Таинственное исчезновение шевалье Вальмонта

Шевалье Вальмонт уже успел переодеться в свежевыстиранную одежду, был бодр и свеж.

– Я вижу, вы хорошо отдохнули. Я рад, – сказал барон, окидывая гостя усталым взглядом. – Баронессе не терпится увидеть воочию моего спасителя. Она сейчас в гостиной. Это первая комната направо от входа в дом. Я бы и сам представил вас, но боюсь, что, если еще раз спущусь на первый этаж, не смогу вновь подняться. Так и рухну где-нибудь на лестнице.

– Не беспокойтесь за меня. Занимайтесь своими делами. Думаю, я не заблужусь.

– Да, да. Осваивайтесь тут. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома. Я присоединюсь к вам за ужином.

Они вместе спустились на второй этаж, и барон, еще раз извинившись за то, что не в состоянии выполнить свои обязанности хозяина по отношению к такому драгоценному гостю, скрылся в своей спальне, а Вальмонт отправился на поиски баронессы.

На первом этаже ему повстречалась горничная Марибель.

– А я как раз направлялась к вам, сударь, – сказала она и отчего-то покраснела.

– Вот незадача! – с притворным сожалением ответил Вальмонт, от которого не укрылось смущение юной мышки. – Знал бы, то непременно дождался бы вас в своей комнате, мадмуазель. Я еще не поблагодарил вас за оказанную мне услугу.

– Я решила сама выстирать вашу одежду, – сказала горничная, еще больше покраснев под явно одобрительным взглядом шевалье, – и когда стирала, нашла вот это.

– Что это?

– Колечко, сударь.

– Действительно, это мое кольцо, – сказал Вальмонт, протягивая лапу за золотым колечком с изумрудом. – А я думал, что потерял его.

– Видимо, вы носили его в кармане. Камень распорол шов, и кольцо запало за подкладку. Я его еле достала.

– Спасибо. Я рад, что кольцо нашлось. Оно мне очень дорого.

– Рада услужить, сударь, – ответила горничная и заспешила прочь.

Вальмонт задумчиво покрутил кольцо, потом сунул его в карман брюк.

Глава пятая

Баронессу он нашел в гостиной у рояля, перебирающей ноты, полученные по почте: баронесса любила музицировать.

Услышав легкие шаги за спиной, она повернулась навстречу гостю. Первым чувством, которое она испытала при виде гостя, было удивление, смешанное с разочарованием, настолько его внешний вид не вязался с ее представлениями о рыцаре без страха и упрека, каким изобразил своего спасителя барон, и с тем образом, который она уже успела себе нафантазировать. Юноша был недурен собой, но в его наружности баронесса не усмотрела ничего примечательного. Ростом он был чуть выше ее самой. Встреть она его на улице, то прошла бы мимо, не удостоив внимания. Лишь во взгляде гостя было что-то дерзкое, что могло быть свидетельством его необычной для мышей смелости. Испугавшись, что ее разочарование может отразиться на ее лице, баронесса поспешила скрыть его за широкой улыбкой.

Гость, со своей стороны, с не меньшим любопытством разглядывал хозяйку дома. В отличие от баронессы, он был доволен тем, что увидел, а увидел он еще достаточно молодую мышку, правда, слегка располневшую. Последнее обстоятельство его особенно порадовало, потому что в его глазах ранняя полнота была свидетельством недостаточного мужского внимания: раз мышка перестала следить за своей фигурой, значит в ее окружении нет достойных кавалеров или же она успела в них разочароваться. «Тем лучше», – подумал Вальмонт и тоже улыбнулся.

Внезапно баронесса смешалась. Ей вдруг показалось, что она уже видела эту улыбку, радостную и виноватую одновременно.

– Скажите, – спросила она, нарушив предписанную этикетом церемонию представления, – а мы не могли с вами встречаться прежде?

– Не думаю, – ответил Вальмонт. – Я первый день в столице.

– Может быть, мы встречались еще раньше? Откуда вы родом?

– Из небольшого городка на южном побережье королевства. Его название вам вряд ли что-либо скажет. К тому же я рано покинул родные места и все последнее время провел в странствиях вдали от родины. Так что вероятность нашей встречи равна нулю. И потом, я бы не забыл вас, если бы имел счастье видеть прежде. Даже если бы это произошло только однажды.

Вальмонт закашлялся, чтобы скрыть смущение, вызванное последними словами, вырвавшимися у него помимо его воли.

