Князь Тьмы и я. Книга вторая

– Ты знаешь, что с ним. Ты с самого начала знала, чем все это для него закончится. И ты подставила его под удар, без особых сожалений. Он ведь всего лишь вампир, да, Каиль? А я всего лишь чудовище, монстр, урод и тварь. Знаешь, – он взял очки, встряхнул, чтобы дужки опали, и продолжил на столик, – я пытался дать тебе шанс. Достаточно было усмирить гордыню и принять ситуацию как данность. Но ты не готова к компромиссам, не так ли? «Хороший вампир – мертвый вампир» – это твоя позиция?

Да. Это моя позиция. Была такой до того, как я…

– Я не хочу этого знать, – резко оборвал меня князь. – Я ничего не хочу знать, о твоих чувствах к моему тысячнику. Ничего! Он старше меня почти на восемьсот лет! Он убивал стольких, что их имена, начертанные крайне мелким почерком, заняли бы не одну стену ВСБ, а это весьма высокое здание. Он убил даже капитана Маера, когда ему необходимо было прикрыть свою задницу! Он издевался над тобой настолько, что мне пришлось вмешаться и заставить сожрать его собственный мобильник! Но вот он забавный парадокс – все это ты ему простила. Абсолютно все. А чем же я хуже, Каиль? Ты не дала мне даже шанса. Ни единого гребанного шанса, Каиль!

Я медленно опустилась на пол и теперь сидела у ног вампира жалкая, растерянная, потерянная…

Навьен убивал? Я знала это. Знала, но… в какой-то момент перестала предавать этому значение. Почему? Не знаю. Просто не знаю. Я…

– Я не буду оправдываться, – несмотря ни на что, во мне все еще оставалась гордость. И вскинув подбородок, я решительно добавила: – И я не считаю, что должна за что-либо оправдываться. Это ты меня впустил в свой автомобиль и в свое, если оно там у тебя есть, сердце. А я просто села, не глядя, в первую попавшуюся попутку. Это ты меня ждал в аптеке. А я сбежала, потому что знала – ничего хорошего от вампиров ждать не следует.

– Ммм, – издевательски протянул князь. – И от Навьена ты тоже ничего хорошего не ждала, не так ли?

Черт!

И я не сдержалась:

– Навьен меня не похищал! Навьен на мне не женился! И Навьен меня ни к чему не принуждал!

В глазах князя засветилось что-то жуткое. Внешне он выглядел безразлично-отстраненным, но во взгляде читалась целая лавина эмоций, и я знала, что эта лавина меня сейчас смешает с грязью. Я знала это еще до того, как Даркан холодно произнес:

– Не принуждал, говоришь? А чем же тогда был поцелуй в автомобиле? Ммм, жаль, ты не видела того ужаса, что отражался в твоих глазах в момент данного «не принуждения». А вот я видел. И оценил.

Он издевался. Сардонически-горькая усмешка на красивых губах, а в глазах желание причинить боль. Наказать за ту боль, что испытывал сейчас он. Мальчик ударился о дерево, мальчику больно… что ж спилим дерево в наказание за то, что мальчику больно. Так получается?

Взгляд Даркана потемнел, но не до черного – до темно-багрового, жестокого оттенка. И мне было страшно. Мне с самого начала было страшно, жутко до тошноты, но именно сейчас, стало еще страшнее.

– Да, – медленно проговорил князь, – тебе действительно есть чего бояться. Но ты не дерево, не удачная аналогия, Каиль, совершенно не подходящая. Ты – женщина. Моя женщина. Я дал тебе время, я пытался сдерживаться, я не хотел, чтобы все закончилось вот так, и не желал причинять тебе боль. Но устроить любовную интрижку за моей спиной и не с кем-нибудь, а с вампиром, с представителем той расы, от которой тебя, как ты уверяла, воротит… И где же в итоге оказались твои принципы, Каиль?

Если мне до этого было страшно, то вот сейчас, неимоверным образом, мне стало еще и стыдно.

– Что ж, – продолжил Даркан, с холодным безразличием на лице, – из всей этой ситуации я извлек несколько весьма полезных уроков. Во-первых, не доверяй никогда и никому, ведь даже самый преданный друг, может подло ударить в спину. Во-вторых, если что-то понравилось – бери сразу. Не жалея, не щадя, не пытаясь понравиться и «войти в положение». И, в третьих, не принимай в расчет чувства и принципы женщины… Ведь принципов у тебя, Каиль, как оказалось, нет. А чувства… Говорить о твоих чувствах нет никакого смысла. Ты даришь их любому – от смазливого пацана с пошлого постера, до первого сделавшего вид, что ты ему небезразлична вампира.

