Подземный-Каменный

Подземный-Каменный
Елена Ворон

Что делать, если мир сошел с ума? Лишь недавно он был разумным и добрым; иное дело – сейчас. Люди становятся жестокими, коварными, сребролюбивыми, всюду плодятся доносчики, палачи и просто любители поглазеть на чужие мучения – а древние владыки, хранители здешних земель, теряют прежнюю власть и не в силах поддерживать исконный порядок вещей. Двое юных героев отправляются в путешествие, надеясь спасти мир, катящийся в пропасть. Мужество и стойкость, благородство и великодушие, изворотливость и бойцовские качества помогают им одолеть умных, безжалостных и очень опасных врагов.

Елена Ворон

Подземный-Каменный

Глава 1

Большая туча уверенно сожрала солнце. В один миг все кругом поблекло, потемнело, и знойный летний день прикинулся осенним вечером. Дубы тревожно зашелестели, благодатная тень под ними обернулась зябким сумраком.

Не хватало, чтоб ливанул холодный дождь, принесенный с гор. А то еще и град посыплет – совсем беда. Туча-то – вон какая, в полнеба. И надвигается.

– Зар-раза, – ругнулся Лих.

И покрепче бы сказал, да перед лесным владыкой сдержался. Вытащил из кармана припасенную горсть зерен, бросил под дубы:

– Прими, Лесной-Дарящий, гостинец с полей.

По стволу скользнула юркая белка. Махнула по-летнему невзрачным хвостом – и кинулась подбирать угощение.

Вообще-то лесных владык трое, но дары, по обычаю, несут одному. Неуловимый и Таинственный людьми не занимаются, дела им нет до людей. Зато Дарящий – он Дарящий и есть: накормит, обогреет и кров даст.

Жаль, нет даров для Воздушного-Ветреного; а то попросил бы небесного владыку, чтоб отогнал проклятущую тучу.

Лих зашагал быстрее. Давно неезженая, нехоженая дорога была засыпана прошлогодней листвой, поросла упрямой травкой. Уже едва заметна колея: не досмотришь – потеряешь. А потеряешь дорогу – не дойдешь к каменице.

Хорошо бы туда успеть посуху. А уж домой Лих и сквозь дождь как-нибудь доберется.

Ничего нет хуже ледяной воды. От нее тело немеет, наливается мертвой тяжестью. Руки-ноги не слушаются, сердце затухает в груди, мысли вязнут, будто в болоте. Жить не хочется. Как отец погиб в эту зиму: оступился на обледенелом мостке, обломил ненадежные перильца, да и ухнулся в стылую реку, в Смешанку. Одно название, что река, особенно по зиме: воды по пояс, вброд в семь шагов перейдешь. Курица и та, упав, выпрыгнет. А отец из Смешанки не выбрался. Так его и нашли: руки – на присыпанном снежком берегу, а сам в воде лежит, будто каменный. На мокрой спине ледок схватился…

Лих со стоном выдохнул. Когда-нибудь и сам он найдет свою смерть. Вот так же закаменеет и ляжет на дно – в озере ли, в реке ли, в колодце…

Он встряхнулся, отогнал скверные мысли. Поглядел, как там туча на небе. И обомлел: под брюхом у серой тучи летел черный дракон. Длинный, извилистый, с узкими крыльями; морда была опущена, словно тварь что-то высматривала на земле. Настоящий дракон!

Тьфу, пропасть. Привидится невесть что. Никакой не дракон, а просто завихрение в небе, темное облако. Ну и пусть себе длинное, пусть извилистое; всего-навсего облако. Хоть и быстро летит, куда быстрей тучи. И впрямь словно что-то выискивает. Однако вреда от него никакого, дождем не прольется, да и скрылось уже за дубовыми кронами.

Лих заторопился дальше.

Про каменицу он услышал недавно. Подвыпив, сельчане в кабаке не поладили, расшумелись, до драки дошло. Мужиков развели, а случившийся тут же Лих помогал, чтобы стекла не били. За разбитое стекло он готов в горло вцепиться; драчуны про это не знали, но с Лихом не спорили. Уж больно рука у парня тяжелая; такую оплеуху может закатить – мозги выплеснутся. В общем, разошлись почти тихо, только самый пьяный орал, что возьмет телегу, доедет до каменицы, камней соберет, привезет в село да закидает дорогого соседушку. Чем сосед провинился, дядька уже не помнил, но камнями грозился.

Назавтра Лих явился с расспросами. Замирившиеся соседи в теньке потягивали брагу, а Данка, горемычная супружница Юла-пьянчужки, кричала с огорода, что выгонит непутевого мужа из дома. Пусть, мол, по селу побирается. Либо в работники наймется к колдуну; тот, мол, волшебной брагой расплатится. Сколько ни льешь из кувшина, брага все не кончается; а напьешься – глядь: то не брага была, а коровья моча. Вот как колдун пьянчугу накажет!

Соседушки посмеивались, знай потягивали бражку – обыкновенную, без выкрутасов.

Но когда Лих спросил про каменицу, Юл засмущался, затеребил бороденку, заюлил, оправдывая свое имя:

– Не-е, Лих, напрасно пришел. Какая еще каменица? Я про нее говорил?! Что ты брешешь?! Железень, ну скажи, – воззвал он к соседу, – разве мог я тебе камнями грозить? А? Не мог? Вот видишь! Иди себе, Лих, восвояси. Удумать же надо: камнями кидаться! В соседа! Не совестно меня позорить-то?

