Хозяин Острова

– Мой сын как новорождённый жеребёнок, – усмехнулась женщина. – Он смотрит на мир удивлёнными глазами, но крепнет прямо на глазах. И всё же ему далеко до тебя в том же возрасте. В двенадцать лет ты был уже совсем взрослым, а он до сих пор ребёнок.

Мэйтэ говорила непринуждённо, но её глаза стали слишком серьёзными под конец фразы. Кроме того, Остора насторожило то, что она сунула дочери деньги и отправила девочку за мороженым. Лакомство продавалось метрах в двадцати от них и располагалось под тенью старого дерева. Значит, Мэйтэ хотела поговорить о чём-то, что дочь не услышит.

Пока он задумался над этим обстоятельством, Олийвэ радостно взвизгнула и вприпрыжку поспешила за покупкой. Он видел, как она села на стоящую возле прилавка скамейку и, уместив вазочку с мороженым на колени, жадно сунула себе в рот первую ложку.

– Да, мои дети совсем дети, – вздохнула Мэйтэ, глядя в ту же сторону. – Даже Вестир, как я уже сказала, ещё ребёнок.

– Неудивительно. В отличии от него в двенадцать я потерял мать.

Остор нахмурился. Он не понимал, зачем Мэйтэ понадобилось внезапно появляться в его жизни, да ещё сводить разговор к такому неприятному воспоминанию. Женщина тем временем нежно взяла его за здоровую руку и с лаской посмотрела в глаза.

– Ты не потерял её. Она стала жрицей.

– Риевиру было чуть больше двух лет, – медленно и зло выговаривая каждое слово, напомнил Владыка. – Он постоянно плакал, звал её, но не мог докричаться. И ты знаешь почему всё было именно так. Потому что она бросила нас!

– Она почувствовала призыв и выбрала долг. Предать или избрать зов пути – разные вещи.

– Для меня нет, Мэйтэ, – сухо сказал он в ответ на мягкие слова. А затем, резко выдёргивая свою ладонь из пальцев, дотронуться до которых ему столь давно хотелось, решил выяснить правду. – Для чего ты пришла сюда?

Остор не зря долгое время успешно занимался политикой. Он был очень проницательным человеком, и уже давно сделал вывод, что встреча с этой женщиной не была случайностью. Мэйтэ решила обратиться к нему по какому-то делу. И теперь он осознал, что её просьба ему не понравится.

– Меня навестил Макейр, – голос собеседницы стал куда-как более холоден. – И то, что он мне сказал, потребовало увидеть тебя. Прошлое вносит разногласия между Владыками, но так не должно быть. Вам нужно действовать сообща, а не оскорблять друг друга. Тем более из-за женщины, Остор.

– Ты мне по-прежнему дорога, но не это причина наших разногласий. Шейтенор получает то отношение, какое заслуживает… И если кто-то считает, что эмоции хоть как-то влияют на мои решения, то он крайне наивен!

– Действительно? Если в твоих словах есть хоть доля правды, то ты должен был измениться. Но я не верю в это. Скажи, разве ты прекратил обвинять всех в том, что они не соответствуют твоим ожиданиям? – она произнесла свои слова с каким-то вызовом.

– Я вообще не понимаю, о чём ты.

– Ты хотел, чтобы твоя мать осталась с тобой. Но она выбрала путь жрицы. Ради сохранения мира ей пришлось сделать нелёгкий выбор, а кое-кто до сих пор жалеет только себя. Я уверена, ты по-прежнему обвиняешь даже отца, да?

Остор поджал губы до узкой черты. Ему едва исполнилось пятнадцать, когда он остался полным сиротой. Все забавы юности пришлось забыть, даже не познав толком. Забота о младшем брате стала целью, ради которой стоило жить. Не сказать, чтобы его семья бедствовала, а потому груз тягот не превратился в непомерную ношу. Однако юный Остор не стал переселяться под крышу родственников и не принял ничьей помощи. Гибель отца кардинально изменила всю его судьбу… А там не прошло пары лет, как Мэйтэ – подруга его детства и возлюбленная, резко отдалилась, в конце концов отдав предпочтение какому-то деревенщине Шейтенору.

– В чём отец виноват перед тобой? В том, что ценой своей жизни оставил живым воина, впервые обнажившего меч в бою? Разве сейчас, когда ты сам возглавляешь отряд, в тебе нет чувства ответственности перед отцами и матерями своих людей?

– Меня больше интересует, в чём сейчас обвиняешь меня ты, – Остор не принял эмоциональный тон беседы и остался верен хладнокровию.

– В том, что ты никак не можешь отпускать людей и прощать их, – прошептала Мэйтэ крайне тихо, а затем уверенно, даже с фанатичной уверенностью, добавила. – Когда любишь, то желаешь счастья. Так дай его мне уже! Я не появлялась в городе, боясь твоих упрёков, много лет. Я была уверена, что ты считаешь меня предательницей сродни своей матери. Я верила, что ты ненавидишь меня… Если бы мне только знать раньше, что это не так! Оказывается, ты тайком решил воевать с Шейтенором. Ты его во всём винишь!

