Олимпийские игры. Очень личное

… Он выиграл, несмотря на то, что по ходу дистанции спотыкался, чуть не падая, дважды. Вторым стал Железовский. Усмехнулся, по обыкновению, в телекамеры: «Что ж, видно не судьба…»

Что на самом деле творилось в душе белорусского спортсмена, лучше других понимал в тот момент лишь его извечный соперник. Иначе, наверное, он никогда бы не написал письмо, которое Железовский получил через несколько месяцев после Олимпиады: «Прости меня, Игорь, за то, что я выиграл…»

Глава 4. Золото для Украины

Последняя золотая медаль Олимпиады-94 в фигурном катании одним судейским голосом была присуждена украинской фигуристке, чемпионке мира-1993 шестнадцатилетней Оксане Баюл.

Для того чтобы в Норвегии олимпийской чемпионкой стала американка Нэнси Керриган, было сделано все. С ней носились как с писаной торбой. Более десятка предсоревновательных пресс-конференций с Керриган в главной роли начинались обращением к журналистам: «Будьте корректны – ни слова о деле „Керриган – Хардинг!”»

Темная криминальная история с покушением, спланированным (как выяснилось) одной американкой для того, чтобы вывести из борьбы другую, к началу Игр всем порядком поднадоела. По инерции в один из первых дней Игр журналисты посетили пресс-конференцию Тони Хардинг, но складывалось впечатление, что вопросы ей задают тоже автоматически, давно на самом деле устав копаться в подробностях этого дела.

Как бы то ни было, зал Олимпийского Амфитеатра, где состязались фигуристы, уже во время технической программы женщин был заполнен до отказа.

Весьма занимательным был состав сидящей на трибунах публики. По заявкам олимпийских комитетов на каждую страну было выделено не более чем по десять – двенадцать входных билетов. На Америку – семьдесят. Судя по количеству национальных флагов на трибунах, соотношение остальных зрителей было примерно таким же. Болели, естественно, за Керриган.

Комментарии американки сводились к одному: «Несмотря на все последствия покушения, я – в прекрасной форме. Никогда еще не каталась лучше. Спасибо за веру и поддержку». А между строк читалось: «Я приехала побеждать. И ничто не сможет воспрепятствовать этой победе».

В технической программе судьи вывели американку на первое место. Было абсолютно ясно, что для окончательной победы Керриган нужно только не упасть в произвольной. Других героев общественное мнение просто не допускало. И уж тем более призрачными казались шансы украинки Баюл.

Это для официальных лиц она была украинкой. А для всего мира – русской. По негласным законам фигурного катания, Россия, уже выигравшая в Лиллехаммере три золотые и две серебряные медали, должна была просто-таки в обязательном порядке отдать четвертую. Именно по этой причине восемь лет спустя в Солт-Лейк-Сити лишили золота Ирину Слуцкую. Золотых российских медалей на тех Играх было не три, а две, но все равно Ира попала «под раздачу».

Другое дело, что украинские тренеры были отнюдь не склонны считать свою спортсменку русской. До развала СССР Оксана вообще ни разу не попадала в поле зрения руководства сборной. В пятнадцать лет, уже представляя Украину и впервые приехав на свой взрослый чемпионат, она стала чемпионкой мира. Через год фаворитом приехала в Лиллехаммер.

Но на последней тренировке перед заключительным прокатом случилось ЧП. Оксану ударила коньком еще одна претендентка на медаль, немка Таня Шевченко.

Пострадали – и достаточно серьезно – обе. Получилось так, что и Баюл, и Шевченко с разных концов катка заходили на прыжок и спинами друг к другу, то есть вслепую, по какому-то ужасному стечению обстоятельств оказались на одной линии. И обе спохватились лишь в воздухе. На огромной скорости Шевченко рассадила лезвием конька ногу Баюл, а та, запоздало выставив вперед руки, попала сопернице точно в солнечное сплетение. Таню со льда унесли. Оксана доехала до бортика сама, но тут же была отправлена в госпиталь, где на поврежденную ногу наложили швы.

По жребию Керриган вышла на лед в финале второй в последней группе – впереди Баюл. Каталась она хорошо. Но, выполнив программу-минимум, то есть не сорвав ни одного элемента, тем не менее оставила впечатление абсолютно трезвого расчета. Потому что назвать вдохновением нескрываемый восторг спортсменки, заранее уверенной, что проиграть ей не позволят, было бы натяжкой.

