Дитя лесов

Дитя лесов
Эли Берте

Книги на все времена (Энас)
Эдуард не любил учиться. Ему гораздо больше нравилось бегать в деревню, лазать по скалам и упражняться в стрельбе из лука. Когда восьмилетний мальчик однажды не явился к обеду, его родные заволновались. И, как оказалось, не зря – мальчика унес огромный орангутан. Отец бросается в самое сердце диких джунглей на спасение единственного сына.

Для среднего школьного возраста.

Эли Бертэ

Дитя лесов

Еlie Berthet

L'Homme des bois (1861)

* * *

© П. Лебедева. Лит. обработка, 2017

© В. Минеев. Иллюстрации, 2017

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2017

Предисловие от издательства

Эли Бертэ (Еlie Berthet, 1815–1891) родился во французской провинции Лимож в большой семье. С самого детства он отличался интересом к природе и страстью к чтению. Бертэ экстерном окончил лиможский коллеж и получил сразу два диплома бакалавра – по естественным наукам и литературе. Уже в коллеже он начал писать первые рассказы. Юношей Бертэ отправился в столицу якобы для изучения права, поскольку его родители были против литературной карьеры сына. Но в Париже он начал активно писать и пытался издавать свои произведения. Одновременно с этим он стал преподавать, чтобы как-то зарабатывать себе на жизнь. В 1835 году ему удалось опубликовать свои первые рассказы под псевдонимом Ulie Raymond. После этого он смог устроиться на работу в журнале Le Si?cle и стал секретарем знаменитого в ту пору писателя Луи Денуайе.

Многие годы кропотливой работы не прошли даром, и после 1840 года стали выходить в свет разные его произведения. Постепенно Эли Бертэ стал бесспорным классиком французской литературы. Он был очень плодовитым писателем и работал в совершенно разных жанрах: среди его произведений – и детективные романы, и драмы, и фельетоны, и приключенческие рассказы… Он даже создавал новые жанры! За свою долгую жизнь (а прожил он 75 лет) он издал более ста романов. Его книги были переведены на многие языки.

Роман «Дитя лесов» (L'Homme des bois) раньше знаменитого «Тарзана» Берроуза и задолго до создания Р. Киплингом «Маугли» поднимает тему детей, попавших на воспитание к животным.

Сына богатого плантатора похищает орангутан – сильное, умное и выносливое животное. Отец несчастного ребенка отправляется в самое сердце Суматры, в дикие джунгли, чтобы спасти своего мальчика.

Роман адаптирован для среднего школьного возраста.

Глава I

Тигр

Эта история произошла на Суматре.

На этом большом малайском острове много высоких гор и непроходимых лесов, в которых обитают дикие и воинственные туземцы. Есть среди них даже людоеды, и они не откажутся съесть случайно заблудившихся здесь туристов.

Суматра – богатый край. Плодородные земли, спокойное море и многочисленные реки с прекрасными гаванями – истинный рай как для путешественников, так и для коммерсантов. В горах, где встречаются действующие вулканы, скрываются настоящие богатства – драгоценные металлы, в том числе и золото.

В лесах полно деревьев, подходящих как для строительства, так и для столярного дела. Вокруг жилищ раскинулись богатые рисовые поля, на которых растет лучший в целом свете рис. Повсюду можно встретить плантации с черным перцем и сахарным тростником, камфорным деревом и другими пряностями.

За шесть месяцев здесь не падает ни одной капли дождя, и солнце всегда сияет в голубом небе. С первого взгляда жизнь на этой благословенной земле под густой тенью благоухающих деревьев и цветов кажется легкой и приятной.

Но, к несчастью, всякая медаль имеет обратную сторону, и Суматра таит в себе множество смертельных опасностей…

И одна из них – море. Обыкновенно оно бывает спокойным и ласковым, но стоит подуть сильному ветру – и он взбудораживает его до самых глубин. Кроме того, даже в спокойное время на мореплавателей могут напасть малайские пираты – ночью они бросаются в атаку на своих длинных, узких, остроносых, незаметных в волнах лодках, называемых «летающими». Пираты безжалостно убивают экипаж корабля и похищают груз.

