Песни Серебряных Струн. Песнь первая: «Мечта и воля». Часть вторая

Так или иначе, сейчас Госпожа Миррэтрис и её спутники были усажены за самый лучший стол в таверне. Отряд стражи, разделившись на звенья по пять воинов, занял столы рядом – по обе стороны от охраняемого начальства. Хозяин «Двух Лун» сам вызвался хлопотать вокруг важных гостей позвав, впрочем, на помощь нескольких расторопных служанок. И стол вскоре за- полнился лучшей праздничной посудой и блюдами свежих, ароматных кушаний. Угощаясь щедрыми королевскими закусками, Даан вспомнил, как ему довелось посетить «Две Луны» во время своего прошлого путешествия. Тогда он не смог полноценно остановиться здесь – денег не хватило, а принимать песни в качестве оплаты хозяин отказался. Зато сейчас любезно кланяется ему, нарядному придворному менестрелю, словно не узнавая в нём прежнего бродячего артиста. Даан усмехнулся. Эта старая как мир история о том, как отношение к человеку зависит только от его достатка, даже частушки не стоит! Он обвёл взглядом трапезную. Постороннего народу, кроме их внушительного отряда, было не так много. Семья какого-то судя по всему помещика, па- ра купцов за столом у окошка, одинокий странник у самого входа, да только что пожаловавшая компания из троих в меру шумных мужчин, если судить по одеждам которых, принадлежавших к флотской братии Танталлира. Один из них – коренастый и крепкий, с широкими, угловатыми плечами – похоже, служил боцманом. Он заправлял всем за столом своей компании, а слу- жанка, подносившая им еду, кажется, не на шутку его боялась.

У противоположной стены, на небольшом возвышении, по всей видимости являвшем собой некую импровизированную сцену, обрамлённую плотными тёмными гардинами, с вышитыми на них звёздами и изображениями двух лунных дисков, примостились двое совсем молоденьких музыкантов: флейтистка в синем платье с длинными, просторными рукавами, и лютнист в зеленом жилете поверх белой рубахи. Они наигрывали что-то тихое и ненавязчивое, на вкус Даана слишком пресное и заунывное. Наблюдать за ними быстро наскучило менестрелю, и он с удовольствием переключил своё внимание на тех, кто сидел за одним с ним столом.

Вот угрюмый Селен. Ест он молча, медленно, размеренно – словно всякий раз мысленно читает молитву Создателю и каждому из Восьми Божеств, перед тем, как отправить в рот ложку. Вот Наэрис и Ярра. Они уже покончили с трапезой, и, попивая лёгкое десертное вино из стеклянных кубков, обсуждали, не пришло ли им время присоединиться к играющим в дорреак стражникам, но всё никак не могли решить, за который из двух столов лучше пойти. Явно просто убивали время до продолжения путешествия. Госпожа Миррэтрис, по своему обыкновению проявив весьма сдержанный аппетит, беседовала с сидящей по правую руку от неё Айлин. Девушку, похоже, утомили проведенные в седле часы, и теперь она достала из своей сумки ка- кой-то небольшой пузырёк с прозрачной насыщенно-красной жидкостью внутри. Словно на экзамене назвав состав и пропорции, использованные для изготовления этого снадобья, Айлин добавила его в наполненный водой кубок. Госпожа Миррэтрис, выслушав перечисленные ингредиенты, удовлетворённо кивну- ла, и добавила:

– Очень хорошо. Единственное – такое зелье бодрости действует лучше, если его немного подогреть, – и с этими словами волшебница легонько прикоснулась к кубку с растворённым снадобьем. Стеклянные стенки мгновенно чуть запотели, и от напитка начала подниматься нежная витиеватая струйка пара.

Айлин поблагодарила наставницу, и принялась маленькими глотками пить полезный эликсир. Даан же как обычно пронаблюдал картину творящейся магии с восхищением. Ах, Госпожа Миррэтрис! Волшебство, сотворенное её руками, всегда вызывало в сердце поэта искренний, нескрываемый трепет. И, не в силах сдержать своего восторга, кипящего внутри словно эликсир от недавно продемонстрированных Госпожой чар, менестрель вдруг сорвался с места, и решительно зашагал к сцене, где юные дарования продолжали наигрывать свой непримечательный дуэт.

– Господин? – воззрился на подошедшего большими карими глазами лютнист. – Чем мы можем служить вам? Желаете заказать песню для прекрасной дамы?

– Желаю, мой юный друг, – кивнул Даан в ответ, – но только не заказать, а исполнить лично. А ты пока можешь обнять свою прелестную подругу – чтобы руки твои без лютни не пустовали.

– Но она… моя кузина… – густо покраснел юноша.

– И что же? – невозмутимо пожал плечами менестрель. – Кузинам тоже нужны объятия – пусть даже невинные братские. Флейтистка, слушая их разговор, тихонько захихикала. Даан весело подмигнул ей, и, вновь обратив своё внимание на оробевшего лютниста, протянул руку:

– Одолжишь инструмент?

Юноша немного заколебался. И тогда Даан, чуть повысив голос, представился:

– Я – Даанель Тэрен, артист из славного Киннара, города, благословленного самим Вдохновением! А потому не бойся – твоя лютня немного побудет в самых чутких и надёжных для неё руках.

Услышав упоминание о Киннаре, молодой лютнист тот час же вскочил с места, коротко поклонился, и с почтением вручил Даану музыкальный инструмент. Менестрель удовлетворённо кивнул, и, устроившись с лютней на месте музыканта, принялся подкручивать колки. Внимание всех посетителей таверны устремилось на него, и Даан, заметив это, улыбнулся. Завладевать интересом публики было ему не в первой, и он вмиг почувствовал себя легко, приятно и естественно – как это часто быва- ло перед выступлением.

