Коралловый браслет. Эзотерический роман

– Да нет, там что-то другое.

Селена облегченно вздохнула, подумав, что, вероятно, здесь кроются какие-то трудности рабочего порядка и, может быть, они достаточно скоро уладятся. Бабушка закрыла шкатулку и поставила ее на место.

– Никогда не предугадаешь, как все обернется, – проговорила она, облокотившись одной рукой на спинку кровати. – Когда-то два человека шли по пустыне. Оба хотели пить. У одного была с собой фляжка с водой, но он ее не доставал, прятал. Устали они и присели. Первый и говорит: «Пойду, еще поищу тут рядом что-нибудь, а ты отдохни». Ушел он, а второй взял да и выпил всю воду. В это время подкралась к нему змея и укусила его за руку. Первый человек нашел источник и зовет второго. А тот уже и не откликается. Пришел первый на место, смотрит, а второй лежит, и фляжка рядом с ним. А поодаль змея уползает. Понял тогда первый человек, что товарищ его обманул. Вот так и водится: «Кто думает, что для себя выгоду ищет, тот ее и находит, но с ядом».

Бабушка взглянула на Селену и по-доброму улыбнулась.

– Все будет хорошо, не бойся, – успокоила она ее.

Селена немного помолчала, задумавшись, а затем встала и пошла за журналом. В нем были модные образцы этого года: юбки, кофточки, платья и костюмы. Еще в начале весны они с Веркой случайно встретились в городе, и та подарила ей журнал, сказав при этом, что Селене очень к лицу будут некоторые из последних моделей. Сама Верка всегда выглядела отменно, стараясь одеваться со вкусом и помоднее. У Селены также был хороший вкус от матери, та умела подбирать цвета и сочетать различные нюансы одежды таким образом, чтобы последняя смотрелась на ней изящно и с шармом. Селена часто вспоминала мать, многие из вещей которой сохранились и время от времени попадались ей на глаза. Например, наручные часы, они лежали вместе с другими мелочами у Селены на столе. Или любимая мамина вазочка, которую подарил маме ее брат, та стояла в серванте на связанной Селеной салфетке. Но самыми, наверно, притягивающими взор живыми предметами в квартире были мамины цветы. Горшки с ними стояли и висели повсюду, напоминая о ней постоянно. Мама собирала их давно, каждый цветок был не похож на другие, но все они были по-своему красивы и дарили Селене какую-то незримую энергию любви. Иногда, стоя у окна и смотря на залитую солнечным светом улицу, где проезжали бесконечной чередой туда-сюда снующие машины, Селена переводила взгляд на живые листья маминого цветка, примостившегося на подоконнике, и ей вдруг становилось тепло и как-то радостно. Конечно, смерть матери повлияла на нее удручающе, и даже подчас сводило болью грудь, а на глазах изредка появлялись слезы, но каждый раз мамины цветы оживляли ее, вселяли какую-то тихую и светлую, наполненную свежестью грез музыку надежд и стремлений, радости и покоя одновременно. Часто перед сном она брала в руки лейку и бережно поливала каждый цветок, разговаривая с ним без слов.

Потратив на вязание всего три дня, Селена уже примеряла новую кофточку, стоя перед зеркалом в прихожей. Ее труды увенчались успехом, кофточка удалась на славу. Она была ажурной и подчеркивала изящную талию хозяйки. Любуясь на свое произведение, Селена поворачивалась то так, то эдак, когда вдруг раздался длинный телефонный звонок. Сняв трубку, она услышала знакомый голос, это был Мишка.

– Привет! К тебе можно зайти? Я от тетки, она живет, оказывается, недалеко от тебя. У меня сегодня выходной, я же уже работаю недели три. Ты как, занята или нет?

– Ой, Мишка! Привет! Конечно, заходи, адрес помнишь?

– Да у меня записан, и твой, и Веркин. Я тогда скоро. Жди, хорошо?

– Да, приходи, я жду.

Селена положила трубку и посмотрела в кухонное окно, которое было видно из прихожей. Погода была чудесная, ни облачка в небе.

– Бабушка, к нам сейчас Мишка зайдет, – крикнула она в кухню, где бабуля готовила клецки.

– Да ну? А он разве в городе?

– Он у тетки сейчас живет, уже работу нашел, – ответила Селена, заправляя волосы в заколку так, что на голове у нее образовался закрученный в одну большую корзинку хвостик с торчащим хохолком.

Бабушка, вытерев руки о фартук, прошла в прихожую.

– Ну, ты уже прихорашиваешься, я смотрю. Так он что же, в городе остается?

