Дева. Звезда в подарок

Дева. Звезда в подарок
Елена Александровна Усачева

Любовь под знаком Зодиака
Как и все Девы, Юля привыкла полагаться не на эмоции, а на разум. Тщательно анализировать факты и только потом принимать решения. Именно поэтому она и рискнула пойти в поход… Юле хотелось узнать, каким на самом деле окажется Петька – мальчик, понравившийся ей в чате. Но путешествие не задалось с самого начала. Петька вел себя странно и… по-прежнему непонятно. А потом у Юли исчезла тетрадка, куда она записывала все свои мысли. Кто мог взять ее дневник?! И что делать, если он попадет к Петьке?..

Елена Усачева

Дева. Звезда в подарок

1. Река, палатка и гороскопы

«Типичная Дева (если, конечно, не вмешались какие-нибудь плотно сбитые предки) обладает стройной, худощавой фигурой, большой гибкостью, красивыми, умными и ясными глазами. В чертах лица читаются спокойствие и уравновешенность. Большинство Дев на редкость привлекательны».

    Линда Гудмен

Речка журчала, перекатываясь по камням, крошечными водопадиками прыгала по крутым уступам, взбрызгивала, ахала и бежала вперед, бросаясь в притихшую тайгу солнечными бликами. Глядя на веселые перекаты, начинало казаться, что вода теплая. Ведь только в теплой воде могла отмыться эта перепачканная кашей миска. Но это все был обман. Вода оставалась ледяной, не способной снять жирный налет с эмалированных боков.

Юля вынула из кармана кусочек мыла – она с самого начала поделила свое мыло на две части: одну для себя, для умывания, а вторую для посуды, и этот маленький обмылок, завернутый в целлофановый пакет, всегда клала в мешок с миской и кружкой. Вместе с мылом она достала несколько больших жестких листьев какого-то кустарника, росшего около палатки. Травой мыть удобней. Она острая, хорошо снимает грязь. А еще лучше песком. Только потом все равно надо прополаскивать посуду с мылом. И руки еще долго остаются противно-липкими. Но травы здесь нет, песка тоже. Остаются листья.

– Чаруша! Ты уже здесь? – На Юлю сначала полетели камни, потом послышались шаги-оползни, и вот уже сверху свалилась-приехала толстая Ирка Харина. – Чем моем? – Ярко-оранжевая миска с отбитой эмалью плюхнулась в воду. Юлину тарелку подхватило набежавшей волной, качнуло и снова вынесло на камни. – О, листики!

Ирка двумя быстрыми движениями вытряхнула из своей посуды прилипшие кусочки еды, промахнула миску листьями, поболтала ее в воде. Остатки листьев зелеными ошметками вернулись на прежнее место рядом с кусочком мыла.

– А у мальчишек палатка уехала. – Харина рассматривала ложку – мыть, не мыть? Она была вылизана до блеска и в особой помывке не нуждалась. Или все-таки ополоснуть? Мыть было лень – вода студеная, и еще холоднее было смотреть, как Юля, склонившись, медленно водит в ней рукой.

– Им вчера говорили, что палатку так не ставят, – с как можно большим презрением отозвалась Юля. Листьями она уже пользоваться не стала. Скребла миску камешками с песком, от чего рукам было особенно зябко, и это рождало еще большее раздражение.

– Царицын рюкзак из-под тента стал вытаскивать, она и поехала. – Ира расстройство подруги не замечала – ее миска была кое-как вымыта, и этого, казалось, было достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой.

– Надеюсь, Царицын полетел вслед за рюкзаком, – недовольно поджала губы Юля.

– Чего ты на него взъелась? Оттяжки у тента порвались, вот она и поехала. – Ирка уперла руки в бока, но тут же уронила их. «Как баба на чайнике», – вспомнились слова Юли. Подруга умела сказать резко, но очень точно.

Юля фыркнула, отвернулась и засмеялась в голос.

– Чего смешного? – растерялась Ирка. – Палыч сказал, что следующую ночь они вообще без палатки спать будут, если эту не починят. – На каждое ее слово Юля взрывалась новым приступом смеха. – Ну, что ты смеешься? Где они новые веревки возьмут?

– Дураки! – простонала Юля, успокаиваясь. – А зачем рвали, если новых нет?

– Так кто же думал, что так получится? – Харина растерянно развела руками. – Они вчера хотели место покрасивее найти. Там, и правда, с обрыва вид хороший открывается.

– Они ее красиво не закрепили, вот все и полетело, – мстительно закивала Юля. – Когда мозгов нет, новые оттяжки не помогут.

Юля резко выпрямилась, посмотрела на звенящую реку. Всю ночь этот звук катился-переливался у нее в голове и поначалу ей нравился. Но когда ворочаться с боку на бок не было уже никаких сил, когда камень (или корень?), попавший под пенку, извел окончательно, ее стал раздражать и этот звук. Как бесконечный поезд, гудит и гудит, временами налетая, временами убегая прочь. Но неизменно возвращаясь.

Ирка глянула на тонкую фигуру подруги, и ее в который раз кольнула зависть. О чем еще можно мечтать, имея такую фигуру и такое лицо? Будь у Ирки хоть десятая доля Юлиной красоты, она бы песни пела от восторга, а эта все время молчит, сторонится мальчишек, слова лишнего из нее не вытянешь.

