Солнце садилось за высокую гору, окрашивая небо в фантастически вкусные цвета: вишневые, тыквенные, карамельные… Будто на небосклоне не облака, а бескрайние сугробы сахарной ваты. На этот раз я фотографировала эту идиллическую картину глазами.
– Ну, вот и все… – пробормотала, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом.
Я старалась не обращать внимания на сбивчивое дыхание парня, оседавшее на моей шее. Миша стоял сзади, сжимая меня в кольце сильных рук.
– Нет, – прошептал, еле слышно.
Чтобы разобрать, мне пришлось чуть отклонить голову назад, предоставляя его губам больше места для маневра.
– Разве ты не видишь? Оно скрылось… Хотя небо все еще светлое. Даже странно.
– Мое солнце здесь.
Губы на моей шее сменились зубами: он слегка оттянул прохладную кожу. Легкий укус. Струйка прохладного воздуха, запустившая вихрь мурашек по бедрам. Снова чуть оттянул кожу. Зализал. Так размашисто. Сладко.
– Миш…
– Я никуда тебя не отпущу… Разве не ясно?
– Бесполезно, – грустно усмехнулась.
От его горячего сбивчивого дыхания тело превратилось в одну огромную пульсирующую мурашку. Пульсировало всё. Везде.
Его запах. Осторожные прикосновения. И эта многообещающая хрипотца в голосе.
Миша. Мой Миша. Как жаль, что мы подошли к черте.
– Вот бы это была наша первая встреча… Представляешь, мы бы только познакомились. Без всего этого багажа страданий за плечами… – нехотя вывернулась из его удушающих объятий. – Жаль, нельзя повернуть время вспять…
– Стало быть, все-таки отталкиваешь? – поморщившись, Царев слегка наклонил голову, наблюдая за мной из-под длинных угольных ресниц.
От его потерянного взгляда аж кровь прилила к лицу.
– Ты можешь опоздать на самолет. Пора.
– Давай проведем каникулы вместе? Хочешь – как друзья. Выставки, прогулки, концерты… Без всякой подоплеки. Я серьезно. Вики…
Он приблизился, я резко отпрянула.
Зажмурилась.
Глупо? Глупо.
Потому что нельзя.
Нельзя давать слабину.
Делать то, о чем потом пожалею.
Спускались мы молча, не глядя друг на друга. Вернувшись в машину, Миша сразу включил радио. И на том спасибо. Незамысловатая попсовая мелодия хоть немного разбавила сгустившийся между нами воздух.
– Проводишь меня? – поинтересовался, когда автомобиль помчался по автобану в аэропорт.
– Да, конечно, – согласилась с гулко ухнувшим в пятки сердцем.
В аэропорту, как это всегда бывает перед праздниками, наблюдалось столпотворение. Огромный муравейник. Все копошились, спешили куда-то… Только мы, кажется, зависли в собственном трагическом моменте.
Прощаться всегда больно.
Но наша сказка, как выяснилось, изначально была замешана на боли.
– Хочешь, чтобы я остался? Чего молчишь? М? – внимательно разглядывая, Царев притянул меня к себе.
– Тебе пора… – ответила хрипло. – Насильно мил не будешь, Миш…
Сама не знаю зачем это ляпнула: в голове сплошной черный квадрат и белый шум.
– Вот, значит, как? Насильно мил не будешь…
В его глазах калейдоскоп: изумление – вопрос – издевка, а потом будто что-то перемкнуло… Грубо вцепившись в мой локоть, парень оттеснил меня к одному из киосков с сувенирами, туда, где было относительно немноголюдно. Навалился сверху, припечатывая к стене, посмотрел так пристально… аж во рту пересохло. А у самого во взгляде стихийное бедствие. Ядерный апокалипсис. Цунами…
– А если буду? Насильно? Мил? М? – растолкал мои ноги, протискиваясь между ними коленом.
Грубо сжав мои скулы, потянулся к губам. Накрыл их своими. На удивление, мягко. Невесомо. Шумно втянул воздух. Хмыкнул. Пососал верхнюю. Потерся о мой нос своим. Рассмеялся как-то по-детски звонко. Переключился на нижнюю. И, наконец, сталкиваясь с моим языком, издал вибрирующий звук горлом.
– Бля-я…
В следующую секунду он уже целовал меня так, будто я – его собственность. Абсолютно не сдержанно. Ошалело. Как в ту самую ночь…
Распахнув полы моего пальто, Миша пробрался горячей ладонью под водолазку, сминая кожу, поглаживая, лаская… Умелые пальцы скользнули выше, словно невзначай под бесшовной чашкой бюстгальтера задевая грудь.
– Все-таки мил? М? – нахально рассмеялся, сплющивая каменный сосок. – И насильно, и по обоюдному согласию мил… так ведь? Ну хватит играть в молчанку, Вики. Так мил или нет? Всего одно короткое слово, и на месте пальцев окажутся мои губы.
– Твой рейс… Опоздаешь… ведь…
Пыталась вразумить: только кого?
Себя или его?
– Буду до утра клеймить… – Грубо тискал мою грудь, поочередно играя с одеревеневшими сосками. – Оставлю на сиськах засосы! Пока на каждом сантиметре твоей кожи не будут гореть отпечатки моих губы. Моих… – судорожно. – А чего ты ждала? Ну не реви… Глупая. Ревновал… И продолжаю ревновать… по-черному… Его уже нет, а я все равно ревную… Окончательно ебнулся. Там мил или нет… М? Признайся уже наконец… Давай расставим точки.
Мои коленки стали мягкими.
– Ну, целуй! – приказал вдруг зло. – Посадка на долбанный рейс заканчивается… – Живо!
– Ми-ша…
Я не собиралась сдаваться: отталкивала его, брыкалась.