Обыкновенно море бывает спокойным, но стоит подуть сильному ветру – и он взбудораживает его до самых глубин

Но даже если поблизости нет пиратов, мореплаватель видит вокруг своего корабля бесчисленные стаи страшных акул, которые нигде не бывают такими свирепыми, как здесь.

Да и сам остров дорого расплачивается за свою роскошную красоту и плодородие. Извержения вулканов нередко вызывают ужасающие землетрясения, после которых разрушаются самые прочные жилища. В прохладных реках острова живут чудовищные крокодилы, которые легко могут проглотить неосторожного путешественника.

В лесах Суматры водятся дикие буйволы, слоны, тигры и другие не менее страшные звери. Тысячи опасных пресмыкающихся, среди которых – удавы и ядовитые кобры, скользят в траве, в то время как жилища островитян наполнены тучами насекомых, кажется, созданных только для того, чтобы терзать род человеческий.

Огромные растения гниют в болотах и лесах, распространяя совершенно отвратительный запах, и он постоянно чувствуется в воздухе, несмотря на благоухание цветов и пряных деревьев.

Западный берег острова, особенно опасный для якорной стоянки из-за постоянных туманов, получил от мореплавателей пагубное прозвище «Чумной берег». На этом берегу находятся Бенкулен и Паданг, два главных европейских владения на Суматре, и именно там произошла наша история.

* * *

Местность, о которой мы говорим, в начале XVIII столетия была маленькой голландской колонией. Новый Дронтгейм (так называлась эта колония) состоял из узкого, но глубокого и надежного порта, образуемого рекой и защищенного коралловым островком от морских бурь. В устье реки располагался редут[1 - Ред?т – небольшое укрепление, обнесенное земляным валом и рвом и предназначенное для круговой обороны (здесь и далее – примеч. ред.).], оснащенный несколькими пушками в не слишком исправном состоянии. Гарнизон этого поста насчитывал пятьдесят человек, половина из которых была голландцами, а вторая половина – яванцами[2 - Яванцы – жители острова Ява.].

Под защитой этого слабого укрепления, которое венчало вершину утеса, и была расположена деревня Новый Дронтгейм. Однако слово «деревня» не вполне подходит для этого поселения. В деревне одинаковые домики обычно веселой группой ютятся возле приходской колокольни. Здесь же дома были отделены друг от друга по обычаю этой страны и так заботливо защищены большими деревьями, что издали нельзя было даже подозревать об их существовании. Одни были выстроены из кирпича, а другие, похожие на простые шалаши из бамбука и тростника, чуть приподнимались над землей при помощи деревянных столбиков. И все дома имели только один этаж, потому что землетрясения каждую минуту могли разрушить более высокие и солидные здания.

В вечнозеленой роще, на некотором расстоянии от песчаного берега, в самом начале деревни стоял красивый дом. Он был построен из дерева и кирпича и назывался губернаторским дворцом. Голландский офицер, командующий гарнизоном, именно там и устроил свою постоянную резиденцию. Солдаты, по примеру своего начальника, расположились в деревне и проводили в ней свободное от службы врем я. Последнее, правда, случалось очень редко.

За голландцами жили яванцы из Батавии[3 - Батавия – здесь: город на острове Ява; в настоящее время – Джакарта.], затем предприимчивые китайцы, занимающиеся обработкой земли, и наконец, малайцы из разных племен, промышляющие охотой и рыбной ловлей. Самыми малочисленными были белые колонисты – они состояли из нескольких английских, французских и португальских матросов, по большей части дезертиров, которые устроились здесь, женившись на туземках.

Несмотря на столь большие различия в расах, языках и обычаях, обитатели Нового Дронтгейма жили мирно.

На самой отдаленной окраине колонии, то есть в двух-трех милях[4 - Ми?ля – мера длины, примерно 1,6 км.] от укрепления, находилось изолированное поселение, более просторное и роскошное, чем все остальные, и казавшееся по сравнению с ними настоящим чудом. Оно живописно располагалось на природной террасе, на возвышенности, что примыкала к вулканической горной системе острова. Благодаря этому поселение могло не бояться «чумного» тумана, что возникал на Суматре каждое утро от соседства с морем и висел в воздухе по нескольку часов до восхода могучего солнца; по всей вероятности, этот туман и был причиной нездорового климата острова.

