В Москву за билетом в Торонто. Повесть

– Она сейчас в состоянии нестираемой обиды. Ты предпочел другую взамен ей. Ее понять можно. Измена, Бахруз, это когда тебя поджигают вокруг и взрывают изнутри. Страшное состояние. Но как быть, когда и ты, женщина, чужое сердце словами не ласковыми на куски рвешь, а как с этим бороться? У мужчин два пути – спиться или уйти к другой. Некоторые женщины даже прибегают к мести, которая называется «месть в рассрочку», растянутая на долгие годы вперед. Это неупоминание имени отца, который еще жив. Самая верная тактика – выставить его виновным. Человек помнится, когда часто озвучива-ется его имя, а без имени человека нет. Есть хорошие слова: «если Вас не ищут, значит где-то плохо, и на Вас не рассчитывают, или где-то хорошо, но в этом нет Вашей заслуги». Сынок, но это не про тебя. Ты, Бахруз, дал своему ребенку многое, ты, прежде всего, вел себя как мужчина. Это немало. Это пример. А обида погаснет и раны заживут. Все у Алмаз наладится. И измене тоже можно найти оправдания, даже если это не в твою пользу.

– Я ей не изменял, мам! Я просто устал от одиночества, в доме, где правили только ее желания, – ответил Бахруз, будучи погруженный в грусть воспоминаний.

– Езжай сын! Все наладится. Правда, как награда, дается только временем. Илона женщина умная, в ней мало эмоций, как и у всей ее семьи. Они – нацеленные люди. Они ищут землю, где есть то, что видят только они. И никому не дано понять, что это за земля. Какая бы она ни была исключительная, она тоже женщина, притом красивая. Сынок! Есть одно железное правило – красивая женщина вначале ожидает красоту чувств, а позже – должное за свою красоту. Ты должен это понимать и определиться сразу. Она – женщина молодая и достойная иметь все от мужчины, а главное – детей. Если ты не готов дать ей всего, чего она ожидает от тебя, то лучше, Бахруз, ничего не обещай, и не нарушай налаженную жизнь людей. Дети – это близость до невозможности, порой без остатка, а иногда – кровавый разрыв с томящей болью совести. Ты можешь не справиться со всем этим. Просто надломишься и поступишь бессовестно. А это – мука потяжелей, чем каждый раз начинать все заново. Исходи из опыта, а уже не от чувств. Отец очень переживает за тебя. Ему кажется, что в том, что вы с Эльманом уехали, его вина. Я вчера ему сказала: «Вагиф, мне как матери страшно так утверждать, но всему свое время – пришло время отпускать мальчиков за своей удачей и за своими испытаниями. Раз решили уехать, значит не боятся самостоятельности и могут рассчитывать только на себя».

– Мам! А каша совсем остыла, – Бахруз вернул мать к желанию накормить сына.

– Да я знала, что ты ее не будешь есть, – ответила Лейла,

– быстрее ее Самир съест, он всегда больше думал о своем желудке, чем ты.

– Я там буду ее готовить и только по твоему рецепту, – отшутился Бахруз.

– Скажи, сын! А туда, куда ты едешь, там есть море?

– Там много озер и два океана, и все, мам, будем со мной хорошо. Бахруз обнял мать.

Сигнал машины друга Бахруза собрал всех домочадцев в прихожей.

Отец Бахруза стоял ближе к двери, держа в руках Коран. Он знал свое дело. Брат стоял независимо, уверенно, расплывшись в довольной улыбке. Мать стояла, опершись о стену. Сестра также улыбалась, прижималась к матери. Молодые радовались. Для них это всего лишь поездка за границу и в будущее, которого у них самих еще, ой, как много. Родители провожали по-своему, как никто другой. Бахруз помнил совет Эльмана – не растягивать эмоции. Первым он обратился к брату.

– Ну что, младший! Мы договорились? – спросил Бахруз.

– А куда мне деваться, Бахруз, – ответил Самир.

Они обнялись.

– Я пришлю тебе что-нибудь в довесок к твоей машине, чтобы украсить твой праздник, – еще раз обняв брата, сказал Бахруз.

– Ловлю тебя на слове, брательник, – обрадовался Самир.

Все это время Бахруз не сводил глаз с матери. По ее глазам он понимал, как быстро надо развивать ситуацию проводов. Бахруз подошел к сестре.

– Ну что, сказка моя, скажем?

– Скажем, – поддержала брата Саида.

Все домашние знали присказку Бахруза с Саидой. Ей Бахруз научил Саиду в детстве, и только для себя.

– Иногда небеса раздвигаются, – начала Саида.

– Не только для печального, – ответил брат.

– Главное вовремя, – продолжила Саида.

– Сделать довольную рожу, – закончил присказку Бахруз.