– И все же… – задумчиво проговорила баронесса. – Ваше лицо кажется мне смутно знакомым.

– Такое случается. Знаете, я однажды написал портрет мышки, которую никогда не видел воочию, и был несказанно удивлен, когда некоторое время спустя встретил ее живую копию в одном из портовых городов. Наше сознание или подсознание, или что там еще – не знаю, я не очень сведущ в таких вопросах, – иногда играет с нами странные шутки. Существует мнение, что подобные ощущения и образы – это обрывки воспоминаний из наших прежних жизней. Иначе как объяснить такое странное явление, как дежа-вю: вам кажется, что то, что вы видите или ощущаете в настоящее время, уже имело место в прошлом. Скорее всего, вы только что пережили нечто в этом роде.

– Возможно, – вынужденно согласилась баронесса. – Барон сказал, что вы много испытали в жизни, несмотря на свой юный возраст.

– На самом деле я не так молод, каким кажусь. Наверное, море меня «законсервировало».

– Только не говорите этого моим подругам, а то они все подадутся в моряки, и мне не с кем будет посплетничать.

– Хорошо. Обещаю сохранить этот рецепт в тайне.

– Но со мной-то вы поделитесь?

– С вами – непременно. Тем более, что мне самому он ни к чему. Ни один настоящий мужчина не стремится выглядеть моложе своих лет. А в юном возрасте даже наоборот.

– Значит я с полным правом могу причислить себя к категории настоящих мужчин, потому что я тоже не стремлюсь выглядеть моложе, – сказал барон, как раз в это время появившийся на пороге гостиной и услышавший последнее замечание гостя.

– Кто бы сомневался, дорогой, – ответила баронесса, и непонятно было, шутит она или говорит всерьез.

– А как насчет радости чревоугодия? Или настоящим мужчинам не положено быть гурманами? – спросил барон. Он успел смыть с себя усталость и был в хорошем расположении духа.

– Если ты намекаешь на ужин, то он будет готов через несколько минут. Поскольку мы сегодня сбились с обычного графика, и все очень голодны, я приказала совместить ужин с обедом и подать его к пяти часам.

– Замечательно! – воскликнул барон, потирая лапки. – Боюсь, что до половины шестого я бы не дотерпел.

За ужином (который, надо сказать, был великолепен) Вальмонт, отвечая на расспросы хозяйки, повторил кое-что из того, о чем уже рассказывал барону во время их совместного путешествия – о своем похищении, о жизни среди пиратов, заметив, что тогда-то он и научился так хорошо орудовать саблей и неплохо стрелять, о своем увлечении живописью, которое по сути и сохранило ему жизнь: пираты, среди которых оказалось немало тщеславных крыс, пожелавших быть запечатленными на фоне разных пейзажей и трофеев, не тронули его, а со временем даже стали считать своим товарищем. Ему дозволялось сходить на берег и принимать участие в дележе добычи, благодаря чему он сколотил немалый капитал и в один прекрасный день, улучив момент, бежал.

Ужин затянулся, и когда подали кофе, за окнами было уже совсем темно. Барон, который успел соскучиться по домашней пище (кухня в провинциальной гостинице была сродни остальным удобствам), отдал должное всем блюдам, каковых было подано не менее двенадцати, и сейчас героически боролся со сном. После того, как он несколько раз громко всхрапнул и чуть не свалился со стула, баронесса жестом велела прислуживавшему за столом мажордому проводить барона до его спальни. Тот понял ее без слов – видимо, это было ему не впервой.

– Давайте немного прогуляемся. Эта дверь выходит прямо в парк, – предложила баронесса, когда с кофе было покончено. – Или вы устали?

– Нет, нет. Я с удовольствием составлю вам компанию, – ответил гость.

Они вышли на широкую террасу и оттуда по ступенькам спустились в парк, освещенный разноцветными лампионами. Последние, видимо, выполняли скорее эстетическую, чем утилитарную функцию, потому что на аллее было достаточно сумеречно, что позволило баронессе принять предложенную Вальмонтом лапу.

– Я заметила, что вы очень мало ели, а к некоторым блюдам вообще не притронулись, – сказала баронесса, первой нарушив молчание.

– Я вообще очень мало ем. Чревоугодие не входит в число моих пороков.

– А они у вас есть?

– Не грешит лишь покойник.

– А вы часто грешили? – спросила баронесса.

– Как и все, кто еще в состоянии грешить. Ну, может быть чуть меньше, чем придворные мыши и мышки, поскольку у меня было меньше возможностей.