Ад как он есть

Встречи с Ал’Беритом стали постоянным явлением, но пока от них не было никакого толка. Дайна была раздражена, и Дарра, заметив это, присела возле неё да с заботливой нежностью погладила по плечу.

– Ты уверена в том, что делаешь? – поинтересовалась она у сестры.

– Более чем. Раз это одобрено повелителем, то всё должно получить достойный результат.

– Его одобрение ещё не показатель. Ты сама знаешь, Тогхара может вести гнев, но он достаточно опытен, чтобы не совершить ошибку.

Фраза прозвучала зловеще, оставляя крайне неприятное послевкусие. И Дарра, следуя своим привычкам, предпочла свои последующие слова сказать в смешливом тоне:

– Что если его твоя, вовсю виляющая перед наместником задница только забавляет?

– Нет, – на полном серьёзе ответила Дайна. – Я вижу это в его глазах. Тогхар должен сорваться. Он снова будет искать встречи с господином Хдархетом.

– И это возвращает нас к моему первому вопросу. Ты уверена в том, что делаешь?

Дарра посмотрела сестре прямо в глаза, а затем опустила взор на её руки. В ладонях Дайна беспрерывно теребила маленький свиток, как будто не могла определиться: сохранить или всё же избавиться от него.

– Его превосходительству понятно, что отбросит на него тень – когда мы, а, соответственно, и человек не справимся. Ведь первый заместитель ненадолго удовлетворится забавой с мелкими гадостями. Если же Тогхар совершит предательство, то это сможет спровоцировать его на активные действия определённого характера. Точно задумки повелителя мне не известны, но то, что я вижу, станет двойным выигрышем для нас. Кхал Рохжа уже не будет под покровительством повелителя. А действия господина Хдархета не смогут расцениваться иначе как его слабость.

– Если господин Хдархет, конечно, рискнёт.

– Для него это отличный шанс нанести решительный удар.

– Но если человек не выживет, – заметила Дарра и многозначительно промолчала прежде, чем добавила. – Это будет конец для нашего клана. Сомневаюсь, что наместник так легко утонет вместе с нами.

– Не мы одни сейчас наблюдаем за Леей. Но даже если господин Хдархет решит ничего не предпринимать, своё доверенное лицо повелитель всё равно проверит.

– А Тогхар пошалил и вновь ведёт себя паинькой, – иронично покачала головой Дарра.

– Только пока, – подмигнула Дайна, намекая, что замыслила нечто, о чём сестре пока не известно. Дарра тут же с интересом посмотрела на свою Кхалисси, но, поняв, что ответа не последует, вздохнула да по новой наполнила кубок водой.

– В опасные игры мы нынче играем, сестрёнка. Не хотелось бы, чтобы пески времени растёрли нас в пыль.

– А мне иногда кажется, что мы только возрождаемся из пыли, – тихо и печально произнесла Дайна.

***

В последнее время Лее снились исключительно кошмары. Она не высыпалась, а потому по утрам обнаруживала под глазами противные синие мешки. Вряд ли это были злобные происки Хдархета, но выматывали сны до невозможности. Молодая женщина часто просыпалась посреди ночи в противном липком поту ужаса, а сердце встревоженно билось, словно дикая птица в клетке. Однако то, что ей привиделось сегодня, хоть и выбивалось из общей тенденции сновидений, вышло не менее удручающим.

– Дайна, ты даже себе представить не можешь, что мне сегодня снилось, – простонала Лея, едва подруга её разбудила.

Вот уже более двух дюжин дней кряду воительница, как и в самом начале службы, находилась подле своей госпожи. Лея этому радовалась. Она не могла привыкнуть к утренним приходам Дарры. С Дайной ей было легче общаться. Однако о встречах с Ал’Беритом девушка благоразумно демонессу не спрашивала, хотя внутренне изнывала от любопытства. Дело в том, что подобные вопросы казались ей верхом бестактности. Хотела бы что рассказать Дайна – давно бы рассказала. А итог и так понятен. И ясен был с самого начала. Наигрался наместник и отпустил восвояси.

