Найти и потерять …

– Ты согласна? – грубо переспросила Даяна.

– Согласна.

– Уходи, Хлоя, подлость никого не красит. Когда-то придётся за всё ответить.

– Смотри, Даяна чтобы ты не пожалела, – Хлоя хлопнула дверью.

Даяна стала ко мне спиной, обняла себя руками.

– Давай поговорим, – я не знала с чего начать.

– А надо ли? Ты так и не научилась мне доверять, Тиона.

– Прости. Я боялась разочаровать тебя. Мне очень хотелось поговорить.

– Ты же знаешь, ложь всегда всплывёт. Не сегодня, так завтра.

– Его зовут Линк. Он ликан.

Даяна развернулась ко мне с недоумением на лице.

– Вот видишь. Я очень боялась твоей реакции.

– Как ты могла с ними связаться, Тиона?

– Он очень хороший.

– Они все одинаковые. Убийцы.

– Мы ошибочно так о них думаем, у нас искажённая информация. Линк мне всё объяснил.

– Ты случайно не о «смотрителе леса» говоришь?

– О нём, – я опустила голову.

– Глупая, он обманул тебя раз, почему ты думаешь, что не обманет снова?

– Даяна, я верю ему.

– Да, ты его плохо знаешь. Ты маленькая девочка, которую легко обмануть.

– Я люблю его, Даяна.

– Ты с ума сошла?

– Нет. Мне хорошо с ним. Моё сердце разрывается, когда мы не вместе.

– Девочка моя, одумайся.

– Я говорила ему о тебе, Даяна. Мы вместе хотели с тобой поговорить. Позже.

– Не совершай ошибку.

– Ту войну затеяли люди, волки защищались. Ты же сама говорила, что люди пошли за шкурами. Правильно?

– Правильно.

– Линк сказал, что на войну они отвечают войной. И он прав. Они защищались.

– Ты уверена, что он не захотел просто воспользоваться тобой? – женщина немного смягчилась.

– Нет, Даяна. Он переживает за меня, волнуется. И представляешь, он подружился с моим волком, тот его слушается.

Даяна подошла ко мне, обняла.

– У меня нет своих детей, тебя я приняла, как дочь, полюбила. И мне очень больно от вранья, недосказанности.

– Я очень люблю тебя, мамочка. У меня есть ты. Я такая счастливая. Прости.

– Ох, дурочка моя. Что же мне с тобой делать?

– Я не буду больше ничего скрывать, – обняла и поцеловала Даяну. – Ты же не злишься на меня?

– Не злюсь, – женщина улыбнулась.

Мы ещё долго сидели, обнявшись. Мне столько хотелось рассказать Даяне. Я говорила, говорила, а она только слушала и держала меня за руку. Её тепло наполняло мою душу, а глаза блестели от маленьких слезинок, но это от счастья. Положив голову на колени женщины, я не заметила, как уснула. Она укрыла мои плечи своим платком, тихонько пела мне колыбельную и гладила мои волосы. Сейчас я не чувствую себя потерянной и брошенной, у меня есть мамина любовь – бесконечная, безграничная.

– Тиона, доченька, проснись.

– Что случилось?

– Послушай.

С улицы доносились раздирающие слух крики и вопли. Выглянув в окно, я увидела красное зарево огня, оно высоко поднималось в чёрное небо. Казалось, что на улице день, а вовсе не ночь.

– Пожар, Даяна.

Мы быстренько оделись и выбежали на улицу. Уже горели три дома. Народу было много, все кричали, бегали, тащили вёдра с водой, пытались лить на огонь. Но жар был такой силы, что близко не подойти. Кто-то посоветовал бежать и поливать рядом стоящие дома, чтобы огонь не перекинулся на них. Горящие дома и постройки уже было не спасти. Ветер, как назло, был сильным. Люди начали выгонять скотину на улицу. По всей деревне ревели коровы, визжали поросята, глупые овцы шарахались из стороны в сторону.

Зрелище ночного пожара ужасало. Огромные столбы красного огня, горящие головешки, летящие в разные стороны, ядовитый дым разъедающий лёгкие, страшно. До хозяйского дома огонь ещё не дошёл, но он был очень близко. Рагнар вёл себя так, как будто его это вообще не касалось, был совершенно спокоен. Они с Хаканом смотрели на всё происходящее со стороны, о чём-то переговаривались. Создавалось впечатление, что они кого-то ждут. Людские крики их вообще не беспокоили.

– Рагнар, надо же что-то делать. Огонь может дойти и до нас, – взволновано сказала Кая, поправляя накинутую на плечи шаль.

– Я сказал сидеть в доме, не высовываться. Что тебе не понятно? – зарычал Рагнар.

– Мне страшно, – её голос дрогнул.

– Быстро в дом. Кая, не зли меня, – ещё бы чуть-чуть и он набросился бы на неё, выплёскивая свой гнев.