Лих пошел на огород, к Юловой супружнице. Забрал у Данки тяпку и поработал немного, хоть на самом деле терпеть не мог в огороде возиться. А потом осведомился насчет каменицы: не слыхала ли чего Данка от мужа? Хитрая тетка помощь приняла, но соврала не задумываясь:

– Отродясь не слыхала. На что нам камни-то? Вон деревья – из них и строй, что хочешь. А то глину бери, на посуду. А не по нраву – езжай на ярмарку, покупай стекло. Либо, коли богатый, серебро с золотом.

Тут Данку смех разобрал, до того глупые речи оказались. Она поправила косынку с простенькими домашними кружевами и полюбопытствовала:

– Лишек, голубчик, на что тебе каменица?

– Забор хочу строить, – бухнул правду Лих.

Данка аж побледнела, оглянулась: нет ли чужих ушей? Лих и сам был не рад, что признался. Полетит молва по селу, загуляет по Большим Смешанам сплетня: нашелся, мол, выскочка, вздумал имуществом Подземного-Каменного попользоваться.

– Забор деревянный построишь, – пробормотала Данка, отнимая у Лиха тяпку. – Иди, малой, иди! Накличешь беду… Шагай!

Он двинулся прочь по меже, мимо скудного ячменя и буйных сорняков.

– Лишек! – окликнула Данка.

Он обернулся, и она торопливо выговорила, почти не разжимая губ:

– Про каменицу спроси у колдуна. Глядишь, он чему научит.

Лих так и сделал.

Дядька Марий вопросу был не рад. Его черные брови сошлись к переносью, бесцветные глаза блеснули опасным ледком, отчего Лиху вспомнилась зимняя речка, в которой погиб отец. Он начал было оправдываться и объяснять, зачем нужен каменный забор, но тут колдун смягчился, откинул за спину свои рыжие космы и присел на корточки посреди чисто выметенного двора, принялся пальцем чертить на земле:

– Вот, гляди. Допустим, это село, а тут речка. – Марий изобразил круг и кривую линию реки Смешанки. – Вот наши холмы. – Он указал туда, где над кронами дубов возвышались два лысых холма под названием Ослиные Уши, и нарисовал их поодаль от села. – За правым Ухом начинается дубрава, – палец очертил широкий полукруг, – а сквозь нее идет дорога. Верней, когда-то шла. – От края полукруга протянулась тонкая, неуверенная полоска. – Начало ее ты найдешь: там растут три старые ели. – Колдун вырисовал их тщательно, словно больше всего ему нравилось рисовать елки. – Пойдешь по дороге, минуешь два распадка, потом будет низина с ручьем. Перейдешь на ту сторону и двинешь вверх по ручью. Дубы сменятся соснами; там и смотри каменицу. – Марий закончил рисовать, выковырнул землю из-под ногтя и поднялся. – Запомнил?

Лих кивнул, и Марий босой ногой затер карту. Ногти у него были красноватые и круглые, похожие на медные монетки. Колдун поглядел Лиху за спину – туда, где за ореховой рощей лежали Большие Смешаны, откуда доносился лай собак и требовательное мычанье коров.

– Каменный забор не спасет, – проговорил он негромко. Бесцветные глаза колдуна на миг показались голубыми, как небо. – Большую беду забор не остановит.

Из дома с наглухо закрытыми ставнями вышла красавица Белана, холодно глянула на Лиха, не ответив на его «Здрассьте, теть-Лана», и обратилась к мужу:

– За лапы вешать или за хвосты?

В доме творилось волшебство, от которого Лиху следовало держаться подальше. Наверное, оттого и Марийка на двор не выглянула, Лиху не подмигнула. Занята с колдовством, и мать ее не отпустила даже на крыльцо.

Лих попрощался с Беланой и Марием – колдун скупо улыбнулся, Белана не снизошла – и поспешно убрался. Как выкупить у подземного владыки каменицу, он спросит в следующий раз.

Если камней не хватит на высокий забор, можно поставить низенькую оградку. Все равно какую, лишь бы каменную. Она защитит, что бы ни говорил колдун Марий. Кто из сельчан отважится попереть через камень? Сколько браги с пивом в глотку ни вольют, все одно не посмеют. Знают, что Подземный-Каменный безобразий не спустит. Верно Лих придумал: дом за каменной оградой – почти как замок у князя, под надежной охраной.

А от деревянных заборов проку уже никакого. У вдовушки Ирги палками стекла побили, у старого Мякиша крыльцо обрушили, у сестер – шести старых дев – кружевные занавески на окнах порезали. Кружево было заморское, красоты неописуемой; не пожалели. Ничего не жалеют. Сносят ворота, калитки, штакетники – не стыдятся Лесного-Дарящего, плюют на него.

И какой вражина выдумал, будто кончилась сила древних владык? Якобы теперь новый владыка есть, один надо всем: над землей, лесом, водой и над воздухом. А прежних надо, мол, в грязь втоптать, опозорить – и позабыть, словно не было. Княжьи гонцы разнесли эту весть, и люди поверили. Колдун говорит: в ложь верят охотней, чем в правду.

Прежде Большие Смешаны и впрямь были Большими Смешанами. На всю округу славились весельчаками да балагурами, песельниками и плясунами. А нынче не Смешаны – Горюны. Стариков обижают, детей бранят, девок таскают за косы. По прошлому году случилось даже, что парни, подвыпив, на дочке старосты юбку пытались задрать; однако этого взрослые дядьки не стерпели, взялись за дубье. Знатно охальников отделали. Девки потом всю осень и зиму за село ходили без боязни. А весной обратно все началось.

Последняя надежда – на каменный забор.