Козерог. Сердце ледяной принцессы

– Вот это женщина! – выдохнул Шангин, когда за Вытегрой закрылась дверь. – Все, считайте, что завтра мы ее не увидим.

– Это мы тебя завтра не увидим, – рассердился Митька. Кто такой этот Пашка, чтобы рассуждать о Наде? – Потому что я тебя сейчас прибью, и в школу будет ходить твоя бледная тень.

На следующий день Шангин в школу пришел живой и здоровый, а вот Надя действительно не появилась. Это Звонилкин сразу отметил. Последняя парта около окна сигналила ярко-красным светом пустоты, сообщая о том, что произошло нечто нехорошее.

– Чего это она? – Митька топтался около Надиной парты, не в силах отвести от нее глаза.

– Присвоила камешек и в кусты, – зло улыбнулся Шангин. – С бабами никаких дел иметь нельзя, все проворонят.

– Спокойно, она просто заболела. – Лиза уже успела сбегать наверх, убедиться, что никто больше в кабинет физики по зову эсэмэсок не пришел, и вернулась обратно.

– С чего вдруг? – начал заводиться Пашка. – Вчера вроде здоровой была.

– Расслабься, она часто болеет. – Токаева нервно побарабанила пальцами по столу. – Ну, кто что выяснил?

Все дружно посмотрели каждый в свою сторону – Серега на доску, Пашка в окно, а Митька все еще изучал порезанную парту Вытегры.

– Понятно, – вздохнула Токаева и выразительно посмотрела на Шангина, намекая на то, что не одни бабы ничего не могут. Кое-кто тоже бездельничает. – Ладно, какие у нас есть предложения?

– Чего тут гадать? – пожал печами Тихомиров. – Пошли к Вике и все у нее выясним. Понятно же, что это она сообщения рассылала. Больше некому.

Каждый попытался представить, как Виктория Борисовна посреди урока вдруг прерывается, достает телефон, отправляет четыре эсэмэски и…

– Я знаю, в чем разгадка! – Шангин спрыгнул с парты и деловым шагом направился в коридор.

– Ты куда? – устремилась следом за ним Лиза. – Ты что, забыл? Мы теперь все время вместе!

Шангин на секунду оглянулся, загадочно сверкнув глазами.

– Не боись, куколка, все под контролем.

Лиза мгновенно покраснела и быстро глянула на Тихомирова, но Серега и не думал за нее заступаться. Он сидел за своей партой и выбивал пальцами нервную дробь.

– Телефоны бы вернуть. Вдруг там что еще есть? – пробормотал он.

– Ну так я за ними и иду, – нетерпеливо щелкнул пальцами Шангин.

Так получилось, что за поисками и волнениями про отобранные телефоны как-то забыли. Митька даже родичам ничего говорить не стал. Для начала отругают и все равно никуда не пойдут, посоветуют разбираться со своими проблемами самостоятельно. А зачем ему два выговора за один вечер? Еще потом будут неделю на ушах висеть – родителей же хлебом не корми, дай в чем-нибудь упрекнуть. Поэтому добывать телефон по-любому предстояло самостоятельно.

На третий этаж к кабинету завуча подошли в гробовом молчании. Говорить было не о чем – дело надо было сделать, а потом уже обсуждать.

– Ну, чего? Кто первый? – замялся Шангин. Чем ближе он подходил к заветной двери, тем меньше было в нем решимости.

Завуч у них была новенькой, если так вообще можно сказать об учителях. Месяц всего как у них работала. Но и этого всем хватило, чтобы начать обходить ее стороной. Вряд ли кто-то назвал бы Нонну Георгиевну приятной женщиной. Всегда в черном, на голове тугой пучок темных волос, белое бескровное лицо, сурово поджатые губы. И вроде бы она не была злой или несправедливо жестокой. Просто она была завучем, и ее личные качества этим определялись и исчерпывались.

– Звонилкин, давай! – Тихомиров подтолкнул приятеля вперед.

– А чего я? – уперся Митька. – Давай ты!

Все остальные сделали шаг назад, отделяя себя от Сереги. Тихомиров уже открыл рот, чтобы высказать вескую причину, почему ему ни в коем случае нельзя сейчас показываться на глаза школьному руковод-ству – землетрясения, аварии и другие стихийные бедствия, включая вирусные аллергии и заразные переломы, всегда были в его распоряжении. Но воспользоваться шансом на спасение он не успел.