Рабы Парижа

– Отчего же «увы»? Разве вы не отказались от надежды снова обладать Розой?

– О, нет, нет! Я хотел сказать…

– А я, в свою очередь, хотел сказать, что имею на примете богатейшую наследницу, которая, если и не так хороша, как Роза, зато превосходной фамилии, умна и образованна. Она при мне не раз выражала мнение, что готова разделить свою жизнь и богатство с человеком бедным, лишь бы он имел талант и был хорошо образован…

Поль покраснел. Когда-то он сам мечтал о счастье жениться на какой-нибудь сказочной принцессе, прельстившейся его красотой и талантом композитора.

– И, кто знает, какая судьба еще ждет вас впереди, – продолжал Маскаро, – слыхали ли вы о законе девяносто третьего года? По нему все незаконнорожденные дети приписывались дворянам. Вам не известно имя вашего отца? Нет? Ну, так знайте, что он может носить одно из великих имен Франции и в настоящую минуту, может быть, ищет вас повсюду, чтобы отдать вам и свое имя, и свое богатство! Хочется вам быть герцогом?

– Что вы говорите, милостивый государь, – бормотал Поль.

Маскаро рассмеялся.

– Вы не подумайте только, что все это уже совершилось, – прибавил он наставительно.

– Да, но что же вы требуете от меня?

Достойный мошенник скорчил суровую мину.

– Чего я требую? – переспросил он, – я требую одного – послушания, но послушания полного и безусловного!

– Извольте, я буду вас слушаться во всем! – вскричал Поль почти в экстазе, – но Бога ради, скажите мне, не смеетесь ли вы надо мной?!

Вместо ответа Маскаро позвонил. Вошел Бомар.

– Бомар, ты останешься пока в конторе один. А мы по дороге зайдем позавтракать в ресторан, где мне еще нужно переговорить кое о чем… Потом, Поль, я вам покажу девушку, которую назначаю вам в невесты – нужно же, в самом деле, выяснить, понравится ли она вам.

Глава 11

Ван-Клопен, знаменитый в Париже дамский портной, после многих крушений встал, наконец, на вершине парижской моды, а, значит, и славы. Родом из Роттердама, отличавшийся недурным вкусом, однажды он поймал удачу в образе двух известнейших щеголих нашего времени – герцогини де Сермез и прелестной Женни Фанси.

Первая из них, столь же знаменитая своей эксцентричностью, сколько древностью своего рода и положением в свете, до безумия любила наряды и, надо отдать ей должное, умела ценить тех, кто ей угождал по этой части. Другая, бывшая в то время содержанкой графа Треморела, не знала счета своим деньгам, целиком спуская их на те же наряды.

Эти две законодательницы мод, одна – большого света, другая – так называемого полусвета, вывели в люди Ван-Клопена, и с их легкой руки успех его стал расти с изумительной силой и быстротой. В настоящее время у Ван-Клопена не было никаких конкурентов. Низенький, толстенький человечек, он не отличался ни красотой, ни достоинством, зато в его взгляде явно светились наглость и цинизм. Таков был еще один приятель и компаньон Маскаро! Еще бы, все аристократы и знаменитые кокотки, все одеваются у Ван-Клопена, называя его с милой бесцеремонностью: наш прелестный, обожаемый Клопен! Как же после всего этого Маскаро мог не быть с ним в самых дружеских отношениях!

Надо отдать должное, Клопен умел держать своих почитательниц в руках. Горе той, которая ему задолжает! Он, как вампир, все равно высосет из нее нужную ему сумму.

Подкрепившись в ресторане, Маскаро повел Поля к своему другу, объяснив предварительно, что в залах его огромного заведения они легко могут встретить ту, которую Маскаро назначил Полю в спутницы жизни.

Через пять минут они уже входили в роскошный подъезд с богато убранной лестницей, по которой поднялись в великолепный зал, задрапированный богатыми тканями, убранный бронзой и зеркалами. Лакеи бросились снимать с них пальто.

– Господин Ван-Клопен в настоящую минуту занят с одной русской княгиней, – сообщил один из них, – но если монсеньору угодно, я пойду ему доложить, и он примет его в своем кабинете.

По этому разговору вполне можно было судить, каким почетным посетителем и в то же время близким человеком был Маскаро во владениях Ван-Клопена.

– Не надо, пусть работает, мы не спешим, – отвечал он со скромным достоинством. – А в общей приемной много народу?

– Дам двенадцать, по крайней мере. Теперь время балов…

– Прекрасно. Идемте Поль, посмотрим на этих дам, нас это, кстати, развлечет в ожидании хозяина.

И, не спрашивая ничего больше, он, как у себя дома, направился к одной из бархатных портьер зала, откинув ее, вошел в следующую комнату, пропустив впереди себя Поля.

Маскаро улыбался.

«Ну, теперь ты у меня не вырвешься, – решил он про себя, – можешь любить, что хочешь: ее или приданое, но я из тебя сделаю то, что мне надо!»

Остановившись на этом «родительском» решении, он обратился к своему названому сыну с новым вопросом:

– Хотите знать ее имя?

– О, да!

– Флавия!..

…Поль не мог насмотреться на обольстительную смуглянку, она стояла к нему в профиль и, как он считал, забыв об игре зеркал, не замечала его.

Он так усердно был занят этим, что не слышал, как отворилась дверь, и Ван-Клопен вошел в комнату. В жабо и манжетах из дорогих брабантских кружев, с огромным солитером на пальце… Дамы бросились к своему кумиру.

Но законодатель мод заметил в углу на диване сидящего Маскаро, и с самой сладкой улыбкой попросил обождать любезных заказчиц.

– Как, это вы, мой любезный Маскаро! – воскликнул он и поспешил к нему, – тысяча извинений, что заставил вас ждать!

Это было сказано вслух и довольно громко, затем он что-то шепнул Маскаро, а затем опять вслух:

– Будьте так добры, перейдите с месье в мой кабинет и подождите меня там.

Едва Ван-Клопен проводил своего друга, как к нему кинулась одна из заказчиц. Лицо ее было озабочено, дрожащей рукой она прикоснулась к руке знаменитого портного, увлекая его в небольшой коридорчик, прилегающий к приемной.

– Ради Бога, уделите мне минуту времени, – проговорила она рыдающим голосом.

Ван-Клопен рассеяно взглянул на нее.

– Что с вами?

– Ах, вы не можете себе представить, в каком я отчаянии! Завтра кончается срок моего векселя на три тысячи, подписанный мною для вас.

– Такое вполне может быть.

– Да, но у меня нет денег, чтобы оплатить его!

– А у меня тем более.

– Я приехала умолять вас отсрочить мне срок уплаты, переписать его на два месяца, на каких угодно условиях…

Дамский портной пожал плечами.

– Через два месяца вы его точно так же будете не в состоянии оплатить. Поэтому я прямо вас предупреждаю: если вексель завтра не будет оплачен – его опротестуют.