Единственная. Твоя

– Как вы живёте? – поежилась, оглядывая деревья и зелёный ковер мха. – Звери вокруг дикие, никаких благ цивилизации.

– От этих благ на сердце мрак, – тихонько засмеялась Рада. – Электричество тут имеется – на речке не так далеко генератор стоит. Баня куда лучше ванны, ну а отхожие места подальше ставим. Септик, все по уму, чтобы и лесу не вредно. Но это небольшая плата за чистоту в душ е .

И, предупреждая ее удивленный возглас, пояснила:

– Ложка дегтя бочку меда портит, Любавушка. А один мерзавец испоганит жизнь десятку добрых людей. В большом же городе их не один и не два. Но хуже того, погань легко наверх выплывает и множит заразу. Пороки ведь они такие – малую трещинку в людском сердце найдут и корни пустят. А злоба и раздражение – так хуже цепучего репья день забьют. Вот и приходится или сердцем каменеть, или научиться отгораживаться. Жизнь в уединении – один из способов

– Тогда почему мама с папой уехали? Их ведь никто не гнал.

– Про это им ведомо, не нам. Но знай: ты имеешь такое же право тут жить, как и Варвара. Да что там! Иные поселенцы вообще посторонние – город на лес поменявшие. Если человек добр, ему везде рады. А вот и ведро.

Любава кинулась подбирать брошенную посудину. Рядом во мху виднелись примятости – следы медвежьих лап.

– Ишь ты, нос любопытный, – проворчала Рада. – Идём, пыль сама не разлетится.

***

– Где ты был?!

Голос Варвары дрожал от ярости. Того и гляди в глаза кинется когтистой кошкой. Данияр прошел к полкам и выбрал там полотенце. Надо бы в баню сходить.

– В лесу, сама ведь знаешь.

Воздух в комнате трещал от напряжения. А по бокам словно тени зашевелились, выползли из всех щелей и углов.

На обнаженные плечи легли две горячие ладошки, но встряхнуло так, словно куском льда провели.

– А помнишь ли ты клятвы, муж мой? – нежный голосок как по щелчку пальцев превратился в медовую патоку. А на его дне угроза иглами щерится.

Данияр обернулся и глянул на жену. Варвара голову не опустила – смотрела с вызовом.

– Всю до последнего слова. И ты вспомни.

Девушка отшатнулась. Открыла рот, но тут же и захлопнула – возразить было нечего, а Данияр бросил на плечо полотенце и пошел во двор. Воздуха свежего глотнуть.

Глава 6

«Моя. Только моя, слышишь? » – горячие ладони скользили по бедрам, сминая подол тонкого платья.

Любава жмурилась от бьющего в глаза солнца. Полной грудью вдыхала сладковатый запах лесных трав и крепкого кедра с горчинкой янтарной смолы. Вкусно! Всем телом потянулась выше и зарылась пальцами в растрепанные русые волосы. Такие густые! А другой рукой огладила литые мышцы плеч, оставляя крохотные бороздки-отметины.

Мужчина дышал тяжело и часто. Вздрагивал весь – горячий и мокрый, как в лихорадке. Целовал глубоко, с напором. Короткая борода щекотала и немножко кололась.

«Так вкусно пахнешь, единственная моя. Век бы дышал! »

Под нежным давлением ноги сами разошлись шире. Любава коленями сжала крепкие мужские бедра, а внутри все сводило обжигающим желанием. Таким ярким, сладким… До стонов и счастливых слез.

«Хочу тебя… – шептала торопливо и жарко. – Иди ко мне, Данияр… »

– Черт!

Любава подскочила на печке так, что чуть лбом о потолок не треснулась.

В груди птичкой билось сердце, а между ног стягивало таким напряжением – хоть в прорубь ныряй, и то не поможет.

– Черт, – прошептала, хватаясь за кулон. – Чтоб тебя…

Приснится же! Бред сивой кобылы.

«На новом месте, говорят, жених видится », – засмеялся в ушах голос Рады.

Любава так и перетряслась. Провела дрожащими пальцами по глазам, стряхивая остатки горячего сновидения, а кожа вся ознобом изошла.

Да нет, глупости. Первую ночь она у Рады ночевала и не снилось ничего, а тут… Тут просто расшалившаяся фантазия.

Кое-как она выбралась из постели и подошла к стоявшему на столе кувшину с водой. Но умывание не помогло, щеки полыхали таким жаром, что казалось, сгорят сейчас.

А на бедрах до сих пор чувствуется прикосновение приятно шершавых пальцев. Полыхают огненными клеймами, будоража сладкие воспоминания тяжести мужского тела и вкусного запаха.

– Приснится же, – пробормотала снова и крепко зажмурилась.

Куда ее несет?! Мало того, что хам неотёсанный, так еще и жена с животом – вот-вот родит, а ей похабщина видится!

Развернувшись на пятках, Любава выскочила из дома. По тропинке не шла – летела.

Вот сейчас плеснет холодной ключевой водой в лицо, и дурных мыслей как не бывало! И только у самого ручья вспомнила, что еще вчера тут медведь бродил.

Отголоски паники заставили судорожно оглядеться. Но нет, рядом даже белок не было. Только лес, ручей и… ягоды?

Вдоль ручья росли кусты голубики. Странно, вчера она их не заметила… Любава сосредоточено разглядывала мучнисто-синие бусины, унизанные капельками росы. Частично кусты были еще зелены, но первый урожай пошел.

Любава облизнулась. Крупные ягоды выглядели так сочно. Вот прямо бери и ешь. А что? Неплохой завтрак!

Легкие теннисные кроссовки промокли на раз-два. Недолго думая, Любава разулась.

– Ой! – вскрикнула полушепотом.

От земли как будто тепло шло! И мягко, словно на ковре стоишь.

– Прямо лес чудес, – пробормотала, разглядывая босые ноги во мху.

Сколько с отцом на природу ни выбиралась – такого не замечала никогда, а тут словно грелку под ступни кинули, а опавшая хвоя щекотала мягенько так, прямо как во сне борода Данияра.

Любава аж зашипела от злости. Не то на сон дурацкий, не то на себя саму. А между ног опять стянуло желанием. Пошлым и сладким…

Куст голубики чуть с корнем не выдрала, только ягоды передавила. Мысленно отвесив себе затрещину, а заодно вспомнив «соколицу» с животом, Любава потянулась за новой порцией.

Первые ягоды лопнули на языке кисло-сладким фейерверком. М-м-м! Любава чуть на землю не села. Никогда такого не пробовала! Да это же… Это вообще ни с чем сравнить невозможно!