Небесная канцелярия

– А мне всё одно. Вы-то появились незадолго до людей, а то и позже. А нам что люди, что не люди, живём себе и живём. Люди – это не весь мир.

– Взяли бы к себе на полставки, что ли, – мрачно пошутил ангел. – Ты знаешь, люди нас так заколебали уже, никаких сил нет с ними.

– Куда тебе, – буркнуло Хтонь. – Тебя вон первый же охотник за аиста примет и палить начнёт. Но это ладно. У нас тут всё устроено, всё отлажено, знай присматривай. Главное, не вмешиваться. Даже если пожар случится, горельник травой порастёт, через год никто и не узнает.

– Это я умею.

– Да прям уж. Чтоб ангел и не вмешивался? Это ж ваша работа. Погодь, ты из смерти, что ли?

– Был когда-то. Сейчас нет.

– А. Ну вот и я о том же. У нас так нельзя, чтоб сначала в одно, потом в другое. У нас просто живёшь и делаешь.

– И не скучно тебе так? Просто жить?

– Да как тебе сказать. У нас о таком не думают. Ну, не без хулиганства, конечно, бывает. Особо если молодой водяной: то сеть рыбаку запутает, то задницу костром подпалит, то лишнего зайчонка из болота спасёт. Вот скажи, что ему этот зайчонок? Ан нет, спасает. Хотя потом проходит это. Сигареты вон тырим, это непременно. По мелочи всё. Однажды человек в болоте утонул, забрёл не туда, так кто-то из ваших прилетел, душу забрал, как полагается, и давай орать на наших. Не следите, орёт, за своими подведомственными, народ губите почём зря. Делать мне больше нехрен, говорит, как по болотам тут шастать. Сложно, что ли, помочь? А водяные сидят, смотрят на него и пузырями булькают. А чего он, скажи мне, потащился в это болото, человек-то? Не знаешь, как ходить, – не суйся. А если уж сунулся, так на себя пеняй. Правильно я говорю?

– Не знаю.

– В общем, поорал ваш, поорал и убрался. С душой этой. Мне потом шапку вот подогнали с того утопленника. – Хтонь потыкало пальцем в макушку. – Так что всякое бывает.

– Бывает…

Из соседней деревеньки слышался лай собак, гулким эхом разносился по окрестностям. Далеко-далеко тысячами огней сиял город. По ту сторону дороги проносился поезд – запоздалый товарняк. Всё ниже скатывался по небу подстреленный месяц. Хтонь и ангел молча сидели на перекрёстке миров сказок, теней и призраков. Позади них дышало и жило своей древней и таинственной жизнью бескрайнее болото.

Это апрель…

Из этого мира ведьма всегда возвращается с дарами. Россыпь осенних листьев, улыбка в глазах, горсть крапивных волокон, чтобы прясть нитки тёмными вечерами и вплетать в них песни и звёзды.

Из пушистого ягеля прорастают капельки заката – кисло-терпкая клюква умывается белым инеем. Лакомство скорой зимы бархатными губами собирает олень.

За сто и ещё столько же полётов стрелы ведьма раскладывает летние запасы. Травы по коробочкам, камни по баночкам, слова по листочкам. Олень вскидывает голову, вспугнутый резким звуком, ведьма поёт тихую размеренную песнь, и он, умиротворённый, возвращается к еде.

Она свивает в пальцах крапивную нить, душе её неспокойно, душа бродит где-то в мокрых мшистых лесах. Олень потирает рога о берёзу, оставляя на коре задиры, ведьма поглаживает предплечье, чувствуя тёплую щекотку.

Она выходит из дома в мир людей, перебирает в кармашке кремни и яшмы. В каждом камне – чьё-то откровение, чья-то улыбка, чьё-то молчание. Он бродит по мхам и папоротникам, мечтая однажды собрать клюквенное ожерелье для той, что живёт за сто и ещё столько же полётов стрелы.

