Сага о розах. Книга третья

Наконец, Арен понял, как ему поступить. Задумка была проста, но требовала сперва двигаться не вперёд, а назад. Поэтому он отошёл от щели приоткрытой им ранее двери и осмотрелся по сторонам. В спальне прислуги, где вор находился, уж точно можно было найти необходимую вещицу. И точно, совсем недалеко от себя он обнаружил подсвечник с давно потухшей свечой.

«Ах вот ты где, моя прелесть», – мысленно усмехнулся он.

Затем Арен аккуратно вынул свечу и придирчиво осмотрел её. Она оказалась короче нежели хотелось и толще, но у него вышло разломать её на небольшие кусочки. И так как от возникшего шума никто не проснулся, Арен позволил себе тихий вздох. Несмотря на свою принадлежность к Безликим, он всё равно оставался только человеком. Пусть его тело и разум были натренированы, но все магические способности (вроде того короткого заклинания невидимости, что он использовал для побега от храмовника) целиком зависели от воли Тёмного Бога. И они не только за любое отступление от сделки с ним могли пропасть в самый неподходящий момент. Нет, иногда Тёмный Бог любил пошутить, а Арен всеми фибрами души ощущал, что сейчас невидимый наблюдает за ним с коварной улыбкой на устах.

Нет, надеяться можно было только на себя.

Осторожно выглянув в коридор и дождавшись подходящего момента, вор вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. После чего юркнул и спрятался в глубокой тени между двух колонн. Расстояние между ними было столь мало, что кто-то с более плотным телосложением ни за что не поместился бы в таком жалком укрытии. Но Арен справился. А затем он швырнул оттуда кусочек свечки так, чтобы он ударился пошумнее.

– Что это было? – сразу отреагировал один из караульных.

– Крысы. Это всё крысы, Володь, – зевнув, уверенно заявил другой. – Ты б видал на какую дохлую я тут на днях наткнулся. Во такая была! Во! Больше кошака прям. А я ещё и…

Арен снова швырнул кусочек воска.

– Не, надо проверить, – перебил напарника стражник. После чего со звоном вытащил меч из ножен и, прикрываемый арбалетом некоего Володи, смело зашагал вперёд. На колонны он при этом не смотрел, но Арен всё равно даже дышать перестал. Шаг, два, три. Караульные прошли мимо. Вор тут же бесшумно покинул своё укромное местечко и, на всякий случай, швырнул над головой стражников ещё один обломок свечи. Тот попал прямёхонько в дверь комнаты прислуги, и это заставило стражу радостно переглянуться.

– Эге-гей, да у нас вор! – довольно воскликнул мечник и широким шагом героя направился искать Арена там, где его никак не было.

«Дурачьё», – презрительно хмыкнул про себя мастер?вор, но, конечно, не стал подглядывать, что там будет дальше. Ему было нельзя терять ни секунды.

То, что окно было открыто, являлось большой удачей. Уж неизвестно кто и из-за чего решил поставить на все дворцовые рамы замки, а не общепринятые щеколды, но кровь это вору конкретно попортило. Мешочек с отмычками-то у него слетел с пояса, когда император Заррах схватил его при попытке бегства. Запасная универсальная пропала ещё раньше, где-то в то время, как его пинками по тоннелю подгоняли. А ещё одна оказалась сломана на три части, видно по ней пришлась какая-то из «ласк» Его императорского величества. Поэтому отныне Арен мог рассчитывать только на свою ловкость и удачу… И, увы, оба эти качества его что-то нынче основательно подводили.

– Гляди! – вдруг услышал он, едва открыл створку окна пошире.

Для того, чтобы понять дальнейшее, не нужно было являться пророком. Арбалет у стражника имелся, а расстояние не являлось таким, чтобы промазать. Поэтому медлить было недопустимо.

Совсем не зная, что там, снаружи, Арен выпрыгнул за окно.

… И м-да. Пусть окно располагалось на втором этаже, за ним, оказывается, находился широкий дверной козырёк, а потому ожидаемого падения не произошло. И в чём-то это было даже хуже. Ноги, как у профессионального танцора, начали быстро перебирать по скользкой от дождя черепице, но вор всё равно скатился кубарем вниз. Резкая боль тут же обожгла его левую руку и, поглядев на неё, Арен понял, что сломал себе пару пальцев. Таких кривых до этого падения у него не было.

«Хорошо, что для бега тебе нужны ноги!» – несмотря на неприятность подбодрил его внутренний голос, и мысль взаправду придала вору заряд оптимизма.

Пригибаясь к земле, Арен шустро перебежал к колодцу и прижался к нему. Теперь из окна его бы никто не заметил, но… тот ещё вопрос – насколько шустро поднимет внутренняя стража тревогу.