И посмотрев на меня в упор, жестоко и зло, князь произнес:

– В тот миг, когда я осознал, насколько ты важна для меня, я дал себе слово, что ты станешь моей лишь тогда, когда полюбишь, когда я стану для тебя важнее твоих принципов и моральных установок. Когда ты полюбишь меня больше, чем себя. И я сдержу свое слово, Каиль, ведь после этой ночи ты себя возненавидишь гораздо сильнее, чем меня.

И вновь надетые вампиром очки, стали окончательным недвусмысленным приговором.

– Нет… – прошептала, чувствуя, как меня начинает трясти от ужаса. Просто трясти от ужаса. – Пожалуйста, я не… не хочу…

– Я так любил тебя, – с нескрываемой горечью, надломленно произнес князь.

Я внезапно поняла, что теперь его «любовь» стала другой. Раньше она была как сияние. Такой же как в глазах Навьена – любящих, ласковых, заботливо-внимательных. Любовь в глазах князя Даркана изменилась. Тот же свет, только теперь ярче, жестче, убийственнее. Так сияет белое солнце в пустыне – не согревая, а убивая. Так слепит снег в горах – ослепляя и лишая зрения. Так горит белое пламя – безжалостно сжигая дотла.

И… я знала, что жалости не будет. Я знала это, с самого начала. С того момента, как осознала, что села в автомобиль вампирского князя. Уже тогда, когда ощутила тиару княгини неподъемной ношей на своей голове. И в тот миг, когда князь вошел в мою спальню я тоже отчетливо это знала, но почему-то надеялась, безосновательно, но все же надеялась, на что-то… что-то хорошее… Наверное, я надеялась на то, что он не будет ломать меня…

Я ошиблась.

Он сломал.

4

Вода в ванне почти остыла, но вопреки порыву Грэи добавить горячей, я перекрыла кран и теперь обреченно смотрела, как из блестящей хромированной трубы падали капли… Медленно формировались в блестящую хрупкую сферу…

Срывались вниз…

Плеск… и нет капельки.

– Княгиня, вам стоит отдохнуть.

В который раз Грэя это говорит? Третий? Пятый? Десятый?

Я не слышу. Мне кажется, я теперь уже почти ничего не слышу, я давно оглохла от собственных криков.

Он меня сломал.

Меня…

Жестоко, безжалостно, цинично.

«Каиль, ты была права, я не зверь, я хуже».

Чего я могла ожидать, после таких слов? Всего чего угодно. Всего. Того, что обратится монстром, как княжна Мортем, что станет уродом, каким он являлся даже среди своих, что причинит боль, изнасилует тело…

Я ждала всего чего угодно, всего, что только можно было ожидать от этого зверя, твари и чудовища.

Всего…

Кроме того, что зверем, уродом, тварью и чудовищем он заставит меня почувствовать себя саму.

Лучше бы он меня изнасиловал. Лучше бы он просто меня изнасиловал, но… князь Даркан после допроса Навьена уже знал, что мои клыки всего лишь результат умелой стоматологической манипуляции и я ни на грош, ни на каплю, ни на йоту не вампир… а калечить меня он не желал.

И физического изнасилования не было.

Было хуже.

В сотни, в тысячи, в десятки тысяч раз хуже…

Я только тогда поняла, от чего меня пытался защитить Навьен, решившись на все это лицедейство с клыками и подставившись по полной программе сам. Он просто знал. Он знал, на что способны князья в отношении людей. Простых, не ставших даже свежеобращенными вампирами людей…

На всё.

Абсолютное манипулирование телом, желаниями, ощущениями и даже эмоциями. И на фоне всего этого безусловное, основательное, сокрушительное осознание всего происходящего. Я хотела секса больше, чем дышать, и я превосходно осознавала все, что делала, все, что он заставлял меня делать.

А после все, что делал со мной он.

Я ненавидела себя за каждое произнесенное слово, за каждый крик, за каждое движение к тому, кто умел ласкать так, что я сходила с ума от удовольствия, и одновременно проклинала себя за то, что получаю удовольствие в руках князя.