Чужое черту не продать

– Не пори чушь, – огрызнулся Димирь, рывком подаваясь вперед, – Наместник все решил. Сила ребенка будет нашей, а Баспарт так ничего и не узнает.

На челюстях Костана проступили желваки, и он в сотый раз пожалел, что ввязался в такую авантюру. Он ничего не сказал, лишь ругнулся себе под нос, щелкнув каблуками, развернулся и двинулся прочь.

Димирь мысленно чертыхнулся и еще раз посетовал, что опрометчиво посвятил начальника дворцовой стражи в свой план. Но в таком вопросе ему нужен был сильный союзник. Пусть даже такой жадный до власти, как Костан.

Пребывая каждый в своих тревожных мыслях ни тот, ни другой не заметили, как по восточной стене откуда -то сверху с бойницы сбежала струйка щебня.

***

Малкут шел к отцу по длинному коридору, соединяющему восточное крыло с сердцем дворца. В это время года, слава Дракону, темнело рано, и нещадное палящее солнце быстро закатывалось за горизонт. Настенные светильники были приглушены, а звуки шагов наследника гулким эхом поднимались к потолку. Малкут нервничал. После игры в прятки, он так и не смог отыскать своего друга, но бес часто пропадал, не говоря ни слова. Однако в этот раз какая -то непонятная тревога засела под кожей и не отпускала. Не отпускала весь день, который Малкут, что удивительно, провел со своим отцом. Наместник изъявил желание не только пообедать со своим ребенком, они много разговаривали, сходили на пруд половить рыбу, и даже почитали в библиотеке. И сейчас, после того, как Малкут переоделся в своих покоях, отец снова попросил его зайти – на этот раз в тронный зал.

Нервное напряжение не отпускало и когда наследник дошел до места, он слегка потеряно посмотрел на двух стражников, которые сразу открыли перед ним мощные высокие двери, и с тяжелым сердцем вошел внутрь.

Тронный зал встретил пустотой, большая хрустальная люстра не горела, гобелены, прошитые золотыми нитями и обычно украшающие высокие стены, были смотаны. Их место заняли черно- рыжие полотна. Пол застелили черным бархатом. По кругу стояли напольные подсвечники, с белыми матовыми свечами. Высокий трон Наместника был укутан черными и рыжими шелковыми лоскутами, окна закрыты ставнями.

Малкут ахнул и сделал шаг назад, но тяжелые двери за его спиной уже закрылись. Он с трудом сглотнул вставший поперек горла комок, а все его нервы натянулись до предела, как и подсказывали ему шестое чувство, что -то было не так.

Наследник прижал руку к груди, пытаясь унять бешено бьющееся сердце, но не успел он сделать и шага, как в стене справа от трона открылась хорошо замаскированная, невысокая дверь и в ней показался силуэт отца.

– Папа! – Малкут с досадой услышал, как дрожит его голос, и бросился вперед, – что происходит?

Баспарт не без труда просочился в узкий проем, а когда выпрямился, наследник увидел на отце черные штаны и черную рубашку с рыжей прострочкой.

Мальчик ахнул и замер.

– Пойдем, дитя мое, – голос отца был сухим и тихим, – мне надо кое- что тебе показать.

Малкут сделал несколько неуверенных шагов назад, все еще прижимая руки к груди, в которой бешено колотилось сердце.

Вслед за Баспартом в проеме появился Димирь. Знахарь улыбнулся Малкуту и протянул руку.

– Вперед, Малли, не заставляй отца ждать.

Белые одежды сперва сбили наследника с толку, но на протянутой к нему руке он увидел черно- рыжий браслет.

– Почему зал затянут в траур, почему на вас траур, что произошло? – взволновано залепетал Малкут.

– Пойдем, дитя, мы все тебе расскажем по дороге, – терпеливо проговорил Димирь и снова поманил его за собой.

Наследник, глядя на отца глазами полными непонимания, медленно пошел вперед. Баспарт смотрел куда -то в сторону явно стараясь не встречаться взглядом со своим ребенком.

Когда до потайной двери оставалось несколько метров, под потолком что -то оглушительно хрустнуло, на темный бархат пола посыпалась деревянная труха, а в недавно закрытом ставней окне появился бес.

– Руки прочь, – рявкнул он и в два прыжка по отвесной стене оказался между Малкутом и Знахарем.

