Кенгуру бояться – в Австралии не жить, или Дневник эмигрантки

Скажи ей нет и только нет.

Боже мой, сколько вариантов этого припева я услышала! Миллион! На миллион первый раз я сказала, что песни мы запишем, а Лев их будет исполнять под фонограмму, чтобы не опозориться. Так и сделала. Попросила своего друга Гарри, записать минусовки и полную версию песен в его студии. Получилось великолепно. Гора с плеч упала.

Но навалилась новая гора. Нет, не гора, а скала. Я получила злое письмо от Федора Матвеева.

«Здравствуй, Элина! Не думал я, что так все получится. Выходит, ты захватила все вакантные места в театре. Застолбила, так сказать. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Как тебе не стыдно…»

И все в таком роде. Глаза наполнились слезами, губы и руки задрожали, сердце упало ниже плинтуса, жить сразу расхотелось. Я уже переживала подобные эпизоды в своей жизни, работая на телевидении в России, но никак не ожидала получить по шапке в Австралии, причем, за благие намерения. Собрав волю в кулак, я написала ответ.

«Федор, я Вас очень уважаю и не могу понять, за что Вы так меня оскорбляете. Я не подсиживала Вас. Вы сами решили уйти из театра. Вы поддержали мою инициативу сохранить и продолжить театральное дело, благословив меня в долгое счастливое плаванье на собрании. Не понимаю, что произошло сейчас. Вам не нравятся мои песни? Или тот факт, что я их написала? Вы играете в этом спектакле, несмотря на то, что решили уйти. Я открыта любым предложениям. Почему Вы молчите на репетициях? Помните, ведь я подходила к Вам на первом спектакле со своими идеями, от которых Вы отмахивались? Я этого делать не стану. Предлагайте. Я готова развиваться сама и развивать наше общее дело. Но зачем писать обидные письма? Вы что, завидуете мне? Не понимаю, почему.»

Я была жутко расстроена, долго плакала, даже пожаловалась Инне и Глебу. Вечером неожиданно раздался звонок. Я подняла трубку и к своему немалому удивлению услышала голос Федора Матвеева:

– Да,гш7 завидую. Завидую твоей молодости, напористости, упертости, таланту и здоровью. У тебя все впереди. Прости, это во мне болезнь говорит.

Конечно, я простила, потому что терпеть не могу ругаться и выяснять отношения. Мы не только помирились, у нас установилилсь какие-то особенные доверительные отношения, которые продолжались до самой смерти Федора.

Денно и нощно я сидела за компьютером, создавая вебсайт, рекламу, рассылая приглашения на спектакль всем зрителям из нашей базы данных, уговаривая бизнесы стать нашими спонсорами, растрачивая свои накопления и кредитные карты на костюмы, аренду театрального помещения и покупку материалов для декораций. Мои усилия не пропали даром.

«Забыть Герострата» прошел на «ура» при полных залах. Двенадцать аншлагов, люди спрашивали лишний билетик и сидели на приставных стульях. Я блистала в небольшой, но колоритной роли Клементины, жены Тиссаферна, повелителя Эфеса, и любовницы Герострата. Кстати, мы поделили эту роль с Инной и играли через день. Декорации создал мой дорогой муж Глеб. Он не только построил тюрьму и замок на сцене, украсил все факелами, но и оформил все ступеньки зала театра «Фиговое дерево» в стиле улиц древнего Эфеса. Это произвело фурор среди зрителей, поэтому некоторые приходили смотреть спектакль дважды.

Слава о театре разнеслась по всему Сиднею, люди, побывавшие на спектакле, рекомендовали нас своим друзьям, родным и знакомым. Мы взлетели на пик популярности и пребывали в радостной эйфории.

Я и Инна решили, что надо отметить это событие праздничным вечером в ресторане. Выбрали русский ресторан «Ямщик» и погуляли на славу всем коллективом. Это стало нашей традицией.

Что касается денег, то, как и договаривались, Инна получила двадцать пять процентов, как и я. Остальное выплатили в качестве гонорара актерам. Суммы были не очень большие, но это был наш первый опыт, поэтому мы не сильно расстроились.

После шести или семи месяцев напряженных репетиций и спектаклей, пришла дикая усталость. Я объявила всеобщий отпуск и решила отдохнуть сама.

– Глебушка, куда бы нам с тобой поехать? Так устала, аж спать негде. – пристала я к своему любимому мужу.

– Не знаю. Может в деревню к друзьям махнем? Они уже давно приглашают. – предложил он. – Можно на пару дней.

Конечно, не такого отдыха я ожидала, но на безрыбье и рак рыба, как говорится, поэтому я согласилась.

ГЛАВА 8

МАЮНЬ, ДЕРЕВНЯ, ПАВЛИНЫ И ВИНО

Есть такое время в Австралии, когда в океане купаться уже холодно, а на лыжах кататься еще жарко. Вроде не май, но маемся, и еще июнь только начался, но уже пробивается зимняя погодка с ветрами и дождями. Называем мы это время маюнь и стараемся провести его повеселее. Кстати, даже дней рождения нет ни у кого в это время, приходится придумывать званые обеды.

