Мы станем звёздами!

– Бери нож, работай, – командовал папа.

О! Это была самая сладкая команда, которая когда-либо звучала. Маринка вытащила самый большой нож и щедро разрезала торт двумя движениями на четыре части. Отец рассмеялся, взял нож поменьше и сделал из одного куска два.

– По-честному. – Он прищурился, оценивая размер кусков.

Блюдца доставать не стали, ели ложками из коробки. Маринка торопилась и как-то сразу наелась половиной своего куска, ковырнула ложкой крем.

– Папа, а почему ты выбрал маму?

Вопрос вырвался сам собой. Она об этом не думала раньше. Мама и папа были ее данностью, ее правильным миром. Самая лучшая, самая красивая – мама, самый сильный и умный – папа. Они были вместе всегда. Еще до того, как на Землю прилетел метеорит и стряхнул с нее динозавров. А люди удержались, потому что они всегда к кому-то привязаны. Друг к другу, например.

– А с чего ты взяла, что я ее выбирал? – Папа ел медленно и осторожно, но при этом подбирался уже к третьему куску. – Просто увидел, и мы сразу стали вместе.

– Но почему? Почему не кто-то другой?

– А тебе нужен кто-то другой? – Папа вонзил ложку в расковырянный Маринин кусок.

– Нет, но как понять?

Папа глянул на Маринку, ухмыльнулся и вновь принялся уничтожать торт.

– Просто она хорошая, – буркнул он, отхлебывая чая.

Ответ был неправильный. Не тот. Он ничего не объяснял. Папе было легко выбрать маму. Она уже была – мамой. Хорошей, красивой и единственной. Другой такой не было. Тут не ошибешься. А как же быть ей? Как понять, что все идет правильно? Никто не спешит появляться с табличкой «Я – твой».

Маринка выбралась из-за стола.

– Что у тебя сегодня, может, погуляем? – спросил папа и посмотрел на нее просительно. Он всегда ухитрялся как-то так все предложить, что выходило – это ему Маринка делает одолжение, это ему хочется смотреть огарей и плавать в бассейне.

– У меня уроки… – отозвалась Маринка.

– Значит, после них, – легко согласился папа, подливая себе чая.

Предложи папа это вчера, Маринка бы сразу согласилась. Какие могут быть уроки, когда впереди ждут неожиданности – встреча белки в парке, разговор с енотом в контактном зоопарке или горы мармеладок в магазине, где глаза разбегаются от разнообразия. Но сегодня что-то случилось. Это, конечно, была виновата музыка. Странная старинная музыка, не похожая на все то, что слушала Маринка. Ей нравилась музыка тревоги и ритма, чтобы уплывать и не возвращаться. Но сейчас даже ее слушать не хотелось. Почему? Что могло измениться? Куда ее тянуло? Или что она внезапно потеряла?

Маринка забралась в кровать, спряталась в наушники, пролистала плейлист, поискала русские народные песни. И так – переключаясь то туда, то сюда, – она плыла, плыла…

– Я не поняла, это что за безобразие? – крикнула мама из кухни. – Какой торт? Почему не ели суп? И почему вы торт резали мясным ножом? Сколько раз говорить – большой нож для мяса! Где ваши мозги?

Маринка уже выплыла из своих сновидений, поэтому успела и маму услышать, и то, что в чат прилетело сообщение. Быстро глянула. От Влада.

«Привет!»

«Как дела?»

– Маринка! – Хорошо, что успела снять наушники, а то бы мама еще и за них отругала. – Где Ира?

Маринка глянула на соседнюю кровать. Сестры там не было.

– Не знаю.

Студентка первого курса института, Ира была человеком непредсказуемым.

– Почему ты ничего никогда не знаешь. Могла бы написать ей разочек! Пойдем, ты мне нужна. Лисе плохо.

Маринка замерла. Ее сейчас не волновала ни Лиса, ни Ира.

– Что ты сидишь? Пойдем!

– А папа? – тянула время Маринка.

– При чем здесь папа? Пойдем!

Нет! Только не сейчас! Ей надо подумать! Ей надо ответить. В комнате родителей темно. Неужели папа уснул?

– Смотри! – мама уже была на кухне. – Лису тошнит. Ты заметила, что она два дня ничего не ест.

– Не ест? – Мысленно Маринка еще сидела с наушниками, еще думала о тоске народных песен. Поэтому шла очень медленно, не торопясь завернуть за угол и увидеть кухню, где тошнит Лису. Мама ведь может заставить убирать.

– Нельзя быть такой бесчувственной. – Мама в третий раз пробежала мимо Маринки, что-то собирая, а Маринка все шла и шла. – Как таскать и тискать – ты первая, а как что-нибудь заметить… Я ее попыталась накормить, ее стошнило. Надо ехать к ветеринару. Собирайся. Будешь нести переноску.

– Почему я? – взвизгнула Маринка.

Она не может. Ей некогда. Ей надо вернуться к сугробам и тоске.

– У меня уроки!

– Марина, прекрати! – Мама остановилась. Лицо уставшее, все в морщинках. – Потом уроки сделаешь!

– А почему не папа? – еще упиралась Маринка.

– Потому что он лег отдыхать, а нам надо помочь Лисе. Ты ее не любишь?

Любит? Может быть, но не настолько, чтобы сейчас все бросать и куда-то ехать. Она вообще сейчас может думать только об одном.

– Я сказала, быстро! – Мама была уже в прихожей и натягивала сапоги. На полу стояла переноска.

– Ну почему? – простонала Маринка и пошла в комнату за свитером.

Почему дела нельзя как-то так распределять, чтобы все было по порядку? Сначала Влад, потом Лиса. Ей надо подумать! Ей надо ответить! Почему всегда появляется какая-то срочность, которая все нарушает.

– Быстро!

Мама дернула Маринку за руку, и в этой руке появилась переноска. Сквозь сеточку была видна кошка. Она жалобно крякнула и легла на бок. Ой, и правда, что с ней?

– Она умирает, – прошептала Маринка.

– Пойдем! – Мама стояла в коридоре, перебирала в руках ключи.