Улиткин Дол

– Твоя мама курила ночью в соседней комнате. Энергия дурных привычек – очень плотная, низкие вибрации.

Леда извлекла из-под одной из подушек на диване маленький колокольчик и позвонила. Сразу же явилась Фатима с большим блюдом фруктов. За ней вошёл и Барсук.

– Фатима, сходи в Париж, к утру мы желаем… паштет и свежую зелень, – сказала Леда, вставая: Барсук галантно подал ей руку. – А вы возьмите фрукты и идите отдыхать.

Отец и сын проследовали по каменным ступенькам вниз в свою комнату. Это было выдолбленное в скале довольно большое пространство с окном на океан. На полу – тёплый ковёр, две старинные кровати, зеркало, стол, пара стульев и небольшой старинный шкафчик для одежды.

– Слушай, «сходи утром в Париж», – это круто. Фатима по тоннелю пойдёт? Тут что, до Парижа тоже рукой подать? – вопрошал отца Яков.

– Ты на все вопросы сам и ответил, давай, располагайся. Вон та кровать у окна – моя.

– Что, уже спать надо? – с досадой спросил Яша. – А по острову полазить? Мы же только недавно из греческого утра!

– Сейчас поспим, потому что время в тоннеле сжимается, – сказал Барсук, ставя блюдо с фруктами на стол. – Провели мы там с тобой полдня. По острову пройдёмся утром. Смотри, картины Дола.

Яша сразу и не заметил. Стены были завешаны картинами в толстых рамах. На картинах стояли гиганты Крупнолесья, сверкало Море Хранителей, цвела Долина Замков, зеркалилось Озеро Снов, и, конечно же, сияла факелами Венеция номер 5.

– Я заметил, что ты завидуешь Фатиме, – сказал Яков, когда разделся и с блаженством вытянул больную ногу под пуховым одеялом.

Барсук, созерцавший в окно вечерний океан, повернулся.

– Ты хотел бы быть на её месте, так? – пытал отца сын. – Ты любишь Леду.

Барсук молчал, отвернувшись к окну.

– Прости, отец, – другим голосом сказал Яков, и его накрыло волной любви к отцу, к самому невероятному на этой Земле и на небе…

Отец сел на старинный стул у окна и улыбнулся. Продолжая посматривать на океан, он сказал:

– Год назад я был здесь. Я искал тебя везде, когда узнал, что ты есть. Леда позвала меня сюда, сообщила. Это она нашла тебя. Потом я как ненормальный сорвался в Тоннель и… заблудился. Хотел поскорее тебя найти. Оборвался весь, оброс, но к Москве вышел. Да, вышел в Пещорах, через пещеры, что смотришь как кот на собаку? Бумажник потерял, в кармане осталась мелочь на метро. Я ждал сигнала. Я его ждал у метро весь день, а к вечеру мне в сердце сообщили, что ты сел в поезд. Я вбежал, как сумасшедший, сел напротив…

Яша онемел. Потом выскочил из-под одеяла и отец с сыном обнялись. Океан видел это в окно в скале.

– А кто тебе сообщил, что я вошёл в метро? Мой Тузик? Твоя Нонна? – спросил Яков, улыбаясь, ожидая вот уже год как привычных чудес.

– Нет, – ответил Барсук, тоже улыбаясь, но проглатывая сладкую слезу, – это козёл Бьёрн молодец.

И двое зашлись хохотом.

– Чего ты ржёшь? Правда! Я так намотался под землёй, что слух и нюх потерял… Уж не знаю как, но сидя в центре мегаполиса вечером, я услышал, как он блеет у меня в голове.

– А он тут, на острове блеял?.. – хохотал Яша.

– Ну да, не в Москву же он за мной скакал… Ты про телепатию и биолокацию слыхал, нет? А козёл – да.

Двое стояли, упёршись лбами друг в друга, и держа друг друга крепко, смеялись и весело плакали.

Утром гости немного побродили по острову. Кругом было одно и то же: холмы поросшие ковриком травы, чайки на скалах и океан. Барсук-отец читал стихи Леды:

«Сегодня с утра я, Господи Боже, улыбаясь в молитве –

жонглирую Души своей бриллиантами…»

Как-то так… Сам свой перевод и подзабыл.

– Так Леда – певица, расскажи, – попросил Яша отца, который сегодня был не очень весел.

– Да, поёт по миру, иногда в Париже, – отвечал Барсук. – Ходит туда по тоннелю, там у неё, конечно, квартира…

– Это куда Лапка приезжала? Значит, они знакомы?

– Они в Доле вместе учились. Леда тогда была ещё маленькой, во дворце Радости на Пегасе каталась, а Лапка училась со старшими, приходила играть к Леде, смешила её… Потом Леда нашла её тут, хотела к себе забрать в Париж или сюда, когда поняла, что Лапка чудаковатая… беспокоилась за неё. Но Лапка отказалась наотрез, баба-яга конченная. Приросла, говорит, я к этой Москве, буду её возрождения ждать.

– Возрождения Москвы? Да, Сол говорил что-то…

– Что тебя смутило? – Барсук сел на валун. – В декабре целая вереница планет и звёзд встанет в линию – до самого Великого Центрального Солнца Вселенной – как по нитке для бус пойдёт такая мощь-энергия! Такого ещё не было раньше. Трубопровод всех трубопроводов. Портал 12:12. Всё начнёт меняться очень быстро: будет рушиться старое, а новое расти. Не только страны-отношения-города, но и состав крови людей, и ещё много чего… Эволюция, брат, это всегда движение большими и маленькими скачками и по всем фронтам.

– Ну, а Москва?

– Пытливый ты мой! – Барсук швырнул в Яшу маленьким камешком. – Говорили вам про людей Новой Волны? Вот они начнут внешние перемены в Москве. За три-четыре года не узнаешь города! И другие города подтянутся… Чайки хохочут. Слушай, нам пора.

Однако Яков заметил: на обратном пути в Грецию Барсук был грустен.

Глава 32. Новые школы в Доле

В каждом есть свет и тьма, они должны быть в каждом, как ночь и день. А зло – это эксперимент. Испытание баланса между тьмой и светом, испытание целостности человеческой натуры.

Яша с отцом собирали сухие ветки в дальнем углу сада. Но даже здесь были слышны радостные вопли Лапки:

– Ах, Клавдия Михайловна! Скоро, скоро настанет Галактическая весна! Она уже началась! А знаете, скоро люди найдут национальную идею. А где это моя Ежевичечка? Где моя дочечка собачья? Не надо было ей кефир наливать, под третий куст кладёт… сейчас песочком засыплю…

На днях Лапка, гуляя в лесу, нашла готовый посох для Яши и торжественно подарила ему.

– Будешь дома по-домашнему ходить, с простой лесной волшебной палкой, она тебя и вылечит быстрее. Подарок тебе от меня, бабы-яги.

Барсук-отец украсил этот посох медными кольцами – браслетками с вырезанным орнаментом:

– Вот, пригодился старый хлам: вырезал кольца из старой чеканки. По-моему, это жезл!

И теперь Яша старался, всё-таки опираясь на посох, собирать побольше веток, не отставать от отца. Но через какое-то время Яков присел на пенёк, нога «сказала».

– Пап, а кстати, будет Национальная идея, или это не так важно?

Барсук бросил большую охапку хвороста ближе к забору и присел к сыну, отряхиваясь.

– Ух, хорошо поработали!.. Дух переведём? Потом к королеве Клавдии на чай с вареньем…

– Из брусники и яблок!