Света Лана на перекрёстке судеб

– Не нравится мне тут, – ответила Лана, – странно всё как-то, люди ведут себя так, как будто не знают, куда деть свои жизни от неприятностей. И засуха тут ни при чём…

– А что еще может их заставить так напрячься? – спросила я, уже вставая бок о бок с Ланой и тоже рассматривая городок. – На вид обычное захолустье, ничего особенного, мрачновато, конечно…

– Это не захолустье, – перебила меня Лана, – я спросила у старосты, это княжеский город, тут, по сути, должна жить наследница престола всего королевства, а оно не мелкое. Наследница уже в подростковом возрасте, хоть и щуплая как мальчишка, а значит ей должны создать более приятную обстановку, чем эта закопчённая мрачность.

– Ты опасаешься, как бы мы не вляпались в чужие проблемы? – уточнила я, и Лана молча кивнула.

– Опасаюсь, очень опасаюсь, с моим везением – обязательно вляпаемся, по самые колени вляпаемся, – едва слышно прошептала она, прищурившись, всматриваясь в ряд строений, стоявших особняком в зарослях деревьев.

– А если добавить моё везение, то скорее всего по самую шею вляпаемся, – пробормотала я и достала из своей котомки приспособление для обзора пространства на расстоянии в пару километров. Мне его на хранение Бор Бар дал, когда его рюкзак порвался, вместе с остальными его вещами. Устройство представляло собой прозрачное блюдце с золотым узором на серебристой каемке. Я протянула его Лане, и она, слегка расширив глаза, уставилась на устройство, потом на меня.

– Откуда такая прелесть? – спросила она, беря из моих рук блюдце и поднося его к глазам. Они сразу исказились, как будто Лана смотрела на меня сквозь кривое зеркало, и я невольно улыбнулась.

– Бор Бар положил все свои вещи в мою котомку, – едва сдерживая смех, ответила я, и Лана тоже невольно усмехнулась.

– Это хорошо, у генерала должно быть много всякого полезного, такие, как он, налегке не путешествуют… – произнесла она и, посмотрев на заинтересовавшие ее здания, заскрипела от злости зубами.

– Что там? – напряглась я и поняла, что готова бежать сломя голову, даже спрыгнуть с башни, настолько стало суровым лицо Ланы.

– Храмовый комплекс, – взяв себя в руки, ответила Лана и, переведя взгляд на другой конец города, облегченно добавила, – там нет наших врагов, но есть не менее мерзкие храмы. Там и темный храм великого Триединого, и белый храм Смертушки, и главное – там есть храм Восьмирукой Веларионы, великой целительницы и хранительницы. Правда, чего она хранит, я не знаю, наверное, никто не знает, но то, что тут правят всем вот эти три божества, многое объясняет!

– Что именно? – спросила я, выдохнув с облегчением, понимая, что вот прямо сейчас с башни прыгать не нужно.

– Что этот мир на грани грандиозной войны. В которой, скорее всего, погибнет большинство населения, а те, что выживут, скатятся до состояния дикарей… Я уже такое видела.

– И им никак нельзя помочь? – спросила я, но вдруг осознала, что спросила скорее по привычке. Мне было жаль всех обитателей этого мира, но мне мои проблемы были как бы ближе к телу и решать чужие я не собиралась. Я поняла, что стала черстветь разумом и душой, и ужаснулась. Похоже, Лана поняла ход моих мыслей и даже не стала отвечать на мой вопрос.

– Не переживай, ты не стала плохим человеком, ты просто чуть-чуть повзрослела, – успокаивающе произнесла она и указала на яркую колонну людей, шедших по самой широкой дороге города. – Нам нужно слиться с толпой, похоже, сегодня день жертвоприношения. Портальная площадка находится рядом с храмовым комплексом, подобраться к ней близко никому не позволят ближайшие дней десять, а я не хочу торчать в этом мире столько времени.

– Тогда пошли сливаться с толпой, – согласилась я и пошла за Ланой.

Она мне нравилась, спокойная, почти всегда, за исключением моментов, когда дело касалось религиозных деятелей. Рассудительная и главное очень много знавшая, с внешностью моей ровесницы, она была настолько многоопытна и столько всего повидала в жизни, что мои беды и проблемы просто оказались мизерными и незначительными. Мне хотелось быть такой же, как она, стойкой, решительной и умеющей выживать в любых ситуациях. Поэтому я готова была идти за ней куда угодно…

Тем более, что рядом с Ланой я чувствовала себя в безопасности.

Толпу ярко разодетых женщин и мужчин, одетых во всё черное, мы нагнали, когда они проходили через центральную площадь города. Женщины шли в центре колонны, несли шикарные букеты цветов, где они их взяли в городе, где вся растительность была выгоревшей от засухи, я не знаю, но вся колонна просто благоухала и утопала в цветах. При этом вид у всех был не праздничный. В первых рядах колонны на носилках стоял огромный деревянный стул, тоже украшенный цветами, и там сидела молоденькая и очень худенькая девушка. Она выглядела как мраморная статуя, бледная и очень серьезная, при этом глаза – напуганные до предела. За носилками шли молоденькие девушки в ярко-красных тонких платьях подпоясанные белыми поясами, а за девушками шли жрецы в черных одеждах и жрицы в белых одеждах. Горожане старались соблюдать дистанцию и не подходили к жрицам ближе, чем на десяток шагов. Над колонной раздавалось мерное гудение, женщины, не разжимая губ, напевали какую-то тихую мелодию, и от этой мелодии у меня кровь стыла в жилах.

– Что происходит? – тихо спросила я Лану, когда мы пропустили мимо себя почти всю колонну, но Лана прижала палец к губам и сделала страшные глаза, намекая на то, что сейчас лучше помолчать.

Мы шли справа от колонны, и мужчины недовольно на нас посматривали. Я вспомнила о том, что на Тон-Тоне у женщин было очень мало прав, и испугалась того, что нас в этом мире обвинят в нарушении каких-либо их традиций. Но к нам никто не приставал и ничего нам не предъявлял, и мы спокойно дошли до огромной площади перед зарослями деревьев, более всего походивших на лесопарк, за которыми скрывался храмовый комплекс. Жрецы опустили носилки с испуганной девушкой на землю, и один из них поднес ей руку для поцелуя. Девушка с трудом заставила себя пошевелиться и едва-едва прикоснулась губами к раскрытой ладони жреца.

– Я подтверждаю! Принцесса жива! – заорал он во весь голос, и толпа заорала, засвистела, приветствуя его слова, а вот девочка явно едва сдержалась, чтоб не вскочить на ноги и не убежать.

– Её что, хотят принести в жертву? – едва слышно, в самое ухо Ланы, спросила я.

– Точнее, хотят принести в жертву ее способность иметь детей. И всех девушек в красных платьях, – также на ухо мне, ответила Лана. – Похоже, у них совсем всё плохо с засухой, раз они пошли на этот ритуал, глупцы. Они даже не догадываются, что засуху скорее всего вызывают те, кому они приготовили жертву.

– И что мы будем делать? Девчонку жалко, – прошептала я.

– Она не умрет, она лишь станет бесплодной, правда, для этого мира она считай что умрёт. Бесплодные женщины никому не нужны, скорее всего, все эти девушки станут проститутками в ближайшем борделе.