– Не знаю, ба. Наверно, раз уже работает.

– Ты с ним особенно не гуляй, не кавалер он тебе.

– Это почему, бабушка? – смеясь, спросила Селена.

– Да не твоего он покроя, как ни крути.

Селена, все еще смеясь, поцеловала бабушку и поспешила в комнату прибраться к приходу гостя. Не прошло и получаса, как Мишка, запыхавшийся, счастливый, уже стоял у нее на пороге, держа в руках небольшой букет свежих цветов.

– Вот, нарвал по дороге, – протянул он их ей.

– Спасибо, проходи в комнату, я сейчас.

Селена взяла цветы и направилась в кухню, чтобы налить воды в бутылку.

– Здравствуй, Мишенька, как дела, что нового? – спросила, выходя в коридор, бабушка.

– Здрасте, баба Миля. Работаю вот, уже третью неделю. Устроился в мастерскую по ремонту машин.

– Молодец, а как жизнь в городе?

– Нормально, уже привык.

– Ну, иди, присядь. Ужинать с нами будешь?

– Нет, спасибо, я уже поел.

Он прошел в комнату и, присев на диван, взял в руки журнал, что лежал на столе. Селена поставила цветы на стол и встала у окна. В свете вечернего солнца ее волосы казались золотистыми, а кофточка оттеняла их и загоревшие руки и шею так, что сочетание это было матово-коричневым с примесью чего-то воздушного, нежно-бежевого. Весь облик Селены был наполнен какой-то аурой невысказанности, притягивающей чистоты и нежности. Мишка, забыв про журнал, смотрел на нее, не зная, что сказать.

– Пойдем, пройдемся на улицу, – запинаясь, проговорил он.

– Идем, я сегодня еще и не гуляла, все дома, – ответила она, улыбаясь.

И они в каком-то приподнятом настроении направились к выходу.

– Селена, а ужинать ты потом, что ли, будешь? – крикнула ей уже вдогонку бабушка.

– Да, бабуль, приду, поем, – ответила девушка, сбегая быстро вниз по лестнице.

Вечерний воздух был полон летнего зноя, в воздухе носились комары, чирикали воробьи, привлеченные крошками у булочного ларька, где-то громко лаяла собака. Селена, идя по дорожке рядом с домом, смотрела вокруг, наслаждаясь потоком вечернего света, запахами трав и игрой детворы. Мишка шел рядом, смущенно жуя какую-то травинку и не зная, с чего начать. Наконец, он решился и произнес:

– Я ведь из-за тебя приехал… Выходи за меня.

Он с надеждой посмотрел на Селену, краснея и замедляя шаг. Та, немного смутившись, на некоторое время застыла, глядя на него в недоумении.

– Миш, ну зачем? Если бы я знала, что ты из-за этого в город едешь, я бы тебя сразу отговорила. Я пока не собираюсь замуж выходить, и потом – у меня есть парень.

– И ты его любишь?

Мишка огорченно посмотрел вниз себе под ноги, затем швырнул высоко вверх какой-то камень и засунул одну руку в карман.

– Да, но ты не реагируй так бурно, – сочувственно заулыбалась она. – Мы встречаемся с ним уже давно.

– Я все равно буду ждать, – вдруг как-то упрямо сказал Мишка, зардевшись и сжав губы.

Селене он в этот момент почему-то показался маленьким и смешным ребенком, у которого отняли его любимую игрушку. Она ничего не ответила на его слова, просто молча пошла дальше, о чем-то грустя и улыбаясь одновременно. Мишка пошел вслед за ней, немного неуклюже от смущения передвигая ноги, руки он положил в карманы, а взгляд направил куда-то в сторону, рассматривая играющих в беседке неподалеку детей. Так они дошли до самого сквера. И тут Селена, посмотрев на него, заметила, что из кармана его брюк выглядывает какой-то пакет.

– А это что у тебя? – спросила она с участливым видом.

– Фотки, хотел показать, да что теперь? – ответил он, в отчаянии достав пакет из кармана и замахиваясь, чтобы кинуть его.

– Постой, да ты что? Ну-ка покажи! – схватила она его за руку.

Выхватив пакет, Селена открыла его. Там было несколько фотографий, сделанных еще во время встречи у деревни, на реке. Она вспомнила, как Артемка несколько раз щелкнул их, когда они играли в воде, а затем еще раз, когда она кидала в воду камешки с девочками. Снимки были удачными, Селена на них смеялась и была очень красивой. На последней фотографии Мишка тоже был в кадре, он с завороженным лицом наблюдал, как Селена замахивается, чтобы бросить очередной камень.