Аргентинец

– Вот ваши Осинки! – сказал матрос, показывая Климу на старинный барский дом на холме.

Фильянчик направился к покосившейся пристани, и волна от его колеса чуть не перевернула тяжело гружённую лодку, в которой сидели две девушки в широкополых шляпах.

В Осинках сошли только двое – Клим и белокурый паренёк по имени Жора Купи?н. Он всю дорогу развлекал пассажиров стихами собственного сочинения и байками о своём папаше-портном, знаменитом на всю Нижегородскую ярмарку.

Матросы втянули сходни, и фильянчик двинулся дальше. Солнце припекало, ветер шевелил листву на столетних деревьях. Над прибрежными кувшинками носились стрекозы.

Клим взглянул из-под ладони на барский особняк. Издали он казался нарядным, но теперь было видно, что краска на его стенах облупилась, а штукатурка пошла трещинами.

Подхватив дорожный короб, Клим двинулся вверх по косогору, но остановился, услышав голос Жоры.

– Еленка! – кричал он, помахав рукой девушке в лодке. – Принимайте гостя!

Может, спросить у него, где найти графиню Одинцову? Он говорил, что всех знает в Осинках.

Клим спустился назад к пристани и замер. Лодка причалила, и из неё на поросшие мхом мостки выбралась Нина – босоногая, в мокром до колен чёрном платье. Пока она придерживала корму, Жора с Еленой вытащили из лодки большое церковное паникадило. Втроём они перенесли его на песок.

– Архип ночью залез в нашу домовую церковь и вынес оттуда всё, что смог, – сказала Нина, тяжело дыша. – Я сразу поехала к нему разбираться, а Елена за мной увязалась.

– Да разве можно было пускать тебя одну? – возмутилась та.

Нина наклонилась, чтобы вновь взяться за паникадило, и из кармана её юбки вывалился небольшой револьвер.

– Откуда он у тебя? – изумился Жора.

– Это Володин. Ты думаешь, Архип отдал бы моё добро, если бы я пришла к нему с пустыми руками?

Она спрятала револьвер в карман.

– Ну что, потащили? В этом паникадиле пуда три будет, не меньше… Ох, не знаю, как мы заберёмся наверх!

Нина подняла голову и встретилась взглядом с Климом.

– Вы приехали ко мне?

– А я его знаю, мы на пароходе познакомились! – воскликнул Жора. – Клим, позвольте представить вам мою сестру Нину и невесту Елену!

Клим поставил короб на землю и снял шляпу.

– Очень приятно.

Он не сводил взгляда с хмурого лица Нины. Если она была сестрой Жоры, значит, её отец был портным? Вот так графиня! Теперь понятно, почему Софья Карловна так отзывалась о своей невестке.

На противоположной стороне реки грохнул взрыв, и в воздух взметнулся водяной столб. Елена и Жора заорали в испуге.

– Ну что вы как дети малые? – проворчала Нина. – Это всего лишь дезертиры. Они с фронта гранаты привезли и глушат ими рыбу.

– И часто они этим занимаются? – спросил Клим.

– У нас постоянно что-то грохочет.

Как и Любочка, Нина настолько привыкла к происходящему, что считала разрывы гранат чем-то обыденным.

Клим взялся за паникадило.

– Давайте я отнесу его наверх. Жора, возьми мой короб.

4

Паникадило положили в пыльной буфетной, залитой вечерним солнцем. Жора с Еленой побежали на кухню – распорядиться насчёт ужина, и Клим с Ниной остались одни.

– Может, вам всё-таки вернуться в город? – спросил он. – Там безопаснее.

– Сейчас везде одно и то же.

Солнце падало из окна на Нину: лицо её оставалось в тени, а руки и грудь в вырезе платья казались золотисто-розовыми. Немыслимое сочетание: вот эта самая девичья прелесть – и битва за паникадило. Графский титул – и кавалер из Продовольственного комитета… в придачу к папаше-портному.

Нина тоже пристально смотрела на Клима, бездумно вертя на пальце обручальное кольцо, слишком большое по размеру. Оно явно было очень дорогим, скорее всего, фамильным, и не очень-то ей подходило.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросила она.

– Софья Карловна хотела, чтобы я забрал ваш завод… – начал Клим, но Нина его тут же его перебила:

– Софья Карловна всю жизнь брала деньги с полочки на камине! Она вообще не понимает, откуда что берётся! На что мы будем жить, если вы заберёте завод?

– Она сказала, что господин Фомин…

– Он просто помогает мне, единственный из всех! Он знает бухгалтерию, понимает в инженерном деле, в станках, в закупках… Если бы не он, мы бы давно по миру пошли!

Нина уронила кольцо, наклонилась за ним, и револьвер снова выпал из её кармана. Присев, она взглянула на Клима снизу вверх.

– Давайте перепишем вексель? Я могу оставить вам в залог что-нибудь ещё – мою библиотеку или мебель. А в марте… нет, лучше в мае… я пришлю вам деньги.

Сердитая, испуганная, готовая воевать и с грабителями, и с кредиторами… Клим уже понял, что у него никогда не хватит духу отобрать у неё последнее.

– Возвращайтесь в Нижний Новгород, и мы перепишем вексель, – сказал он.

– Правда? – Нина просияла. – Только прямо сейчас я не могу ехать в город.

– Почему?

– У меня дела на заводе.

Она выпрямилась – всё ещё с револьвером в руке – и начала торопливо рассказывать о том, что они варят особую пропитку для брезента, и за ней нужен глаз да глаз.

– Может, вы погостите у нас недельку? – смущённо проговорила Нина. – А потом мы вместе поедем в Нижний Новгород и переоформим вексель. Я боюсь отпускать вас к вашим присяжным поверенным.

Клим вздохнул и, не выдержав, рассмеялся.