– И что же? – между тем вяло поинтересовалась демонесса.

– Для этого, конечно, надо знать одну мою школьную учительницу. Математику и алгебру я обожала, всегда нравилось решать примеры. А вот с геометрией было значительно хуже. Ну нет у меня пространственного мышления!

– Угу. Это я заметила.

– Дай сказать.

– Ладно.

– Так вот, если в общих чертах, то у этой учительницы даже с тройками в математические высшие учебные заведения поступали. Гениальный педагог, которого боялась вся школа. К ней никогда и никто не смел опаздывать на занятия, а вызов отвечать сопровождался дрожью в коленях. О! Я до самой смерти не забуду ни её имени, ни доски. Такая зелёная в алюминиевой рамке, – начала вспоминать девушка. – Я даже помню, какие и в каком порядке располагались пластиковые треугольники, метровая линейка и огромный деревянный транспортир. Помню табличку над доской, на которой было написано: «Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит» и подпись: «М.В. Ломоносов». Помню, какие и где стояли шкафы и цветы на подоконниках, помню круглые часы на стене напротив доски. На них оглядываться было нельзя.

– То есть тебе приснился твой школьный кабинет и всё? – скучающе спросила Дайна, не испытывая удовольствия от выслушивания подобных воспоминаний.

– Нет. Не только. Мне казалось, будто я сижу, как и обычно, за первой партой, а учительница медленно водит карандашом по списку, выбирая того, кто пойдёт отвечать. Уже только это вызывало ужас, но, когда она остановила свой выбор на мне, сердце словно прекратило биться. Я в панике подошла к доске решать пример. Надо было делить восклицательный знак на ноль. А так как первое вообще неделимо, а на второе нельзя, то у меня был самый настоящий ступор. И вот я растерянно и тихо говорю: «Не помню, как такое решать». А учительница пристально смотрит на меня своими холодными голубыми глазами и мрачным суровым голосом замечает: «Вот заколку на волосы нацепить ты, Пелагея, не забыла, а элементарный пример как решать не помнишь»… Ужас. Вспомнить страшно. И это спустя столько лет после выпуска школы!

– Да, поразительно. Неужели это и есть та самая причина, почему сегодня ты уж как-то совсем неважно выглядишь? – удивилась Дайна.

– А обычно просто неважно? – то ли шутя, то ли огрызаясь вопросом на вопрос, ответила Лея и, потягиваясь, встала с кровати.

– Именно так, – ответила вредная Дагна и повернулась к зеркалу, чтобы покрасоваться перед ним. Выглядела телохранительница, как и всегда, превосходно.

До трудоустройства в Аду девушка считала, что у неё противная работа. Ныне же она часто вспоминала офисную байку о том, что «в Голландии-то три выходных дня в неделю», и как коллеги с придыханием говорили: «Вот что значит цивилизованная страна». Да они в Аду не бывали! Даже когда не приходилось задерживаться на службе, времени хватало только доехать до дома, отрешённо поужинать и рухнуть на постель.

…Нет, примерно с таким же графиком Лея жила и на Земле, но исключительно из?за вынужденных путешествий в электричках. И были выходные!

Несчастная второй заместитель подумала, что раз прошло около четырёх месяцев со дня её назначения на должность, то дома наступило самое настоящее лето. Теперь пребывание в офисе во время пекла солнечного денька не казалось ей таким ужасным событием, как раньше. К жаре можно было привыкнуть. А во время обеда никто не запрещал выйти на улицу и посидеть на лавочке, подставляя лицо и другие открытые части тела ласковому свету.

Внезапно ей захотелось разреветься от обиды и зависти! Глаза защипало.

– У меня депрессия, – плаксиво заключила молодая женщина и села на кровать, понимая, что ей хочется ныть и сожалеть обо всех своих несбывшихся мечтах.

