Затонувший лес

Если знаешь, где искать, то вода найдется повсюду.

– Почему я? – Мер чуть подалась вперед. – На севере живет еще один заклинатель воды. Говорят, он просился на службу к…

– Мертв, – перебил Ренфру. – Его ограбили и перерезали горло.

Этого Мер не знала.

– А что женщина к югу от…

– Тоже мертва. – Ренфру даже не дал Мер произнести имя. – Хворь… или же так все выставил отравитель. Кашляла не переставая. Старика, жившего близ порта на юге, можешь не называть: умер от чего-то похожего на разрыв сердца.

Грудь словно сдавило железным обручем. Было ведь всего трое таких, как Мер.

– Без тебя Гаранхир времени зря не терял, – негромко проговорил Ренфру. – Он посчитал, раз уж заклинатель воды не достался ему, так пусть ни у кого не будет.

Обруч на груди сжался еще сильнее.

– Это он выследил остальных?

Ренфру ответил спокойным и твердым взглядом:

– Ты последняя.

Мер оперлась о стену, чтобы не упасть. Последняя. Она последняя заклинательница воды на островах.

И тем она ценнее. Гаранхир и его противники станут охотиться за Мер, потому что, приняв сторону любого княжества, она изменит расклад сил. Теперь нигде не видать ей спокойствия. Если даже Ренфру не врет и щедро заплатит, то на его дело времени просто нет.

Нужно бежать. Сегодня же.

– Не могу, – сказала Мер. – Ренфру… прости, но…

– Мерерид. – Ее имя скатилось с его языка так мягко и знакомо. – Не надо извиняться. Уж этому ты могла бы от меня научиться. Никогда не извиняйся за то, что должна сделать.

Мер посмотрела на Ренфру. Он был ей отцом и не отцом, другом и врагом. Единственным человеком, чьего одобрения она искала.

– Мне надо бежать, – сказала она. – Если Гаранхир правда так отчаянно ищет меня, задерживаться нельзя. Удачи тебе, но помочь не могу.

Ренфру кивнул.

– Я все понимаю, дорогое дитя. – Он шагнул в сторону, освобождая путь к двери. – Будь осторожна.

Это на мгновение сбило Мер с толку. Она ждала, что Ренфру станет дальше уговаривать, а он принял ее выбор и уступил.

Благодарность в Мер боролась с негодованием: не хватало еще остаться в долгу. Вздернув подбородок, она закинула за плечо котомку, прошла мимо Ренфру и ступила на узкую лестницу. Спустилась, торопливо перемахивая через две ступеньки, не оглядываясь. Иначе сердце могло смягчиться, а шаг замедлиться. Этого себе позволить было нельзя. В бегах она лишь потому и умудрялась выжить, что не давала чувствам взять верх.

Отогнув полог из старого полотнища, Мер вышла в зал. Она старалась не поднимать головы в надежде прошмыгнуть в дверь, замеченная разве что редкими завсегдатаями.

Вдруг кто-то вцепился ей в локоть.

Котомка соскользнула с плеча и ударилась о бедро. Мер обернулась, ожидая увидеть Ренфру.

Но это был Рис. Багровый от выпивки и гнева и дружелюбный, как дикий кабан.

– Тебя где носило? – неразборчиво, будто пережевывая слова, проворчал он. – Мне выпить хотелось.

– Отстань, – попыталась вырваться Мер, но Рис со словами «Ты наливать должна» резко дернул ее к себе. Потеряв равновесие, она чуть не упала.

С котомкой на руке нечего было и думать освободиться, и тогда Мер вывернулась так, что заломила Рису запястье. Любой другой закричал бы от боли и отпустил, но выпивка, должно быть, притупила его чувства.

– Сгинь! – За спиной у Риса возник Элгар, вооруженный скалкой, и отшвырнул его в сторону.

Рис поморгал, ощупал затылок и зло посмотрел на повара.

– Ах ты, наглый, мелкий… – Он потянулся к поясу.

В этой округе все ходили с ножами, просто на всякий случай: вдруг понадобится остругать палку или вскрыть бутылку, а Рис был пьян и взбешен – недалеко до беды. Случалось, в таверне дрались, но до поножовщины не доходило.

Элгар, будто мечом, замахнулся скалкой:

– Убирайся, Рис, а не то…

– Чтобы кухарь так со мной говорил… – Вконец побагровев от злости, выпивоха бросился на него.

Мер сразу поняла, что Элгару несдобровать, а ведь он славный малый и хороший друг. Давал Мер объедки для собаки, всегда спрашивал, как дела.

Все получилось само собой: Мер поднырнула Рису под руку с ножом, ударила кулаком в локоть, а затем – плечом в живот.

Разоружить, обездвижить, убежать.

Это было первое, чему ее научили на уроках боя, и вспомнилась наука легко, как дыхание.

Рис засипел и рухнул на пол, а другой посетитель быстро подобрал вылетевший у него из руки нож. Мер выпрямилась, стряхнула с лица волосы, широко улыбнулась. Хотела убедиться, что Элгар не пострадал…

Но улыбка сошла с ее губ.

Повисла глубокая, тягостная тишина, как на кладбище, и Мер сообразила: когда она откинула волосы с левой щеки, все увидели уродливый след от поцелуя раскаленного железа. Клеймо с тем же узором, что на печатке у Ренфру, – герб правящей семьи Гвелода.

Мер будто сама вмерзла в лед, в желудке похолодело, руки отнялись. Народу в таверне собралось слишком много, прорваться силой не вышло бы. Мер учили, как уходить от опасности ловко – иглой, что пронизывает ткань. Из нее сделали тонкий инструмент, а не кувалду.

Ногой она толкнула табурет под колени солдату, который повалился на стоявшего сзади человека. Вместе они упали на стойку. Обернувшись на шум, остальные посетители отвлеклись от девушки, сидевшей на корточках, и Мер воспользовалась замешательством. Вскочила и кинулась к двери.

Но не успела сделать и трех шагов, как ее схватили.

Мер попыталась вырваться, но внезапно в голове сверкнула молния. Растянувшись на полу, Мер смотрела в потолок. Мысль о том, что ее ударили по затылку, казалась какой-то далекой, словно донесшейся сквозь плотный слой воды. Один из солдат оглушил Мер рукоятью меча – не дав выкрутиться, призвать хотя бы каплю силы.

Другой наклонился к ней и отдернул с лица волосы. Прошипел:

– Клеймо князя. Да у нас тут беглая узница, ребята.