Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Подойдя к галеонам на дистанцию в сотню шагов, корабль корсаров нагло прошел вдоль их фронта, паля из всех аркебуз левого борта, потом, неожиданно развернувшись, направился вправо от эскадры, где еще оставалось достаточно места, чтобы проскользнуть вдоль берега. Маленькая каравелла попыталась закрыть проход, встав перед фрегатом с целью остановить его и дать время подойти галеонам.

Это суденышко можно было сравнить с мышонком, пытающимся остановить льва.

«Новая Кастилия» мощно ударила малышку своим крепким форштевнем и разломила каравеллу надвое, пройдя посреди обломков; потом, разрядив одним залпом все свои пушки, корабль корсаров вышел из порта.

– Ну и что вы на это скажете, господин граф? – ухмыльнулся Мендоса, не прекращая отчаянно потягивать трубку. Он стоял, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.

– С такими людьми можно завоевать, если понадобится, весь мир, – ответил сеньор ди Вентимилья. – Дорогой мой, я не знаю, нашлось ли бы другое судно, которое смогло бы с таким блеском выйти из подобной ловушки.

– Смотрите, галеоны готовятся в погоню, но на что они надеются? Они хотят догнать наше судно? Милые мои, да вы не знаете «Новой Кастилии»!

– Мне кажется, что теперь они ее узнали.

– Сеньор Верра заставит их побегать.

– А теперь и нам время бежать; попытаемся выбраться из Сан-Доминго до восхода солнца. Теперь весь свой гнев испанцы обратят против нас. Охотиться за нами они будут без всякой жалости.

– А уж если они нас схватят, веревки нам обеспечены, господин граф, – сказал Мендоса.

– Ну, может быть, они еще не сплетены, эти две веревки. Ты-то ведь тоже знаешь город!

– Достаточно хорошо, чтобы вывести вас к Пуэрта-дель-Соль.

– И нам позволят выйти в такое время?

– Даже не надейтесь, капитан.

– Зачем же ты собираешься меня туда вести?

– Рядом с воротами находится полуразрушенный бастион, и мы найдем способ спуститься в ров и даже…

Он вдруг прервался, взглянул на графа, да так и остался с открытым ртом.

– Так что же? – спросил корсар.

– Я – настоящий болван, капитан!

– Почему это?

– Да потому, что мы можем пройти через Пуэрта-дель-Соль, не подвергаясь опасности сломать шею при спуске в ров… Как же быстро я состарился!

– Ты что, с ума сошел, Мендоса?

– Нет, господин граф, но постепенно становлюсь кретином. Разве не одеты вы в форму алебардщика?

– Вроде бы да.

– Мы явимся к охране городских ворот, и вы скажете, что получили приказ конвоировать меня и вышвырнуть из города. Можете добавить, если это вам не будет в тягость, что я шпионил для буканьеров. Солдату всегда поверят.

– А ты только что признался, что становишься кретином, – рассмеялся граф. – По-моему, так ты с каждым днем делаешься все хитрее, старый кашалот. Ходу! Я не хочу, чтобы завтрашний рассвет застал меня в Сан-Доминго.

Они выбросили одежду и шпагу Мартина в густой кустарник и направили свои стопы к городским воротам, выбрав длиннющую улочку, змеей извивавшуюся среди изгородей и великолепных рядов бананов и пальм. Поскольку все население сбежалось к пристани, им не встретилось ни души, и они смогли беспрепятственно пересечь город. Остановились они возле Пуэрта-дель-Соль, едва ли не главных ворот Сан-Доминго, в то время выходивших прямо в поля.

Два алебардщика, вооруженные длинными пиками, прогуливались перед воротами, покуривая трубки и мирно болтая. Как только часовые заметили приближающихся графа и его матроса, они остановились, загораживая проход. Потом один из часовых, убедившись, что имеет дело с солдатом, спросил:

– Куда идешь, приятель?

– Мне приказано сопровождать этого человека за границей города, – объяснил сеньор ди Вентимилья.

– А кто это?

– Правительственный курьер.

– Пеший? Без лошади?

– Он знает, где ее достать. Открывайте поскорее ворота, потому что мы очень спешим.

– И тебе не дали никакой бумаги?

– Разве я не солдат?

– Верно, но нам тоже дали приказ: не выпускать никого за пределы города.

– Этот приказ касается штатских.

– Подожди, мы позовем старшего: я не хочу брать ответственность на себя.

Он вошел в расположенную рядом казарму и быстро вышел с другим солдатом, несшим в руках фонарь; за ним с грохотом волочилась по земле огромная шпага.

– Посмотрите-ка на этих людей, Баррехо, – сказал часовой.

– Гром и молния! – процедил Мендоса. – Гасконец! Теперь мы пропали!

Граф вздрогнул от удивления и быстро положил руку на пистолет Мартина, готовясь вступить в безнадежную схватку. Гасконец приблизился к ним и не мог сдержать жеста изумления, узнав свою кирасу и свою одежду, в которую облачился граф.

– О приятель! – протянул он, вытаращив глаза.

Потом, повернувшись к часовым, Баррехо приказал:

– Продолжайте патрулировать, я знаю этих людей.

Он дождался, пока часовые отойдут подальше, а потом, еще раз подняв фонарь, чтобы хорошенько разглядеть лицо графа и его спутника, спросил:

– Что вы делаете здесь, сеньор, в моей одежде? Не вы ли дали мне за нее двадцать дублонов?

– Да, господин Баррехо, – ответил сеньор ди Вентимилья.

– А зачем вы сюда пришли?