«А, может, её скорее поднимет стража внешняя», – пришло предположение, когда до слуха донёсся шорох гравия. Дождь и сильные порывы ветра основательно приглушали чьи-то шаги, вор их услышал в последний момент.

– Опять эти гады жопы в тепле греют, а мы тут всю работу за них делай, – негромко забрюзжал один из патрульных. – Вон, стоят у окна, красуются. Пялятся, уроды, как мы мокнем! А платят им за их гляделки больше нашего.

– Тьфу! – с презрением сплюнул другой на землю. – Я бы так лебезить не смог, как они. Аж противно, тошнит от них каждний раз…

– Эй там! – раздался выкрик из окна.

– А, это ты Володька Длинный Нос! – узнал говорящего стражник. – Ты б аккуратнее свой шнобель на улицу-то высовывал, а то одежонку нарядную намочишь. Или обмочишь, когда капитан увидит, что у тебя волосы не так прилизаны, ха-ха!

Между внутренней и внешней стражей началась словесная перепалка, но караульные благоразумно прикусили язык насчёт вора. Чего им не сделать вид, что никого возле них не шастало? Это ведь потом насмешки, выговоры, штрафы или вообще увольнение с позором… И Арен, пользуясь сим счастливым обстоятельством, незаметно перебежал к другому укрытию.

Так он и двигался перебежками, пока не достиг высокой дворцовой ограды. Но выйти за неё наружу было намного проще, нежели попасть внутрь. Охранное заклинание с этой стороны лежало более слабое, да и довольный его мытарствами Тёмный Бог не отказал в своей милости подсобить. Так что вскоре Арен Вестлинг зашагал знакомыми ему улицами в место, которое мог считать надёжным убежищем.

***

– Да как вы могли упустить его! – гневно процедил Зарион Твейр, но Ортольд не изменился в каменно-упрямом выражении своего лица. Когда он понял, что отчитывать его будет не Великий Инквизитор, а всего-то новый прелат, то прямо-таки резко успокоился. Этого человека он сам возвысил, а потому ни капли его не боялся и не испытывал ни малейшего трепета перед ним. Кроме того, встреча с императором Заррахом наложила свой отпечаток. Ортольд прекрасно помнил, как все были недовольны его появлением.

– Я уже говорил вам. Он перестал дышать и потому мне ничего не оставалось кроме как рискнуть заняться его исцелением, – как можно спокойнее объяснил молодой маркиз, а затем вскинул голову. – В конце концов, я думал, он вам нужен живым!

Одновременно с этими словами дверь в зал открылась, и внутрь огромного помещения вошёл запыхавшийся злющий Самюэль ван Донатан. Ранее он уходил, чтобы отдать свои указания по поимке вора. Но, судя по ярости в глазах, никто Арена в дворцовом комплексе не поймал. Вор благополучно скрылся, и теперь только шаги тяжёлых сапог инквизитора разносились по залу.

– Конечно, он был нужен живым, – гневно прошипел Самюэль ван Донатан, подходя всё ближе и ближе. – Этот человек не просто опасен. Он значим! Он побывал на островах драконов, он проник в дом самого императора… Вы понимаете, милорд? Ему известно многое. И это знание ушло у нас прямо из рук, как утекает вода сквозь пальцы!

– Он точно ничего не сообщил вам? – обрадованный поддержкой, повторился с вопросом прелат.

Ортольд уже пришёл к мысли, что ничего не должен говорить про то, что узнал. Стоит ему сказать что-нибудь о Сабрине, как сразу станет понятно, что бдительность храмовник потерял из-за расспросов о своей жене, а это будет чревато суровым наказанием. Озвучивать имя вора тоже было не очень-то разумно. Во-первых, совесть утешало, что оно могло быть только временной кличкой. Во?вторых, тогда дальнейших бесед снова было бы не избежать. А инквизиция тем и славилась, что из-за ничего могла пригласить человека в свои казематы и там вызнать всю его подноготную.

Не хотелось маркизу Виссерийскому со всем этим связываться. И особенно по причине, что все, к кому он испытывал так много доверия, уже показали свои истинные лица. Никто из них на самом деле его расположения никак не заслуживал! Его высокопреосвященство Альберт Верлер разве что под сомнением… Но и с ним надо держать ухо востро.

– Вы очень много говорите о серьёзной опасности, но о какой опасности речь? Кто такие Безликие? – решил перевести он разговор в другое русло.

– Хотите узнать, кого вы выпустили на волю? – иронично поинтересовался осмелевший Зарион Твейр, и Ортольд холодно поставил его на место.

