Соизволением твоим. Избранное

далёкое

Опасно жить в марте без приглашения,

в котором грусть волчья, не сходят с ума,

скучают дожди, непроснувшись из комы,

и звёзды гуляют в пальто февраля.

Где в порах судьбы непрогретое тело,

в пейзажах глаза необъятных долин,

от спелого зарева валится пена

да в утренний ком собираются сны.

И каждое солнце всё смотрит и смотрит

сквозь тонкую душу с ухмылкою G,

и тянется мгла тёмно-синих поллюций,

а в ней без одежды танцуешь не ты

деревьев сон

только я, только я умею
обращать себя в то, что есть
пролетать пернатой метелью
целовать в уста свою смерть
забывать фантомную память
поминать законную жизнь

отпыхтелись грешные дали
свиристели не греют ель

мир клочками упал под ноги
в цыпках ветер, исчерпан бред
говорю, говорю, слышите?
у меня ничего не болит

вот и звёзды завили гнёзда
кормят небо червивым льдом

я сужаюсь в своей одежде
и врастаю в деревьев сон

покинь мою обитель

Покинь мою обитель, коли тесно, где мир мой до тебя был жутко пресным, пока с деки не вырвалась струна, и ты без нот сыграл воскресным утром песню, в которой я была твоя… Я не напрашивалась в гости к твоей душе на чашку кофе и не просилась на колени, чтоб ты сонливо гладил кожу моей спины – упрямо гордой – кончиками пальцев руки холодной… Я не пыталась владеть тобой до точки боли той, где прежде реки крови бурлят неистово, а веки после не в силах открыть весь свет, что меркнет быстро из-за разлук предсказуемых и скверных…

Я не хотела пыльных мыслей, от которых вздуваются невольно вены на висках, и отвечать на разные вопросы, где не было ответов, а если были, то напрасно долго ждать от них всех истин…

Но как бы ни хотела я воспоминания все будут, и каждым блёклым утром я буду думать о тебе не улыбаясь, ведь я хотела быть твоим отрезком жизни и пусть твой мир был так же, как и мой, до жути пресным

ещё не скошен снег

Весны чесун расчёсывает мир,
Скользя по сучьям сосен угловатых,
Вычёсывая ложь из мерзлоты.
А ты сырее тверди кругловатой,

Глазеешь на ленивую зарю,
(Она востоком пахнет, и тягуча),
Мой космос одевается в судьбу,
Где звёзды толстопузые трескучи.

По коже ходит музыка разлук,
Как в первый раз, сопровождая боли,
И белый луч тончайшею иглой
Пронзает айсберг сердца, не ломаясь.

Ещё не скошен снег бездомных туч,
Невротик ветер шаркает ногами,
Бог сеет по ночам чертополох,
Мешая с меланхолией молчанья.

Ты учишься по-новому страдать,
Но поздно, поздно… Сыт по горло старым.
Допить любви остаток, и пропасть
В эфире недосказанных верлибров

С ТОБОЙ ТАК МАЛО БЫЛО ПРОЖИТО ВЕКОВ

Я так давно на дне,
придавлена водой со вкусом соли,
разбавленной дождями иногда,
а иногда, простуженной ветрами,
гнётом боли, так глубоко засевшей
под тонкой гладкой кожей
так, что светятся все линии рождения,
опухшие невольно от тоски…

Я так давно на дне,
не хочется всплывать, и сил тех нет,
с которыми когда-то я летала
без крыльев – сверкающими перьями
без прошлого, теперь оно уж есть: