Вниз по течению. Книга первая

– Где же ты… вот, родимая! А банки где? Что за… Вот дерьмо, неужели они всё сожрали?!

Он вынырнул под свет тусклой жёлтой лампочки, озабоченно потёр подбородок.

– Слышь, Наточка, а закуски-то и нет! Не рассчитал я…

– Да ладно, не надо! – она не сводила глаз с початой бутылки водки зажатой в волосатой мужской руке, но Влад затряс головой.

– Не могу я так! Некрасиво оно, да и тебе всяко нужно поесть. Вон – в чём душа держится! Знаешь, что? А давай-ка я, пока не накатил, метнусь в круглосутку, на машине тут быстро! Куплю чего повкуснее, вернусь, а тогда и по-человечески отдохнуть можно будет.

Он многозначительно подмигнул, но Натка не обратила на это внимания – её накрыло приступом отчаяния. Ждать?! И неважно, что всего каких-то пятнадцать-двадцать минут – для человека, который корчится в муках абстяги, каждая секунда – гребаная вечность!

Но Влад оказался мужиком с пониманием. А может просто хотел, чтобы к его возвращению пьющая, а потому наверняка доступная девица, уже дошла до нужной степени доброты.

– Ты вот что, – он широко шагнул к Натке, поставил бутылку у её ног, – Поправься пока, а я мигом! И чувствуй себя как дома, лезь с ногами на диван – быстрее согреешься.

Обрадованной Натке не пришлось предлагать дважды, она скинула промёрзшие насквозь ботинки, поджала под себя ступни-ледышки, и тут же, не дожидаясь пока Влад уедет, свинтила крышку с вожделенной бутылки, приложилась к ней, сделала жадный глоток. А чего стесняться? Если уж ей и радушному хозяину гаража предстоит ночевать вместе, то пусть он сразу видит с кем связывается.

Влада не смутила её торопливость, скорее даже обрадовала. Он одобрительно кивнул.

– Вот это по-нашему! А чего ломаться-церемониться, мы люди простые, ага?

Натка сделала вид, что не поняла намёка, нахохлилась, сунув руки под мышки, прислушиваясь к ощущениям внутри. Желудок водку принял, рвотных позывов не последовало, хоть она и подозревала, что это просто эффект неожиданности – организм ещё не отошёл от шока, вызванного переохлаждением и у него не было сил сопротивляться новой напасти.

Влад протопал к дверям, за которыми оставил машину, но уже взявшись за ручку, оглянулся. Внимательно и странно поглядел на Натку.

– А родители-то у тебя есть? – спросил совсем другим тоном, без капли прежней игривости.

– Нет, – машинально ответила она, не успев задуматься о причине такого несвоевременного вопроса.

И почувствовала неясную тревогу, увидев в глазах мужчины промелькнувшее облегчение, которое он поспешил спрятать.

Пить в одиночестве всё-таки легче. Обратное утверждают только те, кто пьёт не ради выпивки, а ради компании, но такую практику Натка с высоты своего алкогольного стажа не могла даже воспринимать серьёзно. Конечно, она с удовольствием предавалась возлияниям

и в кругу себе подобных, но если был выбор, предпочитала пьянеть одна. Их с алкоголем отношения давно перешли на тот интимный уровень, когда третий – уже лишний.

Вот и сейчас, едва только за Владом закрылась дверь, она жадно приникла к горлышку бутылки. Выдох-глоток-выдох. Подождать пока спасительная горечь уляжется в желудке и начнёт расползаться по телу приятной волной расслабления. Выдох-глоток-выдох…

Стало почти хорошо. Обогреватель уютно гудел в углу, продавленный диван принимал форму тела, а впереди была целая ночь в тепле и в сытости. Да, её придётся разделить с Владом, такова цена за всё вышеперечисленное, но мысль об этом не вызывала в Натке отторжения. В конце концов, Влад вроде нормальный мужик, ни старый, ни жирный, с довольно правильными чертами лица и чистой одеждой, чего ещё надо? Такому можно не только дать, но даже получить от этого удовольствие. На оргазмы Натка не рассчитывала, но утолить тактильный голод и получить хоть какое-то подобие человеческой близости, наверняка получится.

И лишь одно сейчас мешало полному релаксу. Вопрос Влада о её родителях и промелькнувшее во взгляде облегчение, когда она ответила, что родителей у неё нет, тем самым опрометчиво дав понять, что беспокоиться о ней некому. Она конечно успокаивала себя тем, что вряд ли заурядный мужичок, по уши довольный тем, что нежданно-негаданно снял молодую девку, окажется маньяком, но грызущий червячок беспокойства всё же давал о себе знать.

Впрочем, Натка хорошо знала, что нужно делать с такими червячками, как заставить их исчезнуть. Она снова подняла бутылку ко рту. И к тому времени, когда снаружи раздалось фырканье старенькой «Тойоты», не только успокоилась, но и чувствовала себя на удивление сносно. Руки и ноги уже не тряслись, головная боль прошла, даже слабость немного отступила. Более того – у неё проснулся аппетит, слабенький, робкий, но он имел место быть, что само по себе удивляло. А если вспомнить, сколько времени прошло с последнего приёма пищи (сутки, двое?) то ещё и радовало.

Поэтому, дождавшись возвращения Влада, Натка оживлённо встрепенулась, спустила ноги с дивана, и поставив наполовину опустевшую бутылку на пол, слушала, как на улице сначала заскрипела под колёсами автомобиля наледь луж, затем заглох мотор, хлопнула дверца… и ещё одна… и ещё.