– Нет. Хочу узнать о том, кто смог уйти от меня на волю. Обычный человек с таким бы не справился.

Ответить на его вопрос решил Самюэль ван Донатан.

– Что же, могу вас просветить. В пятьсот восемьдесят первом году после завершения Войны Драконов наступила новая эра, эра Становления Закона Божия. Её ознаменовала ликвидация Ковена. И вместе с этим важным историческим событием особо остро встал вопрос о проникновении в хранилища магов и уничтожении всех связанных с ними артефактов. Насколько вы должны помнить из истории, в тот период неопровержимой считалась доктрина, что все связанные с магией атрибуты должны исчезнуть. Чародейство очень жёстко порицалось. Считалось, что человечество должно пойти по пути технического прогресса, как наименее опасного для существования мира. Истинной признавалась вера, что вся магия должна остаться в руках богов, более разумных и высших существ нежели человек.

– Да, я помню.

– В этот период надёжными считались только обычные люди. Однако с поставленной задачей по уничтожению артефактов они справиться никак не могли. Нельзя разрушить магию, магией не обладая. Так что буквально в тот же год в Церкви появился новый орден – Безликие. Некоторым людям, прошедшим испытание на верность, предлагалось заключить сделку с Тёмным Богом.

– То есть как? Как с Тёмным Богом? – был до глубины души поражён Ортольд. – Церковь не могла дозволить такого, это же самая худшая ересь! Даже отрицать существование богов менее крамольно.

– Виновата идеология. Первый век от Становления Закона Божия – время, когда всё волшебное в человеке считалось от зла. Матери денно и нощно молили благих богов не даровать их детям магического дара, – с высокомерной улыбкой ответил инквизитор. С этой истиной он явно не был согласен.

– Даже сейчас способные к магии люди находятся под особым наблюдением. А уж в те тёмные дни, – печально вздохнул Зарион Твейр.

– Да, в те тёмные дни магию искореняли на корню. И чтобы справиться с этой задачей избранные сыны Церкви, – продолжил Самюэль ван Донатан, – те, в ком не имелось дара, жертвовали чистоту своих душ во имя будущего совершенного мира. И, не иначе чтобы насмеяться, взамен на своё покровительство Тёмный Бог сдирал с них лица. Образно говоря, они становились уродливыми внутри и снаружи.

– Так вот отчего их назвали Безликими, – похолодел Ортольд.

– Верно, именно из-за этого. Но долго этот орден не просуществовал. Постепенно необходимость в использовании магии становилась всё острее. Кроме того, благие Двенадцать давали многочисленные знамения, прямо дающие понять, что они покровительствуют верующим, проявляющим способности к творению чудес. Так что, в конце концов, доктрина была переосмыслена. Даже противоестественная некромантия воспряла как наука и лишь сравнительно недавно стала вновь запрещена. Все нынче знают, что боги не желают лишать своих детей дара, которым они нас наделили. Это наше испытание гордыней. Мы не должны стремиться уподобляться Творцу Богов, но обязаны принять удел учиться использовать дарованное нам праведно. Соблюдая законы Церкви и оставляя свои души чистыми.

– Вот только души Безликих были черны и из-за этого требовалось предать их орден забвению, – вставил своё слово Зарион Твейр, так как начал ощущать себя лишним. Хотя ему, Святому Отцу, вроде как в центре внимания быть полагалось.

– Увы, этого не произошло, – сухо заметил Самюэль ван Донатан. – Они отказались принять очищающее пламя и скрылись. Тёмный Бог слишком глубоко проник в суть этих людей. Они воспротивились воле Двенадцати и последовали его воле. Воле Тринадцатого. А чего может хотеть Враг Сущего, как не создать кого-то подобного себе?

– И да будешь ты страдать, сгорая в пламени, покуда другой не испытает и не насытит жажду подобную твоей. Покуда не начнёт он час тысячи войн. Только тогда взгляд мой отвернётся от тебя, падшего, только тогда страдания твои перейдут к иному посмевшему восстать против замысла моего, – тихо проговорил Ортольд слова писания, описывающие гнев Творца Богов на своего неразумного сына. Каждый послушник знал их наизусть.

– Да, Тёмный Бог ищет возможность избавить себя от страданий. Вот только созданное им орудие будет способно уничтожить слишком много и, к несчастью, не всех страшит это бедствие. Безликие выбрали для себя денно и нощно трудиться во имя зла. Они верные помощники и рабы своего проклятого божества, – тут Самюэль ван Донатан пристально посмотрел Ортольду в глаза. – Мы думали, что давно искоренили эту заразу. Но она здесь. Среди нас. И даже с человеческим лицом! Таится в темноте, чтобы однажды нанести свой удар.