Внучка

Внучка
Елена Викторовна Цибизова

Описанный в рассказе порок узнаваем не только во времена Хлестакова, но, как это ни грустно, и в наши дни.

Истошный крик пролетел по всему подъезду. На лестничную площадку один за другим выходили встревоженные жильцы. Собрались, наверное, все кто находился на тот момент дома. Даже тучная Матильда Ивановна выплыла на площадку, обдав запахом духов свежевыстиранного белья и, обращаясь сразу ко всем строго спросила: «Что случилось?» Студентка Леночка так и не решилась выйти из квартиры и с робким любопытством выглядывала в чуть приоткрытую щель.

Плач нёсся из 41-ой квартиры. Робко постучав, Василий Иванович оглянулся на толпившихся сзади соседей, как бы ища поддержки. Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла растрепанная, заплаканная Вероника.

– Умерла, – выдохнула она, – умерла.

И снова заплакала горько, как-то по-детски размазывая кулачками слёзы по лицу.

Валентина Петровна Беседина, когда-то энергичная, деловая женщина, перенесла несколько инсультов и доживала свои дни беспомощной и полубезумной. Единственный человек, который посвящал ей всё своё время, была внучка Вероника. Серая, уставшая она вызывала восхищение и жалость соседей.

В 90-е многие едва сводили концы с концами, кто-то «быковал», кто-то жульничал. Но были люди, для которых это было время неожиданной свободы, возможностей и уверенности, что теперь ты можешь всё! Перед тобой открыты все дороги! И только от тебя зависит, какую жизнь выбрать. Не от комсомола, не от партии, а от тебя самого. Вот так случилось и с Валентиной. Поняв главное, воспользовавшись связями и деньгами покойного мужа, оседлав удачу, она с лёгкостью открывала и перепродавала кооперативы. Начала с продажи одноразовых полистирольных стаканчиков, которые ввозила из Болгарии не совсем легальным путём. Вскоре добавились пластиковые тарелочки, вилки, ножи, одноразовые скатерти. Затем пришло время продовольственных поставок. Оттуда же Валентина стала завозить конфеты и маслины, из Турции орешки и сладости. Так и пошло. Наверное, ей покровительствовал бог торговли – уж очень хорошо всё получалось. Для кого-то 90-е – лихие, тревожные. А вот для трудолюбивой и предприимчивой Бесединой, оказался самый расцвет.

Растила двоих детей – сына Володичку, в котором души не чаяла и дочку Светланку. Большие надежды возлагала на мальчика, не замечая его лени и распущенности. Видно, не зря говорят, что любовь слепа. Сколько раз оплачивала она долги подросшего чада, наивно веря клятвам про последний раз и убеждая себя, что в молодости гуляют все. Жёсткая с поставщиками и партнёрами, Валентина не могла устоять перед избалованностью сына, становилась беспомощной и слабой, потакая его желаниям.

Дети выросли. Мать купила Владимиру шикарную квартиру в Москве, а Светлану выдала замуж в Рязань с непоколебимой уверенностью, что теперь о ней позаботиться муж. И как ни странно, с лёгкой руки, вытянула для дочери счастливый билет. Супруг был старше Светы на 14 лет, и буквально пылинки сдувал с нее. А девушка, не видевшая от матери нежности и любви, оказалась в «раю» и ответила мужу любовью и уважением. Счастье стало полным, когда у них родилась Вероника.

Сын не отвечал на звонки вот уже неделю. Она давно привыкла к тому, что звонит он всё реже, разговоры всё короче. Безразлично задав вопрос: «Как дела?», Владимир и не ждал ответа, ему было заранее неинтересно. Валентина Петровна извелась от неизвестности и решила пойти в офис сына. Два года назад отписав ему отлаженный надёжный бизнес, она часто наведывалась туда и пыталась, как и прежде, давать указания и советы. Но молодой мужчина твердо воспротивился её вмешательству и потребовал дать ему самостоятельность. И она отступила.

На этот раз в офис её не пустили. Начальник охраны объяснил, что бизнес продан за долги и здесь вот уже год новый хозяин.

Это был удар. Она снова и снова пыталась связаться с Владимиром по телефону, но бесчувственный голос снова и снова сообщал, что он недоступен. Женщина была напугана, расстроена, растеряна. Направляясь к дому сына, она подбирала и, как ни странно, находила оправдания для него.

Властный голос остановил на полпути к лифту.

– Гражданочка, вы к кому?

– В 115 к Беседину, – пренебрежительно бросила она, продолжая свой путь.

– К Беседину, – насмешливо передразнила вахтерша. – Он здесь давно не живёт. И, слава Богу!

Мать замерла как вкопанная от неожиданной новости.

– Как не живёт? А где он живёт?

– Да, у чёрта на куличках, наверное. Все жильцы перекрестились, как он съехал, наркоман окаянный. И девок таких же таскал. Драки, скандалы каждый день. Полиция сюда, как на работу ездила. А с виду такой приличный! За долги, говорят, квартиру забрали, проигрался.

Каждое новое слово консьержки было как удар хлыста. Что говорит эта грубая женщина, о ком? Наркоман… проигрался… Да она просто с кем-то спутала Володичку! Но воинственный настрой куда-то делся, она словно сразу устала. Ей хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать язвительный, визгливый голос, чтобы не слышать страшных слов о своём мальчике.