Ирка разозлилась. Нет, взбесилась! Она шарахнула миской о берег и гневно топнула ногой:

– Сама говорила, что тебе Ткаченко нравится, а теперь ругаешься!

– У каждого в жизни бывают ошибки, – пробормотала Юля, не отводя глаз от противоположного берега.

– Ничего себе ошибки! – Ирка сделала два шага по склону, но тут же поехала вниз, окатывая подругу фонтаном камешков. – Мы из-за тебя тут ноги ломаем, я спать не могу – пенка эта чертова такая тонкая, что мне кажется, я лежу на голой земле… Каша манная поперек горла встала. Запах дыма мне везде мерещится. А рюкзак? Сама понесешь мой рюкзак, раз такая умная!

– Не шуми, – Юля всего лишь поморщилась на эту длинную обвинительную речь.

– Нет, я буду шуметь! – кипятилась Ирка. – Кто нас затащил в эту тмутаракань? А расписывала-то – Алтай, красота, птички, цветочки, компания веселая! Ничего себе веселая! Один кривой, другой косой, и ни один костер развести не может!

– Никто не знал, что так получится. – Юля упрямо сверлила взглядом реку. Она была такая легкая, такая веселая, все в ней было правильно. И камни, и перекаты, и звон струи, и даже солнце отражалось строгим красивым рисунком. И только Иркин крик тут был лишним. – Ты вместе со мной ходила на сборы. Все сама слышала.

– Я слышала? – Харина метнулась туда-сюда по берегу.

Она бы разнесла здесь все к чертовой бабушке – и эту глупую речку, и бестолковые горы, и даже солнце ее сейчас бесило. Лучше бы дождь, честное слово. Ой, мамочки, о чем она?

Ирка хлопнула себя ладонью по губам. Не надо дождь! Не надо! Еще недельку без дождя. Им дойти до этого чертова озера, а там, говорят, до людей рукой подать, через ледник перебраться – и все. Не надо дождя! Вообще ничего не надо!

– Олег Палыч обещал легкую прогулку по пересеченной местности! – не менее сердито, но уже гораздо спокойней заговорила она. – А мы уже второй день идем через какое-то болото. И если кто-нибудь опять заболеет, я больше с места не сдвинусь! На меня нагрузили все Катюхины вещи. Она выздоровеет, я на нее свой рюкзак повешу.

– Болеть плохо, – качнула головой Юля. – Тем более в походе. Ты разве не видишь, как она расстроена? Да если бы не Палыч, она так и волокла бы свой рюкзак. А ей нельзя. Больным лежать надо, а она с нами идет.

– Что ты ее защищаешь! – Ирка уперла руки в бока, и ей было плевать, как она при этом выглядит. – Ты на себя посмотри! Мы зачем в этот поход пошли?

– Может, не надо? – Даже птицы замолчали, собираясь услышать ответ на этот вопрос.

– Что? Жалеешь? – затанцевала от нетерпения на месте Ирка.

– Ничего я не жалею, – отмахнулась Юля.

– Жалеешь! – противно тянула Харина. – Разлюбила уже, да? Ах, Петечка, ах, какой хороший, ах, какой красивый, ах, как пишет! Лучше бы ты с ним в городе встретилась! А то потащилась черт знает куда!

– Он ведь, правда, другим был! – От этих слов Юля словно проснулась. – Ты же видела! И писал так… хорошо. Я на него давно внимание обратила. Он первым был, кого я там заметила. Скажешь, не красивый?

– Подумаешь, красивый! – не сдавалась Ирка. – Ходить не умеет! Чего он в первый день ногу подвернул? Тоже мне – походник! – сказала, как выстрелила, она.

– А перед кем он вперед бежал? – разозлилась Юля. – Ты первая стала считать, кто больше придорожных камней найдет! – Она засопела, чувствуя, как ее раздражение начинает разливаться по всей долине, гася солнце, убивая шум реки. – Не знаю, что с ним сталось. В чате он совсем другим был.

– В чате! – орала Харина. – Не могла в приличном месте познакомиться с парнем. На дискотеке или на улице – хоть видишь, с кем разговариваешь. А в чате все козлы! Он небось фотку Брэда Питта повесил или Орландо Блума!

– Своя у него была фотка, – снова отвернулась Юля и только сейчас заметила, что солнце, и правда, погасло, что речка больше не блестит, а журчание из веселого превратилось в настороженное. – Но мне кажется, что это был не он. Понимаешь, он так хорошо писал, так все правильно объяснял. Я поэтому его и заметила. Все чушь несли, а он… девчонке одной помог. У нее с родителями проблема была. Потом еще кое-что. Я сначала только следила – что он делает, как себя ведет…

– А потом увидела, как он организовал группу этого чертового похода, и помчалась к ним в клуб. – Ирка тоже успокаивалась, с тревогой поглядывала на небо, прислушивалась к тому, что происходит на горе. – И зачем я только дала себя уговорить!

– А он какой-то странный, – вздохнула Юля. – Вроде те же слова говорит, а приглядишься… все не то.

– Их вместе сложить надо, Ткаченко с Царицыным, тогда дело получится, а так… – Ирка утомленно сползла с обрыва, подобрала миску, пощелкала по отколотому краю. – Один хромает. Другой болтает. Оса его еще эта укусила. А вдруг Мишка ослепнет. Что тогда?

– Тогда ты будешь водить его через дорогу за руку и рассказывать, какого цвета небо.