Купись на мою ложь

– Профессионализм – не есть выпендрёж, – хитро улыбается Зои, быстро снимая с себя платье и аккуратно вешает его на вешалку, пока черноволосая Ванда начинает громко и беспардонно смеяться, кидая остальным присутствующим что-то в роде: «Нет, вы слышали, что Колумбийка учудила?».

– Снова не снимешь с себя чудесное кружево, а, Колумбийка? – Доносится до чуткого уха Зои из угла раздевалки.

Оливия Дулиттл снова издалека скалит зубы, зная, что стоит ей подойти к милой Тёрнер и весь задор поддевать девчонку смоет в унитаз «Эдема».

К о л у м б и й к а.

Зои Лойс Тёрнер всегда внутри своей головы проговаривала это прозвище по буквам. Снова и снова напоминая себе о тех годах в треклятом ВУЗе, о фееричном провале и боли пульсирующей под кожей каждую секунду нахождения в сознании.

– Конечно нет, она ведь здесь на особых правах, – поддакивает Лана, на что Зои только улыбается, застегивая единственную пуговку на обсидиановом пиджаке из экокожи.

И правдой это было только отчасти. Ни Лютер, ни Патрисия не могли позволить подруге работать на тех же условиях, что и остальные девушки заведения. Да и сама Зои не согласилась бы на элитный эскорт, не до такой степени её измотанная душа была опущена в Ад. Пока что она бродила по Чистилищу, ища покаяния и отчаянно прося милости.

– Зато я не отнимаю вашу работу, – улыбка Зои даётся не легко, а потому она быстро покидает раздевалку, стремясь в самую гущу похоти и разврата.

Походка от бедра. Невинная улыбка на губах играет на руку в тысячу раз лучше чем пошло-развратная – все, пока ещё малочисленные, особи мужского пола оборачиваются, испытывая только одно чувство – вожделение.

А ведь раньше, всего несколько лет назад, она не знала, что это такое. Взамен было неподдельное восхищение, бурные овации и благоухающие бриллиантово-белые розы в гримёрной.

– Ноа, мне как обычно! – улыбается Зои, зная, что Ноа Филлипс заметил её в тот самый момент, когда брюнетка скромно забиралась на барный стул.

В океанических глазах загорается счастливая искорка, а губы расплываются в довольной улыбке.

– В этом месте «Сазерак»[7 - «Сазерак» ( англ. Sazerac) – классический алкогольный на основе коньяка  или виски, который смешивается методом билд (англ. build), то есть ингредиенты перемешиваются непосредственно в бокале без применения шейкера.] я готовлю только для тебя, – усмехается Ноа, выставляя на барную стойку пустой стакан. – Как прошли выходные? Выглядишь уставшей.

– Это ты выглядишь уставшим! Так и не нашли второго бармена? – Зои, пока Ноа отворачивается, ворует из подставки зубочистку, быстро прикусывая кончик. – Не пойман – не вор! – Пожимает она округлыми плечами в ответ на недовольный взгляд.

– Не-а, не нашли. А вот ты мне уже все зубочистки сжевала!

– Да это же первая за сегодня!

– А последняя ли?

Бровки домиком, и Ноа снова улыбается, расплываясь, как сырок по кафелю. Её улыбка – что-то волшебное.

– Ноа, ну, хочешь, я буду твоим сменщиком! Попрошу Лютик… Лютера перевести меня, и буду работать на баре.

Кажется улыбка Ноа застывает на смазливом лице и уже вряд ли что-то заставит её уйти.

Филлипса всегда до глубины души поражало её желание помочь не только хорошим людям, но и плохим. Зои Лойс Тёрнер верила в добрый мир, только вот мир разжевал и выплюнул её как вторсырьё на мусорку.

– Даже не думай! Не позволю тебе совсем тут загнуться, – хмыкает Ноа, добавляя лёд в смесительный стакан, а затем приготавливает стакан с колотым льдом и добавляет в него несколько миллилитров абсента. – Ого, кого к нам занесло! – хмыкает он, едва подняв взгляд и снова вернув его к горячительной жидкости.

После охлаждения смесительного стакана, Ноа выбрасывает лёд, и кидает маленький кубик сахара, добавляя немного биттера[8 - Биттеры (от нем. bitter – «горький») – крепкие алкогольные напитки, отличающиеся горьким вкусом. К биттерам относят горькие (горькие бальзамы), а также некоторые виды вермутов и ликёров. Крепость может доходить до 50 %, но существуют и биттеры с крепостью 6-20 %.] «Bishops».

– Кого? – Зои аккуратно оборачивается, молясь только, чтобы это не был тот отвратительный человек.

