно, это была ирония, потому что голос и гладкие пальцы без морщин выдавали в говорящем еще вполне молодого человека.

Я промолчала в ответ и подошла помочь.

Ухватившись за рамку, мы кое-как повесили эту огромную фотографию на два крючка, торчавшие в стене.

– Спасибо, – сказал мужчина. – Он мне нужен, чтобы мотивировать учеников. Порой, чтобы создать шедевр, достаточно правильного настроения.

На постере была запечатлена художественная выставка: перед многочисленными картинами толпились посетители.

Мужчина посмотрел на меня с интересом и спросил:

– Каким ветром тебя к нам занесло?

Я смущенно отвела взгляд. Вдруг по какой-то абсурдной причине я ощутила себя здесь совершенно случайным человеком.

Какое отношение такие, как я, имеют к кружку, в котором ведутся групповые занятия, где культивируются взаимная поддержка и командная работа?

– Да в общем случайно, – пробормотала я, – просто проходила мимо.

Я быстро пошла к двери, надвинув кепку на нос.

– Хочешь записаться в кружок?

Своим вопросом мужчина показал, что видит меня насквозь. Он словно бы меня разоблачил и заставил остановиться.

И только когда я наконец посмотрела на этого человека, поняла, что ошиблась: уборщики не носят на работе льняные рубашки.

У мистера Брингли, преподавателя, были светлые волосы, уверенный проницательный взгляд лучистых глаз, которые ярко сверкали на загорелом лице цвета янтаря. Рукава рубашки он закатал до локтей. На пальцах были темные пятна, которые поначалу я приняла за следы пыли, но теперь-то поняла, что они от черного угольного карандаша.

– Ты ведь рисуешь, да? – спросил он, застав меня врасплох.

Как он догадался?..

– У тебя мозоль на среднем пальце правой руки. Я заметил ее, когда ты помогала мне с плакатом. Вполне типичная для человека, который слишком сильно нажимает на карандаш, проводя им по вертикальной поверхности. – Он простодушно улыбнулся. – Такая есть у многих художников.

Я робко посмотрела на Брингли, и он склонил голову набок.

– Как тебя зовут?

– Айви, – пробормотала я, – Айви Нолтон.