Ее самое горячее лето

Ей вспоминался недавний унизительный для нее разговор.

«Не получается?» – спросил он, едва она коснулась его пуговиц. Но почему он тогда настоял, чтобы она занялась своими? Может быть – только может быть, – что она и его вывела из равновесия. Из вовсе не обязательного равновесия.

В этот момент Джона оглянулся, и она послала ему самую свою простодушную улыбку.

–  Все в порядке?

–  Да, спасибо. А у тебя?

Уголки его губ чуть поднялись, но это не было улыбкой. Ни малейших признаков, что он от нее в восторге. Он всего лишь показал своей огромной ручищей на домик под крышей из пальмовых листьев – пансионат «Чайное дерево», – и скоро они вошли в уютный холл с кондиционерами.

Эйвери взяла свои ключи, горячо поблагодарила юношу за стойкой регистрации и направилась в свое бунгало.

Мужской кашель заставил ее встрепенуться. Джона стоял рядом, прислонившись к стене.

–  Ты здесь не переночуешь? – спросила она. – Я имею в виду, в соседнем номере?

–  У меня есть неподалеку свое жилье.

–  О!

Любопытненько. Наверное, какая-то лачуга среди мангровых деревьев на другом конце острова? Или полотенце на песке и больше ничего между ним и звездным небом?

– Как думаешь, тебе здесь будет хорошо? – спросил он и посмотрел на нее… но не очень пристально. Просто как смотрит мужчина.

– Ты меня достал. Тебе тоже все время мерещится, что я до соседнего дома живая не доберусь.

– Давай заключим сделку. – Глаза его оставались холодными и непроницаемыми. – Если ты доживешь до утра, я сменю тон.

– Ладно, до утра. – Эйвери шагнула назад и словно вышла из его силового поля. – А сейчас я хочу принять холодный душ.

Джона пронзил ее взглядом, и она почувствовала, что краснеет.

– У меня же солнечный ожог, – пояснила она.

Ее простой ответ заставил его улыбнуться, и снова она увидела полоску его белых зубов. У нее сладко защемило сердце.

– Спокойной ночи, Джона.

Он глубоко вдохнул воздух и медленно выдохнул.

– Приятного сна, – промолвил он и вышел.

«Сомневаюсь в этом», – подумала Эйвери, смотря на закрывшуюся за ним дверь.

В номере ее ждала корзина с фруктами, бутылка вина и тюбик экстракта алоэ.

Глава 4

Эйвери разбудил звонок. Простонав, она приоткрыла один глаз и обнаружила себя в странной комнате. В странной кровати. Прищурилась и увидела нетронутую подушку рядом. Уже одно это – нечто весьма удивительное.

Она постаралась сосредоточиться и вспомнить прошедший день… Зеленый остров. Джона. Сгорела на солнце. Джона. Коктейль. Джона. И желание его. Сдобренное ароматом кокоса. И снова Джона.

Она перевернулась и зарылась лицом в подушку.

Новый звонок. Наконец она поняла, что это телефон в ее номере. Она протянула руку к туалетному столику:

– Алло? – Ее голос звучал так, словно она набрала в рот песка.

Ответный смех не требовал комментариев.

– Не надо, – взмолилась она. – Пожалуйста. Мне больно.

– Не сомневаюсь, – заметил Джона. В телефонной трубке его голос казался еще гуще. – Когда ты будешь готова к отъезду?

– Через неделю? – брякнула она и почувствовала его улыбку, пробежавшую ознобом по ее коже и устроившуюся в животе. – Полчаса.

– Буду ждать тебя в холле через сорок пять минут. И не забудь крем от загара. Австралийский. Солнцезащитный фактор тридцать, не меньше. Купи тюбик в магазине при отеле.

– Куда мы поедем?

– Домой. – И он отключился.

Эйвери потянулась и сощурилась от пробивавшихся сквозь шторы лучей. Пахло свежим морским воздухом, шум прибоя походил на колыбельную. Настоящая сказка – но благодаря выпитому накануне рому с горьким привкусом. И все-таки в отеле – не дома.

В Нью-Йорке она сразу услышала бы автомобильные гудки, голоса прохожих и еще много разного шума. Свет в городе такой яркий, что звезд почти не видно.

Сумку там лучше держать покрепче, а к спутнику прижиматься плотнее. И сейчас там совсем не жарко. Смеркается. В витринах начинают осторожно выставлять образцы весенней одежды, хотя горожане кутаются в шарфы и ежатся от холода в плотных пальто.

Как только она включила мобильник, он пискнул. Мать прислала ей сообщение, словно почувствовав, что настроение у ее дочери неважнецкое.

«Добрый день, моя дорогая! Надеюсь, ты чудесно проводишь время. Если улучишь минутку, отправь мне, пожалуйста, номер Фредди Хоргендааса, у меня возникла блестящая идея. Вообразить не можешь, как скучаю по тебе».

Фредди был знаменитым кондитером, делал умопомрачительные торты. Эйвери надавила большим и указательным пальцами на впадины вокруг глаз, радуясь, что ее не будет в Нью-Йорке, когда мать начнет огромным ножом разрезать торт в годовщину своего развода.

Эйвери отправила в ответ телефонный номер с заголовком «Насчет Фредди». Такая лаконичность наверняка раздосадует ее мать. Вроде не отказ. Но знак несогласия. Сама Эйвери при этом чувствовала свою правоту.

Через сорок минут – приняв душ и надев все еще влажное бикини, которое валялось на полу ванной, – она заглянула в магазинчик при отеле и купила огромный тюбик солнцезащитного крема. А еще – футболку, рыбацкую шляпу и шлепанцы-вьетнамки вместо потерянных накануне туфель. Обмазалась этим австралийским кремом и вернула ключи служащей отеля.

Девицы за стойкой регистрации судачили о шоке после внезапного отъезда родителей Клаудии, а потом и Люка и о том, как Клаудия это переживет. Эйвери сказала, что ее подруга со всем справится, между тем подумав, что «шок» и «переживания» – слова довольно весомые. Решив как можно скорее увидеться с подругой, Эйвери поймала момент прибытия Джоны, хотя сама, сбоку от стойки, пару секунд оставалась для него невидимой.

–  Привет, Джона! – хором пропели девицы.

–  Доброе утро, леди. – Его гулкий австралийский голос сладким эхом отозвался у нее внутри. Он повернулся к ней: – Готова ехать?

Девицы посмотрели на нее с удивлением и ревностью.

Эйвери чуть качнула головой, словно дав им понять: Он меня слегка заводит, но не паникуйте, он не в моем вкусе.