Наследник был невероятно рад другу, но никогда не видел его таким. Шерсть на теле беса топорщилась в разные стороны, он казался выше и больше чем обычно, черные глаза словно пошли трещинами, в них играл огонь. Широкий нос был наморщен и губы приподнялись, обнажая белые и острые, как лезвия зубы. На рожках проступили и налились багряным огнем странные плетения. Под мышкой у него был какой -то увесистый кулек.

Баспарт и Димирь оба дернулись назад, и не в силах перебороть суеверия, окинули себя священным жестом, но бес только сильнее оскалился.

– Берк, что происходит, – Малкут чувствовал, как голова начинает раскалываться, в ней пульсировала кровь.

– Баспарт, – ко всеобщему удивлению, бес обратился не к наследнику, а к его отцу, – Димирь обманывает тебя. Я знаю, что вы задумали, но твой Знахарь делает это не для Малкута. Он хочет получить его силу. Я знаю, что есть другой способ. Я нашел способ, чтобы он жил.

Баспарт кинул вопросительный взгляд на Димиря.

– Он… что? – непонимающе пробормотал Наместник.

– Мой господин, я говорил вам об этом. Это нечестивое существо хочет запятнать Дитя Света. Я предупреждал вас что так будет, и что он будет говорить что угодно, лишь бы увидеть, как Малкут умрет в муках.

– Что? – пискнул наследник, понимая, что еще немного, и он попросту потеряет сознание.

– Чего? – прорычал Берк, его поза стала откровенно угрожающей. Длинный замшевый хвост, заканчивающийся острым роговым наростом изогнулся, как змея перед броском.

Баспарт смотрел на происходящие словно со стороны.

Димирь давно говорил ему, что дружба с бесом ни к чему хорошему не приведет, но сегодня Знахарь пришел к нему во время приготовлений к жертвоприношению и взволнованно рассказал, что боится, как бы нечисть не сорвала ритуал. Что в старой рукописи он вычитал то, на что не обращал внимания раньше. Нечисть может попытаться забрать душу Дитя Света и утащить в Хода Огненной Крысы… Димирь корил себя на чем свет стоит, что не обращал на эти записи внимания раньше, и не провел параллель между этими знаниями и бесом, втирающимся в доверие Наследника вот уже много лет… Баспарт успокоил его, велел предупредить стражу и быть начеку. И вот, как и предупреждал его друг, бес явился, чтобы все испортить и бьет по самому больному – говорит, что Малкут может жить… Хитер, как лис, сын Огненной Крысы. Хорошо, они были готовы к этому.

Баспарт устало махнул рукой и из потайной двери рекой потекли воины. В полной закрытой экипировке, готовые к атаке, с черно- рыжими нашивками на грудных латах.

Берк услышал, как ахнул за спиной друг. Два десятника заняли места справа и слева от Наместника и Знахаря, а остальные двадцать воинов выстроили полукруг, поставив в первый ряд крупных солдат в тяжелых доспехах, и закончив окружность шестью арбалетчиками. Те встали стеной и направили оружие в грудь беса.

– Сгинь, нечистая сила, – рявкнул Знахарь.

Берк ответил настолько нецензурной фразой, что Малкут снова ахнул.

Воины напряглись, ожидая приказа, но Баспарт покачал головой и поднял руку.

– Уходи, бес, – тяжело вздохнул он, – тебе не получить Дитя Света

– Старый идиот, – прорычал Берк, – пока получить его хочу не я, а твой больной на голову Знахарь. Малкут, – обратился он к другу, не оборачиваясь, – не верь им!

– Ну хватит, – взвизгнул Димирь, – убить нечестивого, освободить дитя!

Стража отреагировала моментально. Стрелы полетели настолько синхронно, что Берк даже залюбовался их полетом, а еще через мгновение его окутал сизый дым, и он совершил скачок. Появившись перед наследником также в клубах дыма, он схватил того за руку. И снова скачок, чтобы убрать мальчика из-под летящих арбалетных болтов.

Материализовавшись у самых дверей, за большой дубовой лавкой, дети переглянулись.

– Ты веришь мне? – спросил бес.

Малкут, не зная, что ответить, кивнул.

– Беги к дверям и рви когти, я задержу стражу и найду тебя.

– Двери закрыты, Берк, – взволнованно затараторил наследник.

Он почувствовал, как в груди разливается боль. Так происходило каждый раз, когда он совершал что -то нехорошее, но сейчас мальчик старательно не обращал на это внимание.

– тогда не высовывайся, – Берк окинул взглядом тронный зал, и принял решение, – я освобожу нам путь, и мы бежим, – бес, сунул в руки Малкута кулек, что держал под мышкой, – береги это, как себя.