Мятежное сердце

– Успокойся, Милли.

– Но они поглощают еду быстрее, чем мы успеваем ее приготовить, мэм.

– Они пока займутся напитками. – Милли с сомнением посмотрела на хозяйку, а та задрала нос и, подражая голосу дяди, прогнусавила: – Никто не посмеет быть невежливым и сказать, что не хватает еды, когда столы буквально ломятся от блюд. Особенно теперь, когда идет война и все мы должны приносить жертвы.

Милли хихикнула, но через мгновение улыбка сошла с ее лица.

– Они роялисты, на них это не подействует, – кисло произнесла она.

– Тогда мы сами попробуем несколько штук. Они вредны для их необъемных талий. – Микаэла взяла с подноса аппетитное пирожное и сунула его в рот служанки.

Проходящая мимо Агнесс ухмыльнулась, и девушка бросила взгляд на дверь, чтобы убедиться, что генерал не пробрался на кухню, затем обошла душное помещение, угощая слуг плодами их труда. Суета мгновенно улеглась, все немного успокоились и вернулись к работе.

Кроме Агнесс, которая отвела Микаэлу в сторону.

– Где ты пропадала?

– В саду. А что? Он приходил сюда искать меня?

– Нет. Просто по тебе заметно, что ты была… занята. – Агнесс подняла серебряный поднос, и девушка взглянула на свое отражение.

Прическа была в порядке, но губы слегка припухли, кожа вокруг рта покраснела. От смущения щеки ее запылали.

– Понравилось, а?

– Агнесс!

– Точно, понравилось.

– Замолчи!

– Мисс Дентон! – негромко позвал Джеймс, глядя в сторону зала. – Идите.

Микаэла поняла его: дядя обнаружил, что она не вернулась в зал. Проклиная Рейна с его поцелуями и не имея возможности подняться в свою комнату, чтобы припудрить лицо, девушка схватила щепотку муки, приложила к щекам, стряхнула лишнее и критически оглядела себя в блестящем подносе. Агнесс хихикнула. Микаэла уже собралась положить поднос, когда увидела в нем знакомую темную фигуру и стремительно обернулась к открытой двери кухни, но там уже никого не было. Ветер донес запах сигарного дыма, и она подошла ближе, чтобы проверить свои подозрения. Но тут Джеймс снова позвал ее, и Микаэла бросилась к дверям зала.

– Мы отплываем через две недели. С вечерним приливом. Она не решилась заглянуть внутрь, пытаясь определить, кому принадлежат голоса. Ага, лорд Джермен, военный министр.

– Почти семитысячный отряд будет хорошим подарком для колонистов.

– Боже, цена слишком высока! А другого пути нет?

– Цена не имеет значения. К тому же король давно исчерпал другие методы. На этот раз мы зададим им хорошую трепку.

Кто-то усмехнулся.

– Как в Тикондароге?

– Тогда мы недооценили их количество.

– Сейчас в драку вступила Испания. Опять чей-то презрительный смешок.

– Испанцы не умеют воевать в дикой местности.

– Зато колонисты умеют. Это их земли.

– Это земли короля!

– Наши силы?

– Гарнизон и четыре корабля с укомплектованными экипажами.

Микаэла быстро повторила про себя: через две недели, четыре корабля, их названия, семь тысяч. Когда разговор перешел на старые победы, девушка оглянулась, убеждаясь, что никто не видел, как она подслушивает, вошла в зал, и сердце у нее упало.

Дядя беседовал с Рейном, а тот, держа в руках треуголку и плащ, лишь качал головой, затем, несмотря на протесты генерала, направился к двери.

– Всего доброго, мисс Дентон, – сказал он, проходя мимо нее.

Гости расступались, освобождая ему путь.

Глава 9

Он пил ром прямо из бутылки, запрокинув голову, и обжигающая жидкость лилась в желудок, подогревая так долго сдерживаемую ярость. Он гордился своим умением руководить принадлежащей ему компанией, судами, а главное, собой, и вот способность контролировать свои эмоции исчезла.

«В моей жизни нет места для человека вроде вас, Рейн Монтгомери», – звучало в его памяти.

Он презрительно усмехнулся. Деликатность обвиняющих слов не уменьшала горечи поражения, которая захлестывала его, угрожая разорвать на части. «Неужели ты погубишь ее ради еще одного поцелуя и тайного свидания?»

А найдет ли она себе достойную пару в этом мерзавце Уинтерсе?

Ему редко приходилось общаться с такими чистыми, невинными девушками, он предпочитал шлюх для удовлетворения своих потребностей. Ни обязательств, ни надежд, цвет его кожи или происхождение не имели никакого значения, а встречи не оставляли следов.

Рейн долго смотрел на бутылку цветного стекла, затем швырнул ее через всю каюту, и толстое стекло раскололось. Помассировав затылок, он нетвердой походкой направился к столу.

– Убирайтесь к черту! – крикнул Рейн в ответ на стук. Однако Темпл все же заглянул в каюту и нахмурился, увидев капитана в расстегнутом жилете, с выбившейся из штанов рубашкой.

«Парень слишком толстокож, чтобы понять, что сейчас неподходящее время для визита», – подумал Рейн.

– Я думал, ты останешься на ночь у графа. Капитан сел в кресло, положил ноги на стол и откупорил вторую бутылку.

– Провести ночь у графа, когда друг спит с твоей последней шлюхой… Не знаю… – Он слегка пожал плечами. – Это не очень правильно.

Да, у него есть гордость, но какой от нее прок? Какой прок от денег и власти, если он по-прежнему один?

– Кажется, ты страдаешь, – удивился Темпл, шагнув в каюту.

– Не особенно. Убирайся.

– Что? Оставить тебя пить в одиночестве? И не мечтай, приятель. С другой стороны, одиночество имеет свои преимущества, – добавил Темпл, увидев яростный взгляд капитана, отступил назад и закрыл за собой дверь.