Мятежное сердце

– Да, сын мой. Я здесь. Рейн улыбнулся.

Не спуская глаз с племянницы, бригадный генерал Этвел Дентон нанизывал на вилку кусок вареной говядины.

– Ты видела список гостей? – спросил он.

– Да.

– Приглашения разосланы?

– Половина. Эрджил доставит остальные к концу недели. Микаэла ковырялась в тарелке, ощущая присутствие майора Уинтерса, который сидел напротив и пялился на нее, словно мышь на головку сыра. Высокий светловолосый адъютант казался ей приживалом, обосновавшимся в их доме, который слонялся тут без дела и вынуждал ее в течение последних нескольких дней ежевечерне лицезреть его обманчиво красивую физиономию.

– Продукты заказаны. Миссис Стокард сейчас занята их приготовлением, – добавила Микаэла.

Все готовит и готовит для приема, который бригадный генерал устраивает в свою честь, желая отпраздновать недавнее повышение по службе.

– Я послал за платьем для тебя. Это, – ткнул он пальцем в ее шею, прикрытую серым воротником, – не подойдет.

«Лучше верни мне пенсию и мое приданое, я сама о себе позабочусь», – подумала девушка. После смерти отца и появления дяди Микаэла лишилась возможности распоряжаться своими деньгами. Его не волновало, что она уже в том возрасте, когда ей могут сделать предложение и муж не получит ее приданого, ибо он тратит его на свой проклятый бал.

– Спасибо. – Тон достаточно сердечный, не так ли? – Но уже поздно что-либо менять.

– Значит, ты сможешь носить его потом. Думаю, оно будет тебе впору.

Он думает? Микаэла стиснула зубы, борясь с желанием закричать на него. Что может знать человек, интересующийся только войсками, амуницией и сражениями, о том, сколько времени требует подгонка бального платья?

– Большое спасибо, дядя Этвел, – повторила она, пробуя тушеную рыбу, приготовленную кухаркой специально для нее.

– Тебе нужна дополнительная прислуга?

– Нет. Мне пришлось управлять домом с четырнадцати лет. И дом был в два раза больше этого, когда моего отца послали к радже. Папа был выдающимся человеком, так говорил испанский король.

Она почувствовала удовлетворение при виде сжавшихся губ дяди. Он не любил упоминаний о достоинствах брата, и разумнее было держать язык за зубами, но ей так редко выпадал случай показать свои истинные чувства.

– Один бал – это совсем не трудно, – сухо закончила она.

– Но он должен быть лучшим. – Дядя, когда важничал, становился похожим на медведя.

– Разве я когда-нибудь подводила вас?

Дядя перевел взгляд на майора Уинтерса, и девушка сразу пожалела о своих словах. Потребовалось все ее самообладание, чтобы сохранить на лице маску раскаяния. Микаэла опустила глаза. Болван, равнодушный, грубый болван! Разве недостаточно, что майор просто сидит напротив нее, и необходимо еще напоминать о его подлой победе?

– В последнее время нет, – признался генерал, не замечая, как майор обшаривает взглядом ее фигуру, а его губы растягиваются в хищной улыбке.

Желудок Микаэлы сжался, грозя выплеснуть содержимое прямо на стол. Этот взгляд преследовал ее по ночам. Она протянула руку за бокалом с вином, но опрокинула его, и темно-красная жидкость вылилась на кремовую ирландскую скатерть.

– Смотри, что ты наделала! – рявкнул дядя. – Неуклюжая женщина.

Раздался тихий смешок, и Микаэла поняла, что больше не в силах выносить извращенную радость Энтони Уинтерса, наслаждавшегося ее промахами. Она резко поднялась и выбежала из комнаты, не обращая внимания на крики дяди, который приказывал ей вернуться.

Покинув столовую, девушка остановилась и похвалила себя за сдержанность. Было нетрудно убедить их, что она мало чем отличается от ковра, который можно топтать, не замечая его, теперь важно поддерживать в них это мнение. Оглянувшись, Микаэла увидела, что оба увлечены разговором и почти забыли о ней. Чего она и добивалась. Нужно сходить на кухню и признаться миссис Стокард, что она испортила еще одну скатерть.

«Удивительно, как вино не пролилось мне на колени и не испачкало платье», – с небрежной усмешкой подумала Микаэла, поражаясь, как ей удалось выдержать столько времени и не наложить на себя руки. Тут она споткнулась о ковер и упала прямо на руки Эрджилу, который в этот момент вышел из-за угла. Мускулистый шотландец невозмутимо поддержал ее, будто просто шел мимо, поправил картину на стене и зашагал дальше. Микаэла пригладила волосы и двинулась к кухне, негромко засмеявшись, когда Эрджил, находившийся уже в противоположном конце холла, тихо прищелкнул языком.

