В её глазах искрится доброта

В её глазах искрится доброта
Елизавета Рассохина

Социальная дистанция – проблема современности. В свободном обществе существуют люди, создающие стены вокруг и внутри себя. В этом же мире живут личности, наделённые необычной способностью – понимать чувства других через прикосновения. Их называют эмпаты. Анна, девушка, обладающая таким даром, отлично знает, что такое быть отвергнутой даже близкими. Но её внутренняя вера горит неугасимым пламенем, отражающемся в её поступках.

Пока одни воспринимают подобных как миф, другим удаётся быть спасёнными – порой от собственных желаний.

Елизавета Рассохина

В её глазах искрится доброта

Порой обычное касание незнакомца может быть сравнимо с ожогом на коже. Желание быть нетронутым – одно из самых популярных в наше время. Мы ограничиваем круг близких людей и тех, кому хоть на чуточку можем позволить знать о нас что-то большее, чем ник и статус в соцсетях.

Как часто вы видите, как коллеги, друзья, любимые люди делятся с окружающими вашими общими мгновениями ради сотни лайков? При этом за каждым подобным постом может быть пустота, шире которой лишь настоящая пропасть между вами. Мы, дети постсовестского пространства, взяли с молоком наших матерей привычку скрывать свои истинные эмоции, чтобы они не обернулись против нас. Невольный взгляд или лишнее прикосновение способны разрушить наш внутренний мир, ту систему, которую по кусочкам мы собираем в течение долгих лет.

Детство, отрочество, взросление. Чем старше, тем сильнее и выше забор настоящих чувств. Каждому не хватает только ПМЖ на личном острове, где можно усилить охрану и издалека давать понять о наличии акул под водой. Но что видим мы: счастливую улыбку в гамме стильного цвета в ленте новостей и отреченный образ, потерявшийся в пучине столь же закрытых людей. Социальная дистанция внутри каждого из нас.

Особенно сильно это ощущают эмпаты. Люди, наделенные даром сопереживать и принимать чужие эмоции, посредством прикосновения к человеку. Достаточно несколько секунд, чтобы он пережил те чувства, которыми наполнено сердце другого. Человечество не готово принять таких людей, поэтому они вынуждены скрывать свои возможности.

Анна, как никто другой, знает, сколько боли может принести этот дар. Всю свою жизнь она теряет друзей. Всё легко объяснимо: они не готовы делиться с ней своими реальными чувствами. Её необычность пугает их, как всё то, что трудно понять и принять. Несмотря на все перипетии жизни, эта девушка научилась извлекать пользу от своей эмпатии. Она работает педагогом по обучению особенных детей. Тех, кто лишён не по своей воле каких-либо качеств: зрения, умения говорить или сосредотачиваться во время работы. С таким даром удаётся понять, что ребёнок пытается донести, если самостоятельно не способен это сделать. В такие моменты Аня дарит надежду, что несмотря ни на какие преграды, этих малышей смогут понять и принять другие люди. Они будут чувствовать себя такими же, как и все.

* * *

Когда я зашла в утренний вагон метро, кто-то сильно толкнул меня в плечо. В это мгновение пронзила режущая и зудящая изнутри боль, попеременно сменяющаяся гневом… Инстинкт самосохранения удержал меня благодаря хватке за холодный турникет. Я опустилась на ближайшее сидение и поправила свои волосы. Новое ощущение не отпускало. Словно на американских горках, внутри стихийно бушевали эмоции в том числе глубокий страх, который тщательно пытались скрыть и не давали волю показаться. Это ужасное чувство. Страх, что ты не знаешь, насколько сильную боль причинит тебе любимый человек. Кто это? Твой муж? Сын или дочь? Мне стало грустно, и я стала искать глазами этого человека.

Нашла. Точнее в эту же секунду в упор на меня смотрели глаза. Подобной встрече взглядами явно были не рады.

– Ты что уставилась? Молчишь. Пришибленная что ли? – тучная женщина крепко вцепилась руками в свою сумку и пакет, которые лежали у неё на коленях. Её уставший, грубый взор тщательно рассматривал меня с нескрываемым пренебрежением.

– Нет. Извините, – пробормотала я, слегка подняв нос, чтобы меня возможно было услышать.

Вагон остановился, и большая часть людей вышла, оставив нас вдвоём помимо пары-тройки человек. Я не могла это оставить просто так, но при этом что-то в моей голове всё же говорило: не лезь на рожон!