Признание

На следующий день я явилась в офис Небесной канцелярии, полная решимости выложить Христиану Сергеевичу всё как есть. Уложив дочь, почти до утра я накидывала отчёт и потом не могла уснуть. Чувствовала себя отвратительно. Мой мир, который я спокойно и обстоятельно выстраивала несколько лет, мир, который я, чёрт побери, заслужила, снова летел в пропасть. Я злилась на себя за то, что согласилась на эту работу. Злилась на руководство за то, что не оставили меня в покое хотя бы на эту жизнь, как я просила. На Аврелия за то, что… проще сказать, за что я на него не злилась. Уж не знаю, как у него закончился вчерашний вечер, я его больше не видела. Из принципа сама хтоническими путями добралась до дома – даже вернулась вовремя – и свернула петлю времени, что тоже отняло силы.

Пора было заканчивать с этим заданием.

Едва я шагнула в приёмную, Гарик сказал:

– Проходите, Алевтина. Христиан Сергеевич попросил, чтобы вы подождали в кабинете.

Я прошла. В кабинете уже оказался Лео – сидел в своём любимом кресле. И Аврелий – стоял у окна.

– Привет, – поздоровалась я и положила отчёт на стол шефа.

– Это что? – спросил Аврелий, подходя и приглядываясь.

– Отчёт.

– Мы же договаривались…

– Я с тобой ни о чём не договаривалась. Не переживай, отчёт мой личный. Про свои косяки сам расскажешь. Подставлять не буду. Но и идти у тебя на поводу тоже.

– Что случилось? – поинтересовался Лео. – Тина, ты сегодня хоть спала?

– Нет. Да, Леонард, у меня есть серьёзные подозрения, что ты тоже приложил руку к этому идиотскому заданию.

– Тина, ты с цепи сорвалась? – спросил Лео.

– Ещё нет. Но не советую находиться рядом, когда сорвусь.

Ангелы переглянулись. Аврелий предложил:

– Тина, давай всё спокойно обсудим.

– Что здесь обсуждать? Задание заведомо невыполнимое. Информации недостаточно. Мечта мертва. Белла мертва, Аврелий! – с нажимом произнесла я. – Ты превосходно это знаешь. Как знаешь, и что…

– Тина! – предупреждающим тоном перебил он.

– …что ты сам виноват в её смерти! – мстительно закончила я.

В кабинете воцарилась тишина. О присутствии Леонарда мы забыли. Аврелий замер изваянием, но я чувствовала, чего ему стоит сдержаться. Возможно, я хватила через край, но мне надоело, просто надоело. Довольно недосказанности, довольно делать вид, что всё хорошо, хватит с меня имитации бурной деятельности.

Три желания. Мы сумели максимально профессионально исполнить и расшифровать их. От разных сущностей, из разных миров. Белла всегда была такой: брала на себя самые сложные, несбыточные, сумасшедшие желания. И на чём же она прогорела? На невозможном. Никто не знает, что это было, она не предоставила ни бланк, ни расшифровку. Ничего.

Я помню, как старалась создать пространство для исполнения этой мечты. Пахло черёмухой, пахло черёмухой… Я шла по городу, я искала, пыталась почувствовать, пыталась понять… Это был вызов для меня. Но я проиграла тоже, так и не сумела разобраться, как, для чего, для кого создавать это пространство.

И только сейчас, глядя на Аврелия, сопоставляя детали, я нащупала нить. Каково это – когда твои мечты сбываются у других? Более того, когда сам их исполняешь. Когда умеешь делать всё, выворачивать душу наизнанку ради других, но не можешь сделать хотя бы шаг ради себя, к своей мечте.

– Невозможно… – прошептала я.

Он отступил на полшага.

– Это ты… – срывающимся голосом проговорила я, – ты подал заявку на исполнение желания… признайся.

Аврелий покачал головой.

– Ты ошибаешься.

– Она… она любила тебя. Она пошла бы на это. Ради тебя.

– Нет. – Он старался говорить спокойно, но я улавливала прорезающееся в его голосе холодное бешенство. – Тебя это не касается.