– Мгновение, дамы и господа. Сейчас начнется настоящий концерт! – заверил он.

И если бы Даан проявил немного больше внимания к чьим- либо выражениям лиц, кроме лица своей возлюбленной Госпожи, взгляд которой был хоть и предупреждающим, но отнюдь не недовольным, он заметил бы с какой враждебностью уставился на него тот самый танталлирский боцман, так пугавший местную прислугу.

Но менестрель, наконец, настроил лютню более тонко, и, сыграв для разогрева короткую переливистую мелодию, запел недавно сочинённые им строки новой песни:

Она снисходит, как богиня,

Она спускается с Небес;

Под строгостью ее святыни

Сокрыты тысячи чудес…

Её божественные руки

Одним касанием своим

Тоску и радость сладкой муки

Несут созданиям земным.

Она, с улыбкой безмятежной,

Возносит следом за собой,

И низвергает в Хэйн

безбрежный

Она с улыбкой ледяной!..

Его взгляд, прикованный к Госпоже Миррэтрис, выражал и восхищение, и тоску, и любовь. А когда она, дослушав прозвучавшую песню, наградила менестреля сдержанной улыбкой, он почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Никакие аплодисменты и возгласы, раздавшиеся в его честь от остальных бывших в таверне слушателей, не могли даже близко сравниться с этой безмолвной похвалой Её Высочества.

– Эй, ты, Даанель Тэрен, – грубый голос выдернул Даана из сладких грёз наяву, – ну-ка не спеши. Потолкуем с тобой по- мужски.

Перед ним, разминая жилистые кулаки, стоял танталлирский боцман. За спиной неприветливого моряка толпились его приятели, и то, как все трое глядели на музыканта, не предвещало ему ничего хорошего.

– Чем могу быть полезен вам, господа? – поинтересовался Даан, не очень-то желая нарываться на непонятный конфликт.

Полезен ты, псина кудрявая, можешь быть только в качестве удобрения, – процедил боцман. – А ну положи чужую лютню, не то запихаю её тебе туда, где солнце не светит, и местный лабух потом днём с огнём не сыщет.

– А если опустить все эти грубые угрозы, какова суть ваших ко мне претензий, сударь? – решил уточнить менестрель, сохраняя любезный тон.

– Ты с женой моей кувыркался! – гаркнул боцман. – Стоило мне по осени в море пойти!

– Не припомню я за собою в Палессе встреч с замужними дамами, – вполне честно ответил Даан.

– Не помнишь? – боцман побагровел так, что его короткостриженые соломенные волосы показались почти бесцветными, не скрывая под собой раскрасневшееся темечко. – Да я тебе сейчас память-то исправлю! Кармина Кортагар – говорит тебе что-нибудь это имя?

– Кармина Кортагар? – переспросил Даан, вспоминая свой последний визит в Палессу, и сытую зимовку, проведенную в объятьях заботливой и хозяйственной красотки. – Так ведь она же вдова?..

– Вдова?! – рявкнул боцман. – Хрен тебе она вдова! И я сейчас вот этим кулаком рыло твое бесстыжее начищу за честь моей жены, понял? Не будь я Ардам Кортагар!

Но не успел обманутый муж и размахнуться, как кто-то остановил его, крепко схватив за руку. Ардам Кортагар взвился, как ошпаренный, резко оборачиваясь на того, кто посмел ему помешать, и готовый отвесить тумаков не только треклятому блудливому музыкантишке, но и кому бы то ни было, посмевшему за него заступиться. Однако, этим кем-то оказалась статная ры- жеволосая воительница. И судя по тому, каким боевым азартом горели её глаза, она и сама была не прочь помахать кулаками.

– А ну назад! – приказала она. – Как ты смеешь, холоп, поднимать руку на собственность Её Высочества, милостивой Госпожи Миррэтрис?

Собственность… Её Высочества?.. – прохрипел Ардам Кортагар вмиг осипшим голосом, и огляделся. Тут же он увидел и Госпожу, со спокойным вниманием наблюдающую за разворачивающейся картиной, и добрую дюжину воинов, повстававших со своих мест, и готовых по одной только команде вышвырнуть нарушителей спокойствия прямо так, со второго этажа в быстрые воды Ильметты. Понимая, что им сейчас противостоят практически все посетители таверны, моряки, сопровождавшие Ардама, поспешно ретировались.

– Я… нижайше прошу простить меня, милостивая Госпожа! – оставшийся даже без моральной поддержки боцман низко поклонился сиятельной волшебнице. – Я… не ведал, что этот человек… ваш…

– Так и он не знал, что твоя жена ещё не вдова, – заметила Ярра. – Но скоро она ею станет, если ты вот так будешь кидаться на всех подряд с кулаками.

– Виноват, прошу меня простить, – вновь извинился Ардам Кортагар глухим голосом, снова кланяясь.

Госпожа Миррэтрис, коротко, едва заметно кивнув в ответ, и Ярра тотчас же отступила от него.

– Вот и ладно.

Даан освободившийся от неприятного внимания со стороны боцмана, скорее кинулся к своей Госпоже. Почтительно поклонившись ей, и едва не рухнув на колени, музыкант затараторил:

– Прекрасная и милостивая Госпожа моя! Простите меня великодушно за это печальное недоразумение! Я могу всё объяснить, если это нужно…