Под покрывалом белых облаков

– В каждом учреждении увидишь такие бумажки, – продолжала, между тем, Ирина Петровна, постепенно распаляясь, – даже больше скажу, если хорошенько покопаться в доме любого из нас, скорее всего, обнаружишь некую почетную грамоту за что-то там! А нация больна, люди умирают, загоняя себя на работе, запуская хронические заболевания. На том свете грамоты не нужны, они были не нужны и в советское время, но тогда хотя бы было государство!

– Ирочка, я тебя прошу, не расстраивайся!

Засуетился Сергей Павлович, усаживая свою возлюбленную в мягкое кресло.

– Сергей Павлович, – приоткрыла дверь, просовывая большую голову, украшенную белой косынкой, Лиля-танк, – я Грошева привела!

– Грошева? – нахмурилась Ирина Петровна. – Где-то я уже слышала эту фамилию!

Сергей Павлович открыл карту больного, прочитал вслух место работы Егора Павловича Грошева.

– Странно, – подскочила Ирина Петровна, – в этом училище моя внучка учится!

Грошев вошел, вернее Лиля-танк его внесла, санитарка тащила пациента за шиворот, приподымая над полом так, что Егор Павлович едва носками до пола доставал.

– Вот, получите и распишитесь! – удовлетворенно громыхнула она, отряхивая невидимые пылинки с пижамы Грошева.

Егор Павлович припал к стене, со страхом глядя на санитарку.

– Садитесь! – ласково предложил Сергей Павлович, подвигая к пациенту другое кресло.

Грошев сел, но как-то боком и с опаской поглядел вокруг, неожиданно шумно принюхался:

– Колдунами пахнет! – заявил он.

– Колдунами? – оживилась Ирина Петровна.

Грошев взглянул ей в лицо:

– А у вас ее глаза! – сказал он, вспоминая бывшую любовь, испытывая томление и муку.

– Чьи глаза? – потребовала Ирина Петровна, наклоняясь к безумцу, заглядывая ему в лицо.

Грошев неуверенно скорчился в кресле, сложив руки крест-накрест, перебирая длинными пальцами рукава пижамы.

– Я покажу! – сообразила санитарка и метнулась в палату больного.

Через минуту она вывалила на стол главного врача несколько альбомных листов изрисованных хорошо узнаваемыми портретами девушки.

– Кристина! – узнала Ирина Петровна, внимательно рассматривая рисунки.

И выпрямилась, потребовала:

– Что она вам сделала? Ну-ка, рассказывайте!

Грошев покосился в сторону санитарки.

– Лиля из наших! – заверил присутствующих Сергей Павлович. – Только я не уверен, что вы из наших?

Обратился он к Грошеву.

Егор Павлович дернулся, кивнул и коротко рассказал о случившемся.

– Да, Сергей Павлович, – покачала головой Ирина Петровна, – право слово, не знаю, что нам делать!..

Сергей Павлович страдал от излишней заботы одинокой, меланхоличной матери, принадлежавшей к поколению женщин не мыслящих себя без всегдашней опеки о муже и детях. Определив вначале младшего сына, разбившегося в автомобильной аварии на кладбище, схоронив мужа, она организовала постоянную слежку за старшим и теперь единственным сыном, то есть Сергеем Павловичем.

Внучки, жившие отдельно от главного по психам, отца, во всем способствовали неутомимым проискам бабушки.

Ситуацию усугубляло еще полное отсутствие знаний матери о духовном мире. Колдовская сила перешла к Сергею Павловичу при рождении, по линии отца. Опасаясь неразберихи при раскрытии этого секрета, Сергей Павлович очень тосковал и отводил душу только в разговорах о привлекательном, демоническом мире с санитаркой Лилей-танком, которая являлась хотя и средней по силе ведьмой, но ведьмой весьма сообразительной. Однако, встретив ведьму высокого ранга, равную себе, а именно Ирину Петровну он безумно обрадовался.

– Наконец-то! – метался он по комнате своего дома, поглощенный радостью, конечно же, не замечал подозрительного глаза матери моргающего из незаметной дырочки, пропиленной, как раз, под ручкой.

– Кто она? – ворвалась в комнату мать, потрясая сухими кулачками. – Поди-ка, пустышка крашенная?!

– Мама! – завопил Сергей Павлович.

– Не отдам! – вцепилась мать в рубашку сына и заплакала, роняя обильные слезы ему на грудь. – Единственного моего сыночка стерва окрутила!

– Мама! – растерялся Сергей Павлович и обнял девяностолетнюю мать. – Успокойся, я с тобой останусь!

– Правда? – подняла зареванное лицо старуха. – Ты не женишься, не приведешь сюда молодуху?

– Не женюсь, поздно уже мне о свадьбе задумываться, – усмехнулся Сергей Павлович и кинул искоса взгляд на зеркало, где семидесятилетний седой, но представительный мужчина, так сказать главврач почтительно поддерживал свою очень старую мать.

20

– Все женщины полны обмана! – злобно шептал Грошев, царапая ногтями стену возле своего носа.

– Не скажи! – страстно прошептал со своей койки сосед-онанист. – Есть и такие, знаешь…

И он замолчал, издавая сладострастные стоны.

– Дурак ты!

Бросил ему Грошев, раздосадованный, что ему помешали. На дворе была глухая ночь и чего этому озабоченному не спиться, покосился Егор Павлович в сторону соседа.

– Лиля, – мечтательно вздыхал онанист.

– Твоя Лиля – ведьма, – раздраженно пробормотал Егор Павлович.

– Пускай, я ее и такой люблю!

– Если хочешь знать, я сюда угодил из-за женщины! – заявил Грошев.

– Да ну? Расскажи!

Потребовал онанист.