– Извините, это наверно не моё дело…, – суровый взгляд продолжал вдалбливать меня в стену, тем самым ослабевая мою уверенность, – Я хочу вам помочь! Но не знаю, чем…

– Слышь, воспитанная! Я что, на бомжа похожа? Ты чего это вздумала мне свои подачки подносить?

– Нет, нет, нет! Вы не так поняли! Я понимаю вашу боль и хочу помочь. Вы можете рассказать мне… – набираюсь храбрости и присаживаюсь рядом с ней. Боль внутри меня усиливалась. Словно радар я поняла, что именно здесь сигнал сильнее. «Чтобы вам было проще. Представьте, что мы с вами едем в поезде. Так ведь проще делиться с незнакомым человеком, не правда ли?!» Ошарашенные глаза женщины в миг оказались слегка потерянными. Внутренние доспехи стали спадать, кулачки ослабли свои пальцы, но…

– Да ты совсем чокнутая! Как только двери открылись, женщина выбежала из вагона, даже не зная, на какой станции она вышла. Оставив меня наедине со своим разочарованием. Раздув щеки, я подумала про себя: Мда, комплекс супермена можно сказать засчитан. Well done[1 - Well done (перевод с англ.) – отлично сработано.], Аня. Тяжело вздохнув, я укуталась в бежевый плащ и стала ждать, когда объявят ближайшую остановку.

* * *

– Так, ребята. На сегодня завершаем свои поделки, а завтра устроим настоящую выставку! А ну-ка, кому помочь подписать работу? С помощью жестов и сопровождаемой речи, она дала завершающее задание малышам.

На часах уже почти шесть. Надо успеть заскочить в магазин за сыром. Я обещала Мише приготовить его любимую пасту. Аня вела внутренний диалог, чтобы ни о чём не забыть, пока собирала свой рюкзак.

– Анна Николаевна, вы уже уходите? – подошёл к ней один из воспитанников с рисунком.

– Дай поглядеть свой шедевр. Ой, как красиво! Антоша, ты – большой молодец! – похвалила Аня, подбадривающе погладив мальчика по голове. Она улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Когда девушка прикоснулась к ребёнку, она ощутила внутренний свет и гордое, благодарное чувство, которое освещало его сердце. В это мгновение не было важным, что рисунок не столь прекрасен, каким хотел показать Антон, но приложенные старания стали завершающими штрихами изображения.

– Хочешь я подпишу тебе или сам справишься?

– Ну Анна Николаевна, сам конечно!

Проводив мальчика, она плотно закрыла дверь класса и убрала ключи в карман. Следуя к входной двери, Аня шла мимо главного зала, где дети смотрели телевизор в ожидании ужина. Девушка мило им всем помахала и с тёплой улыбкой на лице, вышла на улицу. Не прошло и пяти минут, как уже оказалась у метрополитена. По привычке, плотно заткнув плащ, Анна спустилась по эскалатору. Эмпат встала на приличную дистанцию от других людей и приготовилась ждать своего поезда.

Мимо неё прошла девушка. Светлые, немного грязные, вьющиеся неровными волнами, волосы были неряшливо собраны в маленький пучок. Старая кожаная куртка прятала её фигуру своей черной пеленой. Густо подведенные глаза добавляли небольшой безумности её голубым, в то же время, невинным глазам. Девушка сильно нервничала. Она то теребила край своей клетчатой рубашки, повязанной на бедрах, то кусала ногти с уже отколовшимся тёмным маникюром.

Подобных личностей часто можно встретить в общественных местах. Их внешний вид отталкивает с первого взгляда, и ты невольно забываешь о них, возвращаясь в гавань своих мыслей. На этот раз, по непонятной причине, Анна не могла оторвать свой взор от этой особы. Нельзя сказать, что её тянуло на очередной «подвиг». Нет. Просто интуиция подсказывала, что с той девушкой что-то неладное.

Аня решительно, но при этом почти незаметно сделала несколько шагов вперёд. Тем самым немного приблизив себя к ней. Обхватив обеими руками рюкзак перед собой, одарённая украдкой поглядывала на девушку, стараясь следить за её движениями. Ничего не подозревающий подросток продолжала нервничать. Она то и дело смотрела по сторонам и похлопывала пальцами по ремню своей сумки. С правой части тоннеля резко потянуло холодным воздухом.