– А вы кто будете? Почему интересуетесь?

– Я его мать, – тихо сказала Валентина Петровна.

– Да что ж ты за мать такая, что такое чудовище воспитала? – Всплеснула руками консьержка и осеклась, увидев побелевшее лицо и посиневшие губы женщины.

– Вам плохо? Может скорую?

Она не помнила, как вышла на улицу. Ноги были ватными, а голова, казалось, сейчас взорвётся. Непослушные губы шептали только одну фразу: «Не может быть».

Выйдя из подъезда, она без сил повалилась на скамейку. И уже не видела подбежавших к ней людей, не слышала и не понимала, что ей говорили. Бессмысленные для окружающих звуки имели значение только для неё. Синими губами она упрямо шептала: «Не может быть».

Как это ни печально, но в больнице Беседину навещала только её соседка Нина Васильевна. Да и то напуганная случившимся с подругой инсультом, видя её беспомощность и как ей казалось, безумность, она, пробыв несколько минут, торопилась уйти.

Валентина вдруг запоздало поняла, что единственный человек, который способен ей помочь, позаботиться о ней – её дочь. Речь сделалась невнятной, глухой, голос – гнусавым и сопровождался проблемами с дыханием и глотанием. Но ещё больше она страдала психологически от своей беспомощности и одиночества. Она настойчиво твердила: «Лана, Лана», так она в детстве звала дочку. Но окружающие слышали лишь бессвязные звуки. Конечно, чуть-чуть внимания, терпения и можно было бы разобрать непонятные слова. Но все куда-то спешили, были заняты своими делами, и никому не было дела до чужой бабушки.

Звонила Нина Васильевна.

– Светочка, здравствуй. У мамы инсульт, её увезли в больницу. Володя не берёт трубку. Хорошо, что у меня был твой номер. Ты приедешь?

– Да! Да! – Света задохнулась от страха за мать. – Мы немедленно выезжаем. Спасибо вам тетя Нина.

Вероника насторожилась, услышав в голосе матери испуг:

– Мам, что случилось?

– У бабушки инсульт мы с отцом немедленно выезжаем!

– Я с вами! – Решительно вскочила девочка. Бабушку она любила несмотря на то, что видела её всего несколько раз за 17 лет.

– А можно мне с вами? – Робко подала голос Оля.

Ника и Оля дружили с 5-го класса. Их дружбе была не помеха разница в социальном положении. Семья Шубиных была благополучная, обеспеченная. Девочка росла в любви и достатке обласканная родителями, сверстниками, учителями. А вот Оленьке повезло меньше. Одинокая пьющая мать, которая порой забывала, что у неё есть дочь, педагоги, недовольные нерадивой ученицей, насмешки ровесников. Лучом света в тёмном царстве обид и горестей маленькой Оли оказалась Вероника, которая сначала жалела тихую одноклассницу, а потом по-настоящему привязалась к ней. Как-то так случилось, что девочка всё чаще и надолго задерживалась у гостеприимных Шубиных. Она во всём старалась подражать подружке, будто хотела таким образом притянуть удачу. Находясь, все время вместе они и в самом деле внешне стали похожи: темноволосые, одного роста, с одинаковой стрижкой. Светлану забавляло, что порой их принимали за сестёр. Но вот характерами они были разные. Ника заводила, одна из лучших учениц класса, добрая, открытая. Оля тихая «серая мышка», которую не запомнили бы даже одноклассники, если бы не дружба с Вероникой. Несмотря ни на что они были лучшими подругами и знали друг о друге всё.

Девочки в этом году окончили школу и готовились к поступлению в институт и могли себе позволить несколько дней отдыха.

– Мать предупреди.

Больше для порядка, чем из уважения к пьянице сказала Светлана, тем самым давая согласие Ольге на поездку.

Сборы были не долгие. Дождь зарядил, как только выехали из дома тихий, назойливый. Он застенчиво постукивал по крыше и стеклам автомобиля, как будто поторапливая.

При выезде на МКАД с Новорязанского шоссе Игорь Семёнович включил поворотник и уже сворачивал на кольцевую, когда за сотые доли секунды увидел в стекло заднего вида машину. Она на бешеной скорости через одну шла на обгон слева по встречной полосе. За рулем была женщина. Она даже не тормозила и на скорости влетела в машину Шубиных. Смешалось всё воедино: звук бьющегося стекла, скрежет металла, крики, дождь…

В живых осталась одна девочка. Она сидела на обочине дороги в траве жалкая и потерянная. Бессмысленный взгляд блуждал, не останавливаясь ни на ком и ни на чём.

– В рубашке родилась! – Констатировала женщина врач, осматривавшая её. – Таня, перевяжи! – Крикнула она медсестре. – Будем госпитализировать в 3. Что с остальными? – Обращаясь к кому-то невидимому, спросила она.

– Все погибли, девчонке повезло.

Полицейский присел на корточки возле девушки, пытаясь уловить блуждающий взгляд.

– Как вас зовут? Вы помните своё имя?

Глаза вдруг наполнились слезами и ужасом, взгляд стал осмысленным и, наконец-то, остановился на нём.

– Вероника Шубина.