– Это только пока. Ещё немного и у тебя истерика начнётся, – утешила демонесса.

Психоаналитик из Дайны был тот ещё. Но где-то внутри у Леи сразу закипело возмущение, притупившее порывы к самокопанию. Ведь она нуждалась, чтобы её хотя бы немножечко пожалели! Неужели так сложно было посочувствовать?!

Сразу захотелось стать маленькой девочкой. Снова вернуться в детство. Прижаться к маме как и тогда, когда её обижали в школе, чтобы та погладила по голове и сказала, что всё будет хорошо, что самое главное то, что она её любит и всегда будет любить. Эти тёплые воспоминания согрели сердце. Девушка поняла, что очень скучает. Да, ей нечасто доводилось видеть родителей, приезжая к ним лишь на праздники. Но под рукой всегда был телефон. И почему в душе возникало столько злобы, когда родственники начинали звонить каждый день? Почему так раздражали вопросы, что у неё на обед, кушает ли она хорошо? Почему хотелось бросать трубку, когда мама интересовалась личной жизнью?

Мама. Она всегда была рядом. А теперь исчезла из жизни, как если бы умерла. Хотя это не вполне верно. Она там. На Земле. Как и вся семья. Это Лея умерла для них…

А, может, у неё и правда получилось умереть и таково её личное послесмертие? Её собственный Ад? Ведь говорят же, что каждому по вере его. Во что она верила? Во что хотела верить?

Вспомнился припев из старой песни. «Я свободна, я раскована! Я музыкой навеки околдована! Моя душа надеется на чудо, на то, что я когда-нибудь счастливой буду! Хватит суеты и серости, мне хочется лететь над повседневностью! Я хочу любить и быть любимой, молодой, красивой и счастливой»[1].

– Дайна, а как ты думаешь, я действительно больше никогда не увижу Землю и свою семью?

– Землю, скорее всего, да. А семью… Не думаю, что тебя сможет порадовать их присутствие здесь.

Лея даже содрогнулась, вспоминая вотчину Хдархета и муки душ.

– Это уж точно. Меня скорее порадовало бы никогда их больше не видеть.

Нечего было оттягивать неизбежное! Если что-то и могло поменяться в её жизни, то совсем не в лучшую сторону. На какой-то миг молодая женщина задумалась, не стоит ли закрыть потолок в карете, но решила, что всё равно сама же и сорвёт новую обивку. Нет, это было её маленькое окошечко в лучший из миров, который она раньше считала серым, глупым и нелепым.

Второй заместитель подошла к шкафу. Одежды в нём стало значительно больше, и связано это было с тем, что виконт начал приглашать её на различные мероприятия в замке. А проходили они примерно раз в адскую дюжину дней. При этом Лея больше не видела ни баронессу Ахриссу, ни герцога Дзэпара, ни графа Форксаса, хотя побывала уже на нескольких таких вечерах. Наверное, дело в том, что эти приёмы были рядовыми. События на них разворачивались примерно по одной и той же схеме. Блуждания по залу, короткие разговоры с подоплёками, значения которых второй заместитель наместника практически не понимала, и, конечно, мерзкие развлечения. Правда, был один раз, когда по мановению руки Ал’Берита пол под одним из приглашённых раздвинулся, и злосчастный гость упал в яму для боёв. Но Лее было тяжело вспоминать об этом. Во время гадостного действа виконт не отпускал девушку от себя, а потому ей пришлось с самого начала и до конца смотреть, как незадачливого типа освежёвывали другие демоны – невероятно тощие твари с горящими угольками глаз, огромными тонкими иглами зубов и крючковатыми когтями. Кажется, это и были чорти… Из положительных моментов присутствия на мероприятиях Лея могла назвать лишь то, что среди ужасающих угощений стали появляться привычные земные фрукты. Девушка помнила свой восторг, когда впервые заметила самый настоящий ананас. И пусть он был посыпан какой-то кислой гадостью, которая легко смахивалась вилкой, это было бесподобно вкусно.