Сегодня суббота и я сижу в обществе приятных людей разного возраста и профессий. В загородном домике моих друзей очень уютно и приветливо. Во дворе пасутся лошади и, как ненормальные орут павлины. На дворе уже почти зима. Маюнь вступил в свои права и нахально поливает нас дождями. Холод в деревне собачий, поэтому даже лошади одеты в попоны с капюшонами. На павлинов данная привилегия не распространяется почему-то, наверное, чтобы громче орали от холода и распугивали попугаев, которые тоже орут как оглашенные и жрут все, что видят.

Я честно пыталась поймать экзотическую птицу в кадр фотоаппарата в моем айфоне, но эти хитрюги в последний момент начинали бегать и махать крыльями, поэтому на всех фото вместо павлинов у меня вышли серо-буро-малиновые пятна. Бросив затею с фотками, мы уселись за стол и открыли бутылку красного автралийского вина.

– М-м-м, вкусное, – протянула Валя, моя черноволосая подружка с Украины, вышедшая замуж за австралийца немецкого происхождения по имени Рольф. Боже мой, как все сложно и запутано!

– Мое любимое Мерлот! – провозглашаю я, откинувшись в удобном кресле.

Я подношу бокал с красной пахучей жидкостью ко рту и тут в очередной раз нечеловеческим голосом вскричал хозяйский павлин. Черт! Рука дрогнула, вино выплеснулось из бокала прямо на пол, который слава богу, оказался кафельным.

– Спой, птичка, не стыдись! – рявкнула я в ответ на сумасшедшее павлинье не то “а-а-а-а”, не то “ква”, не то “кря”.

– А мы уже привыкли, – в один голос сообщили мне Варя и Николай, милые, гостеприимные хозяева и наши друзья по совместительству. – Бывает и хуже. Если надвигается гроза, еще лошади ржут и фыркают, собаки лают и эти хвостатые пташки поют. Все вместе в одном флаконе.

– Ага, шампунь, выпрямитель и кондиционер, три в одном. Перья им повыдирать за такие песни, – проворчала я вытирая пол салфеткой.

– Я бы для своих картин перышки взял, – размечтался Глеб, – если бы выдрать разрешили.

Он выразительно вытаращил глаза, давая понять, что готов ощипать наголо всех павлинов в округе прямо сейчас, а я подскочила, чтобы вцепиться ему в рукав джинсовой рубашки и задержать от губительного нашествия на несчастную деревенскую птицу. И тут мы услышали голос хозяйки:

– А зачем выдирать? Они у них сами выпадают.

– Как это сами? – удивилась Валентина.

– Время от времени павлины сбрасывают свои роскошные хвосты, как деревья листья, а потом они снова вырастают.

– Прикольно. – сказала я и с облегчением приземлила свою пятую точку на мягкий диван.

– У нас полная корзинка разноцветных перышек, иди выбирай. – предложил Николай Глебу.

– А что вы с ними делаете? – полюбопытствовал мой муж.

– Да черт его знает! Просто лежат и все. Выбросить жалко и хранить негде, как тот чемодан без ручек. – хозяин дома открыл бутылку пива и начал разливать мужчинам по стаканам.

В это время во дворе раздался гудок машины, извещающий о приезде еще нескольких друзей. Мы высыпали во двор с криками «ура!», «наконец-то» и «привет». Маленький желтенький «жучок» Фольцваген оказался довольно вместительным, из него вышло четыре человека: мой главред и по совместительству подруга, Наташа, ее муж Женя, сестра Тома и племяшка Катя.

– Господи, как вы там все поместились? – удивилась я. Мне-то казалось, что там всего два места.

– А вот такой фокус. – сказал Женя, – Ну, где тут кормят? Где моя колбаска?

– Да подожди ты со своей колбаской! – на лету оборвала его Наташа, Женина жена. – Посмотри, какие павлины! Давай их сфотографируем.

– Не выйдет, – сообщила я. – Я уже пыталась. Сплошные фантомы на фотках выходят. Они какие-то заколдованные.

Но Наташа мне не поверила и добрых двадцать минут честно гонялась за павлинами, вооружившись фотоаппаратом. Павлины в кадр никак не давались.

– Хочу кушать! – провозгласил Женя. – Вы меня голодом с самого утра морите. Ну, что за жизнь такая тяжелая! Я вас сейчас вместе с павлинами съем!

Последний окрик подействовал на Наташу и, видимо испугавшись за жизнь экзотических крикунов, она спрятала фотоаппарат. Через пять минут все засуетились вокруг стола:

– Ой, извините, у меня бокалы для вина не все одинаковые, – стала извиняться Варвара.

– Да ты что! Мы тебе никогда этого не простим! – отозвалась Валентина.

– Все! Уходим, ребята. Тут бокалы разные, – призвал к восстанию Глеб.

– Будто бы мы никогда из чашек коньяк не пили, – заявил бывший цирковой наездник и трюкач Коля и решительно взял разномастные бокалы, чтобы налить вино девочкам и пиво мальчикам.