Прокравшись по темному коридору, Микаэла остановилась у дверей отцовских комнат и прислушалась. Кряхтение и скрип кровати свидетельствовали, что дядя уже лег, а когда свет у него погас, она вернулась к себе. По пути к большой корзине она скидывала одежду, разбрасывая ее в разные стороны, Из-под груды семейных реликвий девушка вытащила мужские штаны, рубашку, толстую шерстяную куртку и ботфорты, Переодевшись, Микаэла убрала волосы под шапку и достала спрятанный нож с резной костяной ручкой.

Ей показалось, что с момента их встречи прошло не два дня, а целая жизнь, Боль с неожиданной силой шевельнулась в груди, и она прижала ладонь к сердцу, ощутив его частые удары.

Никому еще не удавалось всколыхнуть ее тщательно контролируемые чувства. Это сделал Рейн, что ей очень не нравилось, Но ради очаровательной улыбки и потрясающего юмора, с которым он воспринял происшедшее между ними, она молилась, чтобы он выжил. Микаэла спрятала нож в сапог, тут же почувствовав себя немного более защищенной, чем за день до смерти отца.

Темпл стоял у поручней, сложив руки на груди, и, невидимый в темноте, наблюдал, как Рейн вывел жеребца из отдельного стоила, почистил его, вымыл ему копыта, затем дал мешок с овсом, после чего закинул ему на спину испанское седло.

– Ты ухаживаешь за ним, словно за ребенком.

– Ему всего три года, – ответил Рейн не поднимая головы и почесал Нараку за ушами.

Темпл был готов поклясться, что конь всхрапнул от удовольствия.

– Тебе и думать нельзя о путешествии. Ты ранен.

– Двухдневной опеки Кабаи вполне достаточно. Мне нужно размяться.

Для капитана было развлечением взобраться на гору или поплавать в воде, кишащей акулами, но планы на сегодняшний вечер вызывали у него отвращение.

– Скажи, что направляешься к мадам Голье, и я составлю тебе компанию.

– Нет.

– «Нет» относится к мадам или к компании?

– К обоим, – ответил капитан и вскочил в седло. Темпл заметил оружие у него на поясе и нахмурился: – Оставь, Мэтьюз, кажется, мы уже договорились.

Капитан Монтгомери развернул коня, жеребец сошел по сходням, привлекая к себе внимание нескольких прогуливавшихся по дамбе моряков. Едва копыта Нараки коснулись деревянного настила, Рейн сжал ему пятками бока, и тот черной стрелой помчался вдоль причала, заставляя прохожих отскакивать в сторону. Темпл некоторое время смотрел им вслед, затем направился к проходу.

– Не вздумай ехать следом, парень. Нянька ему не требуется.

Темпл поднял голову и увидел Лилана, жующего яблоко.

– А друг? – криво усмехнулся он.

– И друг тоже. Парень настолько одержим злыми духами, ты и представить себе не можешь.

– Думаю, могу.

Эрджил, укрывшись среди деревьев, наблюдал, как девушка осторожно выводит лошадь, и подивился ее сноровке: она сделала это, не разбудив спящего в конюшне мальчика. Он дождался, пока Микаэла отъедет подальше, а затем двинулся следом. Шотландец понятия не имел, что она задумала, но ее проделки часто приводили к неприятностям. Он с улыбкой вспомнил маленькую девочку в фартуке, которая решила покататься на верблюде, а все думали, что ее похитили бедуины. Эрджил отыскал ее, грязную, в слезах, бедный ребенок неделю не мог сидеть после тряски на верблюде, но, когда отец принялся ругать дочь, она перебила его, сообщив, что верблюды умеют улыбаться, что очень странно, ведь у них, таких нескладных и гадких, совсем нет причин для улыбки.

Гнев отца сразу угас. Крошка Микаэла потерла больное место, поспешила к двери, затем остановилась и сказала отцу, чтобы он не волновался: она его дочь, поэтому люди пустыни никогда не посмеют ее тронуть. Эрджил подхлестнул лошадь. Да, пока был жив отец, с ней не могло случиться ничего плохого, а теперь эту ношу взял на себя он, хотя девушка и не догадывалась об этом. Он не оставит Микаэлу – в этом он поклялся ее умирающему отцу.

«И однажды все-таки не уберег ее», – мрачно напомнил себе Эрджил, сохраняя дистанцию, но стараясь, не терять девушку из виду. Цену, которую она заплатила за его преступное упущение, он не забудет до последнего вздоха.