Триумф американки вышел еще более эффектным, чем можно было бы предположить накануне. Почву для него подготовила, по иронии судьбы, та самая злоумышленница Хардинг. Начать с того, что на лед, когда на табло загорелось ее имя, она не вышла. Только по истечении второй минуты ожидания, уже под сменивший аплодисменты оглушительный свист встрепанная Тоня появилась из-за кулис, словно тряпи?чная кукла, вышвырнутая чьей-то сильной и безжалостной рукой. Можно было подумать, что кататься она не собиралась вообще. Несмотря на меняющиеся на секундомере цифры и лимит времени (по правилам ИСУ, если спортсмен опоздал на три минуты, он должен быть снят с соревнований), Хардинг, повернувшись спиной к судейской ложе, демонстративно стала завязывать шнурки. А через минуту после начала катания, сорвав подряд два прыжка, в истерике подъехала к борту, указывая на развязавшийся ботинок.

Думаю, в любом другом случае дисквалификация была бы неминуемой. Но Хардинг являла собой столь жалкое зрелище, что рефери – Бритта Лундгрен и ее ассистент Герхардт Бубник – сочувствующе закивали головами, тем самым дав добро на повторный прокат программы, но вызвав бурю негодования у практичных американских телекомментаторов: из-за нарушения расписанного до секунд графика они рисковали не уложиться в прямой эфир.

Второй сбой в расписании произошел после того, как лед покинула Керриган: крохотные инкубаторские девчушки в униформе минут десять собирали цветы и никак не могли унести их со льда – огромные охапки то и дело выскальзывали из детских ручонок. Баюл же, заметно нервничая, нарезала круги, стараясь не наехать на сыплющиеся с трибун букеты…

* * *

Вряд ли ее тренер Галина Змиевская знала, как поддержать ученицу в этой ситуации. Я вспомнила свое давнее интервью с величайшим итальянским тренером Карло Фасси, который за тридцать лет работы с американскими фигуристками подготовил нескольких легендарных чемпионок мира – Пегги Флемминг, Дороти Хэмилл, Джил Тренари.

– Когда спортсменка выходит на лед, она должна быть уверена в том, что в этот момент во всем мире нет ее красивее, очаровательнее и сильнее, – говорил Фасси. – И вина тренера, если он не смог найти единственно правильных и нужных для этого слов.

Глядя на то, как по очереди тренеры сжимали у бортика руки своих учениц, словно отправляя на заклание, и на то, какая надежда и плохо скрытая мольба о помощи светились в глазах спортсменок, я понимала, что Фасси абсолютно прав. Но и здесь Керриган располагала колоссальной форой – в ее неотразимости и могуществе была громогласно убеждена вся Америка, а может быть, и весь мир.

– …Галина Яковлевна, что вы сказали Оксане перед стартом?

– Нам здесь страшно не везло. После того как неудачно выступил Витя Петренко, во многом – из-за рассыпавшихся перед ним коньков эстонского фигуриста, я просто была в шоке. И ничего хорошего от этих Игр, честно говоря, не ждала. Но понимала, что не имею права это показать. Сказала только: «Держись, девочка». А сама подумала, что если нам не поможет Бог, то рассчитывать больше не на что.

* * *

Со стороны все выглядело бесшабашно просто: перекрестившись и традиционно поплевав через левое плечо, Оксана отправилась на ледяной эшафот, словно на вечеринку.

Одному Богу было известно, чего ей стоила эта показная веселость…

– Я не помню ничего, и ни о чем не могла думать, – рассказывала она мне после пресс-конференции. – Ужасно болела нога, ныла спина, – видимо, я повредила ее, когда упала. Правда, перед соревнованиями ко мне подошла Шевченко вместе с немецким врачом, и он сделал мне две новокаиновые блокады. А заодно дал горсть таблеток, после которых я стала хоть чуть-чуть ориентироваться в происходящем. И все равно боль была какой-то одуряюще тупой.

Ночью, после феерической победы Баюл и столь же невероятного поражения Керриган, журналисты, не успевшие в Хамар, наблюдали за повторной трансляцией состязаний и потрясенно спрашивали: «Как?» Не было ни одного, включая и нас, очевидцев, человека, кто мог бы объяснить доступными и привычными словами, как мог этот взахлеб рыдающий от испытанного ребенок справиться с тем, что преподнесла ему олимпийская судьба. Но справился же, и как!

– Оксана, что случилось на последних минутах катания? Ты изменила программу?

– Я должна была прыгать каскад, состоящий из тройного и двойного прыжков. Но вместо тройного тулупа необъяснимо для себя сделала двойной. И решила, что, пока музыка не кончилась, надо срочно исправляться. И прыгнула еще раз. А вообще, честно говоря, не помню. Что-то прыгала, прыгала и не могла дождаться, когда закончится музыка.