Всю террасу занимали постройки, дорожки и сады. С тех сторон, где террасу не защищали неприступные скалы, ее окружали крепкие заборы из дерева и железа, а алоэ и другие колючие кусты вокруг придавали ей окончательно неприступный вид.

Прямо напротив цветущей аллеи стоял дом хозяина, построенный в элегантном китайском стиле. Вопреки местным обычаям, этот дом имел два этажа, но так как он был деревянный, обложенный подражающей мрамору штукатуркой, секрет которой знают одни китайцы, то подземные колебания были ему не страшны. Пышные кокосовые деревья распускались зеленым веером над его крышей, а над всем фасадом тянулась веранда – наружная галерея, украшенная цветами и вьющимися растениями. С высоты этой веранды можно было не только наблюдать за слугами во дворе и за работниками на соседнем поле, но и любоваться живописными видами на равнину, лес, реку и горы, на дома Нового Дронтгейма, на крепость, рейд и, наконец, на океан, необъятная голубая ширь которого вдали сливалась с небом.

Вокруг главного здания стояли хижины, где жили слуги, и большие сараи, где готовили еду, хранили перец, рис и другие местные продукты. Хижины были самой разной формы, сообразно с национальными вкусами людей, которые в них обитали. В круглых шалашах, похожих на ульи, жили по двое или трое черных невольников, которые несли домашнюю службу. Малайцы, назначенные пастухами к буйволам и козам, ютились в бамбуковых шалашах, поднятых над землей по местному обычаю. А китайские земледельцы уходили по вечерам в свои кирпичные дома, очень опрятно выкрашенные снаружи, но не слишком аккуратные внутри.

По этому поселку можно было судить почти обо всех различиях между национальностями, но ничто не составляло более резкого контраста с остальными его жителями, чем поместье и его хозяева.

Главой семейства и тогдашним владельцем имения был молодой европеец, высокий, хорошо сложенный, сильный, казавшийся настолько же умным, насколько представительным и красивым было его лицо. Звали его Ричард Пальме. Его жене, изящной красавице Елизавете Пальме, англичанке с белокурыми волосами и розовыми щечками, было около двадцати восьми лет. По достоинству ее манер и любезности разговора можно было безошибочно определить в ней женщину, рожденную в высших кругах общества.

У Елизаветы и Ричарда был восьмилетний сын, звали его Эдуард. Еще в доме жили госпожа Сиррей, сестра Ричарда, и Анна Сиррей, ее дочь. Госпожа Сиррей была вдовой знатного чиновника, убитого в схватке с индусами. Одинокая, с маленьким ребенком на руках, она искала покровительства у брата, и он приютил у себя мать и дочь, окружив их заботой, какой они заслуживали.

Госпожа Сиррей исполняла в этом поместье обязанности экономки, тщательно следя за расходованием денежных средств и заботясь об общем благе.

Сама же Елизавета была погружена в заботы о воспитании Эдуарда и Анны. В то время как Ричард распоряжался работами на дворе и полях, она, при помощи нескольких книг, имевшихся в домашней библиотеке, старалась дать сыну и племяннице необходимые знания. Десятилетняя Анна имела мягкий характер, быстро соображала и легко усваивала все уроки своей тетушки. Эдуард же, напротив, не делал особых успехов, чем сильно огорчал мать. Он не очень любил учиться. Ему гораздо больше нравилось бегать по деревне, лазать по скалам, упражняться в стрельбе из лука и ходить вместе с рабочими-китайцами или малайцами на плантации. Анна пыталась пробудить в Эдуарде интерес к учебе, но, хотя мальчик очень любил свою сестру, попытки эти были тщетны. Он всегда обещал исправиться, но вскоре забывал эти обещания.

* * *

Стоял сентябрь. В это время года на Суматре дуют очень сильные ветра.