Подмышки моментально взмокли. Алкаши и так постоянно потеют, а уж при каком-либо эмоциональном всплеске пот начинает просто литься ручьём, тем обильнее, чем ярче и негативнее испытываемые эмоции. Эмоция же, накрывшая сейчас Натку была одной из самых неприятнейших для любого человека – страх. Лишающий силы воли страх животного, попавшего в ловушку.

Влад вернулся не один! И кто же мог в столь поздний час приехать вместе с ним в гараж, где заперта так удачно подвернувшаяся пьяная девчонка? А стены здесь кирпичные, а кругом ни души, хоть изойди криком – никто не услышит. Да и разве дадут ей кричать?

В бродячей Наткиной жизни было всякое, был и секс не совсем по согласию. Но «не совсем по согласию» – это когда ты по пьяни уснула одна, а проснулась уже с кем-то. Или проснулась одна, только голая и в засосах. Конечно, обидно, досадно, но ладно. Когда не помнишь о том, что с тобой было, легко можно сделать вид, будто ничего и не было. Потому в таких случаях она не считала себя изнасилованной, и даже соглашалась похмелиться в компании тех, кто недавно беззастенчиво пользовался её бесчувственным телом. Но ещё никогда Натку не принуждали к сексу в ясном сознании. Не хватали за волосы, не рвали одежду, не выкручивали руки, не прижимали потные ладони ко рту… И она боялась этого, тут не было разницы между нею и другими – «порядочными» женщинами.

Дверь открылась, впустив морозный сквозняк. Из уличной темноты показался Влад, но теперь это был совсем другой человек, чужой и отстранённый. Он скользнул по Натке холодным взглядом и посторонился, пропуская тех, кто следовал за ним – троих ничем не примечательных мужчин, коих на улице каждый день видишь десятки. И Натка отстранённо поразилась тому, что оказывается каждый из этих десятков может оказаться тем, кто посреди ночи охотно отправится туда, где у него появится возможность безнаказанно воспользоваться чьей-то беспомощностью.

– Ну вот, – Влад кивнул на Натку небрежно, как на неодушевлённый предмет, – Пойдёт?

Она съёжилась под тремя оценивающими взглядами, но не произнесла ни слова, ни сделала ни одного протестующего движения, покорно ждала развития событий, зная по собственному печальному опыту, что бывают ситуации, когда покорность, не важно – судьбе или тем, кто сильнее тебя – единственная разумная линия поведения.

– Бомжовка? – спросил один из мужиков не то у неё, не то у Влада.

Влад пожал плечами.

– Да вроде на вокзал собиралась, может и есть куда поехать. Слышь, убогая, ты где живёшь?

Глядя в ставшие вдруг совершенно незнакомыми глаза, Натка, как загипнотизированная, ответила:

– Постоянно нигде не живу, – и тут же зачастила, словно это могло ей чем-то помочь, – Но у меня есть друг, к которому я хотела поехать, ему одному тоже трудно! Можно я пойду?

Последние слова она произнесла шепотом и без всякой надежды, прекрасно понимая, что эта троица явилась сюда вовсе не затем, чтобы взять и просто отпустить её.

– Тощая какая, – с сомнением заметил второй мужик, – Может больная чем, долго ли протянет?

– Тощие, наоборот, крепкие! – заверил Влад, – На них пахать можно! Молодая опять же. Берёте?

– Как давно пьёшь? – на этот раз один из незнакомцев обратился прямо к Натке.

– Лет десять. Но сначала не сильно, – голос сел до хрипа, и она замолчала, не смея поднять глаза.

– Все сначала не сильно, – хмыкнул молчавший до этого третий мужик, – Рожала?

Натка отрицательно качнула головой. Зачем эти вопросы? И почему они пугают сильнее, чем если бы на неё сейчас просто набросились вчетвером?

– Родит! – снова влез Влад, – Молодая, крепкая – родит ещё, да не одного! Так по рукам?

Троица переглянулась.

– Вроде ничего. Потрёпанная, конечно…

– А где других-то среди таких возьмёшь?

– Ну давайте, что ли?

Краем глаза Натка видела стеклянное поблёскивание бутылки, стоящей у дивана рядом с её ногой. Воображение нарисовало, как она хватает эту бутылку, со звоном разбивает о голову заманившего её сюда Влада, а «розочкой» пыряет пришлых мужиков в выпирающие из-под курток животы… одного, второго, третьего!

Ага, а потом, смачно плюнув на их бьющиеся в судорогах тела, сексуально покачивая бёдрами, уходит в своё прекрасное будущее. Под торжественную музыку, на фоне ползущих по экрану титров… Жаль, что жизнь – не кино.

Мужики зашевелились, начали переминаться на месте, словно готовясь к некой утомительной, но необходимой работе. Один извлёк из кармана шуршащий целлофаном свёрток, и Натка уставилась на этот свёрток, как кролик на удава, почувствовав исходящую от него основную угрозу. Предчувствия её не обманули – из шуршащего целлофана появился, хищно поблёскивая иглой, шприц, наполненный прозрачной жидкостью. И вот тогда, поняв, что групповым изнасилованием дело не ограничится, Натка, наконец, заставила себя двигаться.

Нет, она не схватилась за бутылку, даже в такой ситуации стараясь не навлечь на свою бедовую голову ещё большие несчастья. Она просто бросилась к стене гаража, подальше от приближающихся к ней мужчин, заметалась там перепуганным зверьком…