Остор продолжал молчать, а потому она продолжила.

– Пойми, это не он разрушил нашу детскую привязанность. Это я осознала, что не люблю тебя. Я! И только затем вышло так, что я полюбила его.

– Рад, что ты наконец-то хоть как-то удосужилась объяснить отчего начала избегать меня. Но не думай, что я всё это время жил мыслями о прошлом. Судя по всему, это ты никак собственную вину отпустить не можешь, раз через столько лет нашла меня и всё же решила раскрыть сердце, – спокойно сказал он и, плотно закрывая за собой калитку, вернулся в дом, как если бы ранее не собирался никуда из него уходить.

Мэйтэ в неподвижности ещё постояла с минуту. То ли женщина была шокирована произошедшим, то ли верила, что Остор вернётся. Однако вскоре она потёрла кожу возле глаз, как если бы стирала слезинку, и пошла за дочкой в такой отрешённости, что едва не столкнулась с Риевиром.

– Простите! Сплю на ходу! – извинился парень с привычными шутливыми интонациями и, дождавшись всепрощающей улыбки, открыл калитку, не так давно закрытую его братом.

Только тогда Мэйтэ осознала, с кем ей довелось встретиться. Она не узнала малыша, которому когда-то рассказывала сказки, ведь внешне тот мало походил на первую любовь её далёкой юности.

… Её дети тоже были разными. Сын внешне пошёл в родню отца, дочь копировала образ с неё самой.

– Я хочу ещё мороженого, мама! – показывая пустую вазочку, попросила девочка.

– Хорошо, родная. Только в другом месте, ладно? Отсюда мне хочется уйти как можно скорее.

Между тем Остор швырнул портфель с документами на кресло и едва успел сделать пару нервных кругов по прихожей, как дверь открылась, и ему снова пришлось взять себя в руки.

– О, здорово, что ты ещё не ушёл, – искренне обрадовался Риевир.

– Пришлось задержаться.

Он не стал придавать голосу обыденную сдержанность, понимая, что брат легко раскусит его. Просто постарался придать эмоциям иной смысл, а потому, ради объяснения причины собственного раздражения, вытащил из портфеля папку.

– Дополнял отчёт по своей проблеме номер один!

Перебинтованная рука и растревоженные нервы сделали движения неуклюжими. Из папки на пол вывалились почти все листы.

– А я думал, что твоя проблема номер один это я, – попытался пошутить парень, прежде чем начал поднимать страницы. – С каких это пор я потерял первенство?

– На тебя у меня ещё есть надежда, что мозги встанут на место, – едко заметил Остор и жестом потребовал собранную документацию обратно.

– Погоди…

– Что погоди? – жёстко перебил он. – Раз ты так рано вернулся, то мне пора отчёт в большой мир отправлять. Или что, не прав я в том, что Ильина нашлась?

– Ну, так-то да, прав.

– Так чего молчишь? Что там с ней по итогу? Жива или мне очередные извинения родственникам писать?

– Жива, – пробубнил Риевир, так и не отдавая бумаги. – Но может не надо сажать её под замок, а?

– Если бы я хотел её где-нибудь запереть, то давно бы это сделал, – Остор попытался вырвать из рук брата документы, но тот успел увернуться. – Однако ты представляешь, как это будет выглядеть для остального мира? Если в клинику, так мы её уже объявили здоровой. А тюремное заключение политически аукнется по полной.

– Зачем ты тогда про вчерашнее написал? – Риевир указал пальцем на верхний лист в стопке бумаг.

– Дай подумать… Эм-м, – демонстративно замычал Остор, прежде чем крикнул. – Да потому что это самое вчерашнее было!

– Может не надо всего этого, а? – тихим голосом попросил Риевир. – Она и так вся дёрганная. Ты же прекрасно понимаешь, что у неё сейчас ум за разум заходит. К чему новые обвинения? Ну не будь ты таким мстительным.

– Да с чего вы все взяли, что я всех виню и всем мщу? – громко возмутился Остор, прежде чем со всей силы пнул кресло ногой. Тяжёлая мебель крякнула и отъехала в сторону на добрый метр. – Это обычные факты и логика. Факты и логика, Риевир! Ей никто не разрешал Поднебесье посещать, а потому она должна быть хоть как-то наказана. И раз я не могу толково наказать её сам, то пусть люди большого мира сделают это за меня… Понимаешь теперь ход моих мыслей?!

Риевир от удивления наклонил голову набок и уже было раскрыл рот, чтобы задать какой?либо вопрос о самочувствии брата, как Остор всё же выхватил документы у него из рук.

– Нет! Вы все считаете, что я только о себе думаю! – закричал он при этом. – Вы все считаете, что я никого не умею прощать!

– Э-э-э, – промычал парень, и Владыка прокричал ещё громче: