Как мы снимали кино

Иллария очень долго привыкала к людям, но, если привыкала, то считала их единственными и неповторимыми.

К сожалению, вариантов не было: Тома не смогла понять, что хочет Иллария Сергеевна, так как этого не понимала сама Иллария Сергеевна.

В весёлом грохоте в огнях и звонах… Пионэры, блин!

3

Лёша снова томился в пробке. Днём уже было солнечно и Лёха бодро отрапортовал, что, высунув нос в окно, услышал запахи весны. В Москве шёл мокрый снег.

Сегодня Иллария сообщила, что в конце апреля будет совещание директоров наших региональных офисов. Это интересное, но очень энергозатратное для меня мероприятие, так как его организацией занимаюсь я одна.

–И когда я, наконец, услышу песню? – задала она энергичный вопрос напоследок.

–Надо писать, – позвонила я Лёшке.

–Ну, как решим с текстом, так и запишем.

–Так срочно ж надо!

–Давай думать, – несколько обречённо протянул Лёха.

Пока мы думали Лёша договорился с композитором об онлайн репетиции.

–Меня тональность беспокоит, – друг мой заметно нервничал. –Ниже надо. Не моё.

К репетиции Алексей подготовился основательно, но всё равно волновался. Это волнение передалось и мне. Отпросившись с работы, Лёшка по пробкам помчался домой. Промаявшись два часа, я позвонила ему и обнаружила Лёху в блаженном расположении духа.

–Ну, а ты волновался, – меня наполняла нежность и гордость за своего единомышленника.

–Всё нормально! Сказал, можешь смело петь под оригинал, – с чувством полного удовлетворения протянул Лёха.

–Как-то ты обессилел, – пошутила я.

–Напееелся… Я ж не обедал, сходил в магаз, купил поесть. Пельмешки разогрел, окрошку навернул. Объелся. Но от чизкейка я отказаться не мог. «Нью-Йорк» – любимый мой чизкейк… – Лёха так блаженствовал, что я не стала спрашивать про запись.

А записываться надо было. Что-то надо было решать с текстом. Стало ясно, что Алёшка, по крайней мере на сегодня, выпал из обоймы. И я была очень за него рада.

Однако грозный лик Илларии Сергеевны витал над моей головой и полностью занимал мои мысли. В голову ничего не приходило, но текст должен был быть доработан сегодня. И тут снова появилась она… Муза. Бросив на меня полный осуждения взгляд зелёных, совершенно Лёшкиных, глаз, она покачала головой и исчезла, оставив меня с листком бумаги, заполненном стихотворными строчками. Стихи я писала в первый раз.

Лёшка стихи одобрил:

–Ну вот, сама же можешь, – мотивирующе проговорил он.

–Без тебя не могу, – честно призналась я. – Катализатор нужен. Ты – мой катализатор.

Лёха засмеялся и отключился.

Записывался он у себя в городе. В студии, в которой писал раньше песни для наших корпоративов. В рабочий день. Я очень нервничала. Лёшка жаловался на боль в горле и вся история с записью висела на волоске. Днём Телеграм хрипло крякнул и я увидела аудиофайл. У меня затряслись руки, но следом прилетело сообщение: "Это тебе. Демка. Нашу будут делать до завтра".

Я подключила гарнитуру.

Ароматы ванили

Сладкой ваты клубы

Надо мной проплывают,

Исчезая вдали…

Лёшкин голос с чувственным придыханием звучал весьма эротично.

"Позвонить могу?" – спросила я в Ватсапе.

"Да" – последовал лаконичный ответ.

На том конце страны обнаружился совершенно охрипший, но счастливый Алёша. Я так и видела перед собой его радостное лицо, когда он взахлёб рассказывал, как классно они записывали, как звукорежиссёр давал советы, как всё круто получилось. А ароматы ванили – это бонус…

Осталось дождаться завтра.

4

Завтра наступило грандиозным фиаско.

Звукорежиссёр на записи песни что-то напутал, загнал Лёху в другую тональность, голос не раскрылся и получилось плохо. Не просто плохо, а очень плохо.

Алёша потерял голос и лежал дома с высокой температурой. О новой записи в каком-то обозримом будущем речи не шло. Я, сорвав зло на звукорежиссёре, отобрала у него проект и озадачила московскую студию. Те поколдовали сутки и развели руками. Сделать ничего было нельзя.

Тем временем набирала обороты подготовка к собранию директоров. Я искала залы, гостиницы, делала брони, согласовывала меню, повестку, заказывала оборудование… Делала миллион разных дел, от которых голова уже шла кругом. Большую сумятицу в процесс вносили разнонаправленные поручения Илларии Сергеевны, принимавшей в подготовке весьма деятельное участие.

Будучи человеком многозадачным, Иллария снова затребовала сценарий фильма. Последняя версия, подготовленная казнённым сценаристом, была несколько мною доработана и в ней появился блок с интервью директоров. Я предложила отснять интервью во время совещания. Старинная гостиница в Охотном ряду имела залы с видом на Нескучный сад, и администрация отеля любезно разрешила проводить в них съёмку.

Иллария очень неохотно, но всё же подписала документы, согласовав проведение съёмки.

–А где песня? – спросила она, поставив подпись под договором. – Я её в конце концов услышу?

–Да, –ответила я, понимая, что отступать уже некуда.

Я включила запись на телефоне и закрыла глаза. Лёша, дорогой ты мой друг, мой единомышленник, человек, который был рядом всё это время, который поддерживал, успокаивал или подбадривал меня в зависимости от того, куда поворачивал флюгер настроения Илларии Сергеевны… Это не твой голос… Я знаю, как ты поёшь… Мы все здесь знаем, как ты поёшь… Но это совсем не то… Другое… И от этого сейчас зависит судьба всего проекта…

Я открыла глаза. Иллария сидела с каменным лицом.

–Иллария Сергеевна, это сходу записано, на телефон, тональность не та, писать в студии надо… – затараторила я.

–Так, запишите, – неожиданно спокойно произнесла Иллария. –Что ж не записали?

–Там студий нет нормальных, – соврала я. – Давайте его в Москве запишем? Привезёт на машине своего директора…

–И три дня будет без дела в Москве болтаться?! – вскипела Иллария.