Он обхватил лицо Саиды руками и нанес ей два смачных поцелуя.

«Теперь мама», – подумал Бахруз, – «о боже, дай мне сил», – взмолился Бахруз. Он взял ее обе руки и сжал покрепче свои пальцы на ее запястьях. Он смотрел ей прямо в глаза и не старался читать

в них, не хотел видеть ее тоску, своей было достаточно. Он пытался радостью своих глаз вселить ей чувство уверенности за его благополучие. Она долго отводила глаза, чтобы не сорваться, но Бахруз настоял – ведь он улыбался как никогда и никому еще не улыбался. Бахруз прижался лицом к щеке матери и тихо произнес. – Мама, я вернусь к тебе, а не к морю. В следующую минуту Бахруз почувствовал, что Самир и Саида очутились рядом с ними, в одном большом объятии. Они приняли и разделили силу прилива эмоций, переживаемых матерью, и ей досталось не все – она выстояла. Бахруз обнял отца, крепко, чтоб понять, насколько он еще крепок, чтобы спокойно уехать. «Слава Богу, папа еще в силе, – подумал Бахруз, – мой папа еще в норме», – ощущал Бахруз, покрепче обнимая отца. И ему он приготовил слова, которыми желал облегчить отцовскую ответственность перед сыном. – Пап! Ты дал мне все, что мог, этого достаточно! Щека отца затряслась. Бахруз почувствовал, как тело вдруг обмякло. Бахруз, словно подхватив отца покрепче, удерживал его на весу. Вдруг отец резко поднял Коран над головой – проводы начались. Он посчитал это своевременным действием, еле при этом сдерживая слезы. Заранее подготовленная, согласно обычаю, кружка с водой затряслась в руках Лейлы. Бахруз принял это как сигнал, как команду к действию. Он резко повернулся ко всем и, не посмотрев никому в глаза, произнес: «Все, я поехал».

Бахруз быстро сбегал по ступенькам, стараясь не запоминать их. Он пытался не смотреть на соседские двери. Он вообще старался ничего не запоминать. «И зачем, – подумал он, – я же вернусь». Вдруг он остановился, стало трудно дышать. Гортань изнемогала от судорог. Слезы стали растекаться. Он расклеился. Вобрать слезы в себя ему уже не удавалось, надо было успокоиться.

– Ты же не железный, – чуть успокоившись, сказал Бахруз вслух, самому себе, и продолжил движение вниз. Бахруз вышел во двор.

Часть 2

Двор – это место, где мы впервые учимся договариваться, и первый, с кем это у нас удается, становится другом.

Машина Эмиля стояла перед подъездом. Самого его не было.

Эмиль был одним из троих друзей Бахруза. Сегодня он его провожал в Москву. Первый раз Бахруз с Эмилем встретились во дворе. Семья Эмиля переехала, точнее, вернулась из Тюмени. Его отец был известным нефтяником в те годы, когда добытчики нефти имели непосредственную выгоду – хорошую зарплату, а государство – всенародную. Они поселились в новом дворе, в доме, который был построен для нефтяников. Тогда в Баку, в центре, часто строили дома для нефтяников – красивые, архитектурные.

Эмиль первым подсел к Бахрузу, сидящим в беседке вместе с Илоной. Он был среднего роста, с широкими бровями и длинными ресницами, и при этом все это скрывалось под маленькими очками.

– Меня зовут Эмиль, – представился он без приветствия.

– А меня зовут Илона, – опередила Бахруза Илона.

– А я мальчика спрашиваю, – ответил, насупившись, Эмиль.

– Меня зовут Бахруз, а Илона – мой друг, – определил с твердостью Бахруз.

– А ты что, только с девочками дружишь? – спросил Эмиль.

– Не только, но Илона – мой друг, – ответил Бахруз.

– А он мой, – поторопилась вставить Илона, словно боялась потерять свое.

– А со мной можешь дружить? – с нескрываемым желанием спросил Эмиль.

– Конечно, может, – резко вставила Илона.

– Не встревай, зараза, – ткнув ее локтем, прикрикнул Бахруз. Илона подчинилась, слегка обидевшись на друга, ее видимо заворожили несвойственные мальчикам, длинные ресницы Эмиля.

– Давай дружить! – приветственно ответил Бахруз.

– А ты по деревьям умеешь лазать? – наперекор запретам не встревать, заново вмешалась в разговор Илона.

– Да, умеешь? – переспросил за Элоной Бахруз.

– Нет? А почему? – спросила Илона.

– У меня очки спадают, – с досадой ответил Эмиль.

– Это не страшно, – успокоила его Илона. – Ты принеси мне из дома резинку, я тебе сделаю ремешок для поддержки. Все получится, будем лазать все вместе.