Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Верно: они баски! – разразился смехом Мендоса. – Эти чертовы гасконцы всегда правы!

– Ну еще бы!.. Гасконцы мы или нет?

– Самые наигасконнейшие!..

– А тогда спорить бесполезно, – сказал авантюрист.

В этот момент граф вернулся на мостик в сопровождении своего помощника.

– Это «Санта-Мария», – сказал он Мендосе, вопросительно посмотревшему на него. – Ошибки быть не может. Займись рулем, пока мы не влепим им хорошенький заряд. Мне нужна мачта этого галеона.

– Вы ее получите, сеньор граф, – ответил морской волк.

– Дарю пятьдесят дублонов в случае удачи.

– Пусть я сдохну и буду навеки проклят! – не сдержался гасконец, кусая себе губы. – У себя на родине за такие деньги я убил бы десяток человек. Почему мой отец не воспитал меня артиллеристом? Однако приятель оплатит мне тот дублон, который он потерял в погребах маркизы де Монтелимар. Я этого не забыл, потому что у гасконцев память хорошая.

На фрегате царило веселое оживление.

Весть о том, что предстоит взять на абордаж испанский галеон, распространилась по всему судну, и весь экипаж с воодушевлением готовился к абордажной схватке, конечно тяжелой, потому что эти тихоходы прекрасно вооружены, а матросы на них отборные, набранные по большей части из уроженцев бискайского побережья.

«Молниеносный» поспешал полным ходом за галеоном. Все паруса были поставлены; Мендоса взял на себя управление кораблем.

На галеоне, когда убедились, что за ними гонится корсарское судно, немедленно повернули к доминиканскому берегу, пытаясь найти хоть какое-нибудь убежище в одном из многочисленных портов и бухточек острова, защищенных каким-либо фортом.

Граф, однако, вовремя разгадал намерения испанцев и направил «Молниеносный» вдоль берега, не давая галеону шанса избежать абордажа.

Дул довольно слабый противный ветер, и «Молниеносный» четырьмя длинными галсами вышел на траверс галеона, а потом смело взял курс в открытое море; граф тем самым дал испанцам понять, что для выбора у них остались две возможности: либо они сдаются на милость победителя, либо предстоит безнадежный бой.

– Ко мне, Мендоса! – крикнул граф. – Вот подходящий момент!

Галеон находился на расстоянии всего одной мили[43 - Миля – видимо, имеется в виду морская миля (1852 м).] и шел очень тяжело.

Это был один из тех большущих кораблей, которые испанцы использовали для перевозки в Европу сокровищ, добытых в казавшихся неисчерпаемыми рудниках Мексики, Гватемалы и Коста-Рики. Эти двухпалубники с широким корпусом оказались слишком грузными, чтобы соперничать со стройными судами флибустьеров, сила которых заключалась не в количестве пушек, а в весьма эффективной поддержке буканьеров.

– Мендоса! – кричал граф. – А ну-ка сбей грот-мачту этого галеона и останови его на полном ходу!

– Если бы я мог выполнить эту команду своей шпагой, эта мачта не простояла бы и секунды, – ворчал гасконец. – Приятелю чертовски повезло, но дублон-то он мне заплатит!

На галеоне осознали, что их преследует крупный корабль, способный поспорить за победу и заставить дорого за нее заплатить. Они внезапно сменили курс, надеясь, быть может, укрыться в маленьком порту Хакмель, отдавшись под защиту небольших фортов, построенных там испанцами.

Но экипаж галеона имел дело со смелыми моряками, в совершенстве знавшими побережье острова, да к тому же их судно шло слишком быстро, чтобы позволить избежать абордажа.

Граф, поняв намерение соперников, прижался к берегу, отрезая галеону проход и препятствуя поискам убежища.

«Молниеносный», сохранивший все свои паруса, с наступлением благоприятного ветра летел по волнам, словно морская ласточка.

В пятидесяти метрах от неприятельского судна «Молниеносный» дал холостой выстрел, но на галеоне и не подумали повиноваться требованию флибустьеров.

Поскольку добраться до малого порта было невозможно, галеон снова повернул в море, в то время как экипаж начал решительно готовиться к битве.

– Ах, не хотите остановиться! – сказал граф. – Тогда твоя очередь, Мендоса.

Морской волк подскочил к кулеврине правого борта и навел ее на галеон, на котором добавили, в свою очередь, новых парусов и опять развернули недавно убранные, чтобы хоть немного оторваться от фрегата.

– Пусть другие артиллеристы не открывают огня! – закричал граф в рупор. – Сохраняйте заряды для абордажа. Мендоса, ты уверен, что попадешь?

– Дайте мне хотя бы три ядра, – ответил баск.

– Даже шесть, если захочешь.

– Тогда какую-нибудь мачту свалю; пусть все замолчат.

– И даже я? – шутливо спросил дон Баррехо.

– А вы держите язык за зубами больше всех прочих, сеньор гасконец.

Глубокое молчание воцарилось на фрегате, прерываемое только трепетанием парусов и легким посвистыванием бриза в снастях.

Все взгляды обратились на галеон, убегавший к западу, но постоянно готовый повернуть к берегу, который находился на расстоянии не больше шести-семи миль и очень хорошо просматривался.

Мендоса продолжал возиться с прицелом, что-то бормоча и пыхтя, как тюлень.

Известно, что стрельба в море по подвижной цели, при неожиданных толчках, которые испытывает судно при качке, всегда необыкновенно трудна, особенно на парусниках, лишенных абсолютной стабильности из-за внезапных порывов ветра.

Стало быть, перед баском была поставлена нешуточная задача.

Но вдруг сильнейший взрыв сотряс кормовую надстройку «Молниеносного»: кулеврина наконец-то выстрелила.

Мендосу и стоявшего с ним рядом гасконца наполовину окутало густое облако дыма. В то же время граф и его помощник, находившиеся на капитанском мостике, перегнулись и вытянулись вперед, словно хотели устремиться вслед за ядром.

Мендоса не удержался и завопил от досады. Грот-мачта галеона осталась на месте, хотя на палубу грохнулся большой кусок грот-марса-рея, перебитый рядом с марсом.

– Ах ты, мой волчок, ты переломил всего лишь перышко у этой огромной птахи! – сказал граф. – А мне ведь было нужно крыло.

– В моем распоряжении еще пять выстрелов, капитан, – ответил баск.

– Но ты не расстраивайся, потому что и перышко кое-что значит: этот галеон уже не побежит с той же скоростью, как прежде.

Страшный грохот заглушил его слова.

Это галеон разом разрядил все свои орудия левого борта, но пушки его, кроме кулеврин, были явно устаревшими, скорость снарядов оказалась слабой, и ядра упали в воду, не долетев до фрегата.

– Эти люди могут транжирить порох и ядра! – сказал граф. – Может, они хотят просто попугать нас? Ну, мы-то привыкли к подобной музыке, не так ли, сеньор Верра?

– На нас это не произведет впечатления, – ответил помощник капитана, спокойно набивавший свою трубку. – Прежде чем их ядра станут долетать до нас, я успею выкурить трубку.

Тем временем Мендоса с помощью нескольких флибустьеров перезаряжал пушку, потому что вторую он пока не мог использовать из-за неудобного положения галеона.