Кровавый Король

– Более чем, – убедительно кивает она, наблюдая за тем, как король поджимает губы, сжимая и разжимая кисть.

– Прошу прощения, что Вы стали свидетельницей этого нечто… – Он отпивает из кружки, наслаждаясь вкусом. – Нужно позвать прислугу, убрать это безобразие. Вы точно не хотите кофе?

– Абсолютно! – Казалось, эту улыбку приколотили намертво. – У Вас это в первый раз?

– Нет, – проводит большим пальцем по ободу бокала. – Думаю, нервы шалят. Слишком многое… свалилось.

– Давайте я позову медикуса? Он осмотрит Вас…

– Не нужно, – хмыкает он. – Кофе и Ваше присутствие и мёртвого с могилы поднимут.

– Вы мне льстите!

Флирт, так расчетливо направленный в цель, делает своё дело. В глазах Кристайн начинают мерцать искорки удовольствия, а на лице появляется тень удовольствия.

– Ждите меня в Ваших покоях, – медленно облизывает губы Видар.

Герцогиня делает реверанс, обольстительно улыбаясь, и робко исчезает за дверьми, боясь быть пойманной.

Видар медленно поднимается с места, опасаясь рецидива. Он быстро находит слуг и распоряжается, чтобы они привели в порядок храм тётушки До. Затем направляется к покоям ведьмы.

Ему приходится сделать парочку лишних кругов, чтобы без лишних глаз проникнуть туда.

Комнату освещает лунный свет. Фамильяра в клетке не обнаружилось, что вызвало облегченный выдох.

В своём же замке он чувствовал себя подлецом, нарушавшим покой пустой комнаты.

Повеяло морозным холодом. Таким же, каким всегда веет от ведьмы. На письменном столе, в состоянии хаоса, лежали талмуды по чародейству, книги с историей Первой Тэрры, копии государственных документов и лишь письмо аккуратно и ровно главенствовало в центре мироздания стола.

Видар, не удержавшись, скользит глазами по посланию.

– Значит, вот какие тёплые отношения у тебя с братом…

Сам не замечает, как произносит вслух.

Паскаль выражал любовь к сестре каждой запятой, не то что буквой. Для Видара это слыло дикостью.

Он знал историю на зубок. Знал и то, что от ведьм в Малварме отказывались семьи, что с рождения они воспитывались в Пандемониуме, не мог ошибаться и в том, что свои семьи они ненавидели, а ведьмы, что хотели избавиться от сердца – сначала обязывались истребить семью, доказать, что чувства в них действительно вымерли, поклясться, что никакая привязанность более не властна.

Здесь же – что-то из ряда вон. Искреннее проявление любви, такое высокое и чистое, что при чтении от блеска резало глаза.

Видар, в диком замешательстве, аккуратно укладывает бумагу обратно на место.

Он медленно, будто бы впервые осматривая комнату, подходит к кровати. Недобро усмехается. Постельное бельё – чёрное.

Достаёт из кармана маленький тюбик с заживляющей мазью внутри.

Признавал ли он свою вину? Нет. Руководствовался лишь эстетикой женского тела: уродливым шрамам не место на Советнице.

Второй такой же тюбик укладывает на тумбочку, и третий – в первый ящик.

Ещё раз окинув комнату взглядом, резко отходит ко входной двери.

Стоит взяться за ручку, как его будто молнией поражает.

Он так и стоит, вцепившись в дверную ручку, жадно глотая запах ведьмы: спелая черешня, пресный лёд и нотки нежной акации вперемешку с чем-то ещё, таким до боли знакомым, таким тревожным.

Поднимает взгляд на потолок. Странно усмехается, ловя себя на мысли, что белая штукатурка сюда совершенно не подходит. Было бы намного лучше, если бы… Видар с недовольным рыком открывает дверь, выходя в коридор.

Острый слух улавливает крадущийся шаг. Пол секунды, чтобы закрыть дверь и спрятаться за поворотом, дабы сделать видимость, что идёт оттуда в сторону своих покоев, а не нарушает сладкий сон всяких не внушающих доверия ведьм.

Спустя пять долгих секунд, покидает убежище со вселенски усталым видом. Перед королевским взором предстаёт интереснейшая картина: босая блудная ведьма возвращалась в тюрьму. В одной руке она держала подол платья и туфли, в другой – бутылку вина со знакомой этикеткой. Она даже не принимает во внимание его лёгкие шаги, лишь обессиленно упирается лбом в стену, будто ища стойкости войти в комнату, а не сбежать вместо этого куда глаза глядят.

– Я подумываю ввести комендантский час. Как считаете? – нагло ухмыляется Видар.

Он ожидал, что она, как минимум, дёрнется от испуга и тут же упадёт в книксен, но вместо того – лишь устало разворачивается, опираясь спиной на стену и сканируя его безразличным взглядом.

– Советы раздаю после посвящения, – ядовито ухмыляется Эсфирь.

– А до него – шляешься где не попадя?

– Мы, что, женаты? – скептически вскидывает левую бровь.

– Упаси Хаос! – лёгкий смешок слетает с губ, прежде чем он успевает превратить лицо в суровую маску.

– Тогда, до…стопочтенный альв Первой Тэрры, я посмею удалиться!

В разноцветных глазах сверкает задор.

– Как Вам Долина Слёз?

Видар скрещивает руки на груди. Он медленно обходит ведьму, слегка поворачивая на неё голову.

Она, кажется, даже не дышит. Смотрит на него из-под полуопущенных ресниц тем самым взглядом, каким он удостаивал Кристайн. Только его безразличие было с жалостью, а её – с искренней ненавистью. Последняя – единственная точка соприкосновения обоих.

– Весьма, – скованно пожимает плечами Эсфирь.

Тело ещё помнит касания казначея, и уже хочет их стереть. А когда каждое неловкое движение напоминало о короле, то все приятные вещи ежесекундно обращались в ненавистные.

– Весьма что?

– Весьма всё.

– Содержательно, – хмыкает король, снова разворачиваясь к ней лицом. – Как Вам казначей? – ядовито усмехается, ясно давая понять, что знает о делах ведьмы.

Не только же она с жителями знакомилась.

– Довольно страстная натура, – жестокая улыбка отправляется прямиком навстречу к королевскому самодовольству.