Ноа добавляет коньяк, после того как снова охлаждает стакан. Второй он освобождает ото льда и абсента, а затем переливает содержимое из смесительного стакана и украшает апельсиновой цедрой.

Лютер Эйдан на входе в клуб радушно встречал двух высоких мужчин в строгих брючных костюмах. Оба словно сошли с обложки «Forbes»[9 - Forbes (рус. Форбс) – американский финансово-экономический журнал, одно из наиболее авторитетных и известных экономических печатных изданий в мире. Основан в 1917 году Берти Чарлзом Форбсом.], видела она таких на премиях и премьерах – богатые кошельки без души.

– Дерек и Йентани Вуды, – кривовато усмехается Ноа, подставляя стакан к девушке. – Владельцы «GRAPHIC ART». Вся красота передовых реклам, фильмов и клипов – их заслуга. Тот, что седой – отец второго.

– Ясно, сливки Манхэттена и Голливуда. Знаем, плавали, – презрительно фыркает Зои, зажимая в руках стеклянный стакан, как раз в тот самый момент, когда Лютер в компании Вудов проходит мимо, а лёгкая женская рука падает на плечо девушки.

– Снова «Сазерак»? – Голос наполнен притворным возмущением, а в воздухе витает запах апельсина с корицей.

– Она заставила меня, миссис Эйдан, – делает страшные глаза Ноа. – Прямо-таки нож к горлу приставила! Вот этот! Тут даже её отпечатки пальцев остались!

Мелодичный смех разливается над ухом Зои, ютясь в стеклянных стенках уже пустого стакана.

– Привет, Пати, – лучезарно улыбается в ответ Зои.

Патрисия сегодня сногсшибательна, впрочем, как и в любой другой день. Гуммигутовые волосы были аккуратно заплетены во французские косички, концы которых красиво завивались. Веснушки, рассыпавшиеся по лицу так симметрично, будто бы нарочно, заставляли всех приковывать восхищённые взгляды.

Она с грацией горной львицы садится на барный стул рядом с Зои.

– Не смотри на меня своими кошачьими глазами, – фыркает Тёрнер, не отводя добродушного взгляда от медовых радужек.

– И вовсе у меня не кошачьи глаза! Ну, сколько можно! – смешно щурит нос Пати, слегка ударяя кулачком в предплечье подруги. – Зои, моя дорогая Зои! Ты же посидишь сегодня с нами?

Зои фыркает от того, как Патрисия сейчас напоминает Кота в Сапогах из «Шрека», только шляпы с широкими полями не хватает.

– Думаю, я сегодня не впишусь в вашу компанию, – пожимает плечами Тёрнер.

– В компанию к Вудам никто никогда не вписывается! – прыскает со смеху Ноа. – От младшего даже девушка ускакала.

– Ноа! – возмущенный взгляд Патрисии цепляется за нахального бармена. – Будь аккуратнее в выражениях, они – наши гости! А ты, – снова поворачивает голову на Зои, – идёшь туда к нам, к своим друзьям!

– Вот они удивятся, когда узнают, что хозяева ночного клуба тусят с «гоу-гоущицей», – хмыкает Зои, поднимаясь со стула и одёргивая пиджак.

– Прекрати сейчас же! – Пати поднимается вслед за ней. – В конце концов, мы очень обидимся, если ты проигнорируешь нас… и лишим зарплаты, – шутливо добавляет она.

– Убедила… приду исключительно ради зарплаты, – поддерживает шутку Зои.

– А мне можно с вами посидеть? Ну, тоже ради зарплаты!

– Ноа! – Одновременно произносят девушки, а тот, явно довольный своей шуткой, растягивает губы в улыбке, начиная протирать стакан.

Патрисия ещё с секунду стоит, провожая взглядом Зои до небольшой сцены. Рыжеволосая помнила те времена, когда лучшая студентка на курсе хореографии даже каплю вина на язык не позволяла себе, не говоря уже о целом стакане «Сазерака». Сейчас же – все выходы на сцену сопровождались алкоголем.

И биться с этим у Пати уже не было сил. Более того, она считала виноватой себя в пагубном пристрастии подруги: она же попросила мужа взять её на работу именно в тот момент, когда девушка была разломана на куски.

Патрисия чуть дёргает округлыми плечиками, словно отгоняя плохие мысли и твёрдым, хозяйским шагом, движется в сторону мужа и Вудов, расположившихся в одной из лучших лоджий.

– Дерек, Йентани, я безумно рада Вас видеть! – растягивает она тонкие губы в улыбке, сверкая медовым взглядом.

– Патрисия, дорогая! Столько не виделись! – Вуд-старший целует её руку.