– А почему так плакала после проката?

– Увидела оценки на табло и никак не могла их сосчитать. Просто не понимала, много это или мало. И от боли. Так жалко себя было.

На следующий день в главном пресс-центре Лиллехаммера снова была пресс-конференция Керриган, на которой впервые за две недели зал поражал обилием пустых мест.

Впрочем, наверное, я преувеличиваю. Накануне вечером в Хамаре перед журналистами был разыгран еще один, заключительный, спектакль. Серебряный призер Игр потребовала, чтобы вход на аудиенцию с ней был свободным только для американцев, а для остальных – сколько останется мест. И прибыла в сопровождении свиты из двадцати восьми человек на двадцать минут раньше чемпионки. Но вопросов почти что не было. Когда я поинтересовалась у коллеги из CBC, почему, на его взгляд, Керриган не выглядит расстроенной, он, не задумываясь, ответил:

– Для нее спорт – бизнес. И поражение – не что иное, как неудавшаяся сделка…

Глава 5. Цена медали

На обратном пути из Норвегии в Россию, в самолете Осло – Москва на моих глазах российский фристайлист Сергей Шуплецов за пять тысяч долларов расстался со своей первой и единственной серебряной олимпийской медалью. «Очень нужны деньги», – сдавленным голосом произнес он, и на скулах заходили желваки.

Год спустя Сергей погиб в автокатастрофе. Я же, порой вспоминая о нем, как наяву вижу именно эту грустную картинку…

Возможно, когда таких медалей несколько, расстаться с одной, тем более за солидную компенсацию, – не такая уж большая потеря. Но практика говорит об ином. Олимпийское золото для человека, который его выиграл, – бесценно. И ни одна награда в мире не идет с ним ни в какое сравнение.

Объяснить феномен Олимпийских игр мир пытается на протяжении многих десятилетий.

– Я до сих пор не могу понять, что это такое, – говорил выдающийся тренер по фигурному катанию Валентин Николаев, подготовивший вместе с Галиной Змиевской двух олимпийских чемпионов – героиню Лиллехаммера Баюл и Виктора Петренко, выигравшего в 1992-м в Альбервилле. – У меня высшее техническое образование. Знаю и могу объяснить, почему самолеты летают. Но когда смотрю на самолет, то по-человечески не понимаю, почему «это» не падает на землю. Так и с Олимпийскими играми. Все их отличие от любого крупного турнира заключается лишь в отсутствии рекламы на бортах. Судьи те же, участники те же, программы те же. А турнир совершенно другой. И напряжение на этом турнире несравнимо ни с чем.

Об Олимпийских играх трудно писать достоверно, наблюдая за ними со стороны. Сопричастность – в любом качестве, будь ты журналист, врач или велосипедный техник, – кружит голову, притягивает, отравляет душу единственным желанием: увидеть победу своего спортсмена. Возможно, поэтому на то время, что продолжаются олимпийские баталии тех или иных Игр, все остальные события на планете уходят на второй план.

Олимпийские интервью, взятые сразу после победы, в которых спортсмен обстоятельно рассказывает о том, как именно боролся и побеждал, – редкость. Как правило, все говорят одно и то же: «Счастлив. Ничего не помню».

И то и другое – неправда. В большинстве случаев у чемпиона остается лишь одно желание: закрыть глаза и ни о чем не думать. И полное опустошение.

Еще тяжелее бывает тем, кто проиграл…

Олимпийское золото – страшная вещь. Оно неизменно ломает жизнь на «до» и «после». По одну сторону, на этапе восхождения – нечеловеческий труд и великая цель. По другую – уже совсем другая жизнь и недопустимость мысли, что ты можешь стать вторым.

Возможно, я никогда в жизни не поняла бы этого, если бы сама не прошла через олимпийскую мясорубку в 1976-м. Но, как бы то ни было, в Лиллехаммере не приходилось сомневаться, что все великие фигуристы-профессионалы, временно вернувшиеся в большой спорт как раз перед теми Играми, приехали туда именно за победой. Двукратная олимпийская чемпионка Катарина Витт. Победители Игр-1988 Брайан Бойтано, Екатерина Гордеева и Сергей Гриньков. Триумфаторы Альбервилля Наталья Мишкутенок и Артур Дмитриев, Виктор Петренко. Британцы Джейн Торвилл и Кристофер Дин, выигравшие олимпийское золото в 1984-м в Сараево…

Проиграли все, кроме Гордеевой и Гринькова.

* * *