Приближающийся поезд оживил толпу. Люди постепенно стали двигаться к жёлтой линии края платформы. Сначала Аня чуть не потеряла объект своего наблюдения из виду, но, когда снова её нашла, та уже заняла опасную позицию за предупредительной отметкой. Анна поняла, что надо уже начать как-то действовать, чтобы избежать то, о чём она подумала. Быстрым движением закинула рюкзак себе за спину и приготовилась к «старту». Она планировала успешно пробежать эту короткую дистанцию между ними. Поэтому ожидала, когда прозвучит знакомый сигнал.

Жёлтый состав вынырнул из тоннеля и ехал в ускоренном темпе по рельсам. Аня стремительно двигалась к девушке, расталкивая людей, которые «проснулись» и только сейчас начали идти к поезду. «Блин, надо успеть! Надо успеть» – жужжало в её голове. Расстегнутый плащ развивался за ей спиной тихим шуршанием, не слышным из-за гула тормозящей машины.

Она резко схватилась за чужую руку и сумку и потянула к себе, тем самым, верно, уберегла несостоявшуюся самоубийцу. Опоздание на несколько секунд могло привести к трагедии.

– Ты что творишь? Ты совсем сдурела! Не думаешь о себе! – начала кричать Аня, сбавляя свою хватку.

– Я не просила меня спасать! – оттолкнув её, девица запрыгнула в ближайший вагон. Аня за ней. Началась стремительная гонка внутри поезда. Девушки расталкивали людей у себя на пути, но одна из колясок перегородила проход к последнему из выходов. Благодаря этой ситуации, нашей героине удалось догнать свою цель… Но та выскользнула, как только открылась дверь вагона.

– Нет! Ты так легко от меня не уйдешь! – Аня развернулась вместе с коляской и смогла сквозь людей выйти на этой же станции и погнаться за странной девушкой. Уже на пути к эскалатору, она высмотрела её и вбежала на ту же лестницу. Повезло, что большую часть людей уже забрал предыдущий поезд, поэтому вокруг остались буквально единицы. Девушка стремительно взбиралась по ступенькам, стараясь не упасть и при этом никого не задеть. Достигнув дверей выхода со станции, она смогла сбавить свой темп, потому что та незнакомка уже тоже выдохлась и остановилась отдышаться.

– И стоило ли бежать? – неровно дыша, произнесла Аня.

– Ой, я больше не могу.

Девушки стояли как спортсмены после кросса, которые забыли привести себя в форму перед соревнованиями. Красные, запотевшие и безумно голодные.

– Фууууух, пойдём, поедим. Я угощаю, – похлопав бегунью по плечу, уже на дружеской ноте Аня предложила вместе перекусить, чтобы заодно познакомиться и действительно узнать, что вся затея была не зря.

* * *

– Боже, какая вкусная шаурма!

– А я тебе о чём! – жадно откусывая от сочного лаваша кусок, Аня наслаждалась вкусом, только и успевая салфеткой вытирать подбородок. – Кать, слушай, а сколько тебе лет?

– Восемнадцать. Я в этом году закончила школу… Но сейчас ввиду обстоятельств, как ты понимаешь… Куда мне универ?! – говорила новая подружка, не отрываясь от своей трапезы.

– Беременность – это не повод ставить на крест на себе и своей судьбе. Наоборот, рассматривай это как светлую возможность для нового будущего, – протирая руки салфеткой, продолжала Аня, – Попробуй поговорить с родителями. Бояться им сказать, это обычное дело, но решиться и пойти дальше с этим не каждый сможет.

– Тебе легко говорить. У тебя есть муж, квартира, нормальная работа, а меня без опыта берут максимум промоутером или помощником в кафе. Ну как помощником… Ты моешь пол, служебные туалеты и только потом, тебя отправляют на выдачу заказов… В общем, та ещё шляпа, – огорчённая Катя шла по улице, опустив голову и повествуя о своей судьбе.

– Смотри, я могу попробовать тебя к нам устроить. Да, возможно ты будешь нянечкой или такой же помощницей на кухне или уборщицей, но у тебя будет постоянная работа, пойдёт трудовой стаж, и ты сможешь научиться общению с детьми, – успокаивала Аня, стараясь поддержать девушку, – А оставлять ли себе ребёнка, ты должна сама решить. Поговори всё равно с родителями…

Девушки проходили мимо одного из дворов и услышали громкий плач ребёнка, который ранее раздавался ещё несколькими кварталами назад.

– Этот ребёнок один что ли там? – они переглянулись и побежали в сторону доносящейся детской истерики.