Взаправду верность – кладезь чести

Взаправду верность – кладезь чести
Елена А. Серебрякова

Атаман станицы Шартомская находит отца незаконно рожденного Василия Косача. И судьба делает крутой вираж в жизни подростка. Столичный вельможа забирает сына в Москву и отдает на учебу в университет под фамилией, производной от собственной. Вскоре филолог и историк Василий Дальнев заявляет о себе, как о способном исследователе древних рукописей и артефактов. На него обращает внимание Государь Император Александр III и дает конфиденциальное поручение по расшифровке послания из архива своего деда.

Начинается охота за тайной дома Романовых, и Дальнев оказывается в водовороте событий. На помощь ему приходит друг детства, а ныне капитан специального отделения и они вдвоем раскрывают замыслы врагов Отечества.

Доклад Государю Императору об исполнении поручения получает одобрение и приоткрывает завесу на одну из немногих тайн монарших особ Российской Империи.

Елена А. Серебрякова

Взаправду верность – кладезь чести. Историко-приключенческий роман

Издательство «Перо», 2022

Художник: Е.Гор.

© Серебрякова Е.А., 2022

***

В книгах Елены Серебряковой умело переплетаются художественный вымысел с реальными событиями отечественной истории. Увлекательность сюжета не только заставляет сопереживать описываемые события, но и обогащать знания читателя о делах давно минувших дней.

Взаправду върность – кладъзь чести

Глава первая

Храм Рождества Пресвятой Богородицы открывался взору за семь верст до поворота на станицу Шартомская. Сама станица расположилась на левом берегу Нижнего Дона и по казачьим меркам считалась небольшой. Благосостояние обеспечивалось сплоченностью населения, организованностью мужиков, хозяйственностью баб и мудростью станичного атамана. Проявление лености и бражничества считалось проступками, за которые могли изгнать из станицы. По большому счету такой порядок поддерживался во многих станицах, но Шартомская отличалась военной подготовкой молодых казаков.

Из поколения в поколение передавались традиции пластунов. Когда именно среди казаков появились такие особенные воины, никто не знал. Сказывали всякое, но повествования уходили в далекое прошлое и расходились по легендам. Пластуны умели беззвучно перемещаться, переправляться через водные преграды, сутками неподвижно выслеживать цель, потом внезапно ее нейтрализовать. Пластунам была свойственна исключительная память любой местности.

Шартомские пластуны отличились в последней военной кампании, на Крымской войне. Героями вернулись в станицу все двенадцать человек, получили особую благодарность атамана и уважение станичников. Но жизнь в станице обозначалась разными событиями.

И в тот же год небывалую по своему распутству выходку допустила местная красавица Дорофея Косач. Девка выросла без отца, братьев и сестер Господь в семью не дал, отца в поле убило молнией. Ее мать, работящая серьезная женщина, взвалила все заботы на себя и с благодарностью принимала помощь станичников.

Дора, семнадцатилетняя девица, поехала вместе с другими бабами торговать на рынок в город. Как углядел ее столичный вельможа, какие слова преподнес молодой неопытной девке, осталось втайне. Только вернулись бабы без Доры. Увез ее столичный хлыщ без всякого сопротивления, добровольно в неизвестном направлении. Очевидцы свидетельствовали, будто перед возвращением домой подошла к ним Дора и с улыбкой во все лицо поведала о найденном счастье и предупредила, что уезжает в столицу к богатой жизни. Попросила отдать матери пять рублей, как благодарность за приют и заботу и не искать ее более. Атаман собрался сам ехать с жалобой в город, чтобы блюстители порядка нашли и наказали похитителя, но взмолилась мать Доры. «Нынче позор на всю станицу, а коли жалоба пойдет, то на всю округу ославим девку». Послушался Елизар Никодимович, отменил свое решение, но успокоиться казаки не могли долго.

Молодая Косач вернулась ближе к зиме, вернулась не одна, с младенцем в чреве. Атаман зазвал станичников на площадь и велел Дорофее держать ответ перед земляками. Упала проказница на колени, сперва завыла, потом запричитала о жизни своей поломатой и доли несчастной. Стала прощенье просить. Тут ее мать подошла и тоже запричитала. Народ, знамо дело, начал расходиться. В мае она освободилась от бремени, на белый свет явился мальчик, получивший при крещении имя Василий.

Осуждать женщину можно сколь угодно и как заблагорассудится, но ребенку от того ни жарко, ни холодно. Ребенку уход нужен, любовь близкого человека и постоянная забота о нем. Таким близким человеком стала мать непутевой Дорофеи. Та только грудью кормила, а бабка делала все остальное. Благо хоть хозяйство вели вдвоем, да станичники помогали.

Время вещь непредсказуемая. То плетется так, что каждая минута будто повисает, а то как понесется и только года считай. Васюхе исполнилось шесть, когда его определили в младшую группу по военной подготовке. Обязанности по дому с него никто не снимал. В восемь парень уже справно сидел на лошади; бегал наперегонки быстрее всех своих ровесников; плавал, как рыба; по деревьям лазал, будто дикарь какой. За свой неукротимый нрав получил кличку Стригунок. С этих же годов отдали Васюху в приходскую школу учиться письму и счету. Грех Дорофеи стал забываться, на Стригунка смотрели с надеждой, как на будущего главу семейства Косач.

В храм Рождества Пресвятой Богородицы сходилось много православных. Кто постоянный из станичников, а кто заезжий, кому на душу место легло. На пришлых привыкли внимания не обращать, люди к Богу приходят, а не глазеть друг на друга. Так неизвестно откуда появился невзрачный мужичок в сюртуке инженера. Часто приезжал на службу и потом уезжала в своей коляске. Только с Дорой снова случился конфуз. Проводил инженер пару раз бабу из церкви до дома и уехал на своей таратейке в известную даль. Призвал атаман Дорофею к себе на разговор. Дескать так и так, достанет в станице одного сиротинушки. А та упала в ноги и молвила, что любовь у них обоюдная и зовет ее с собой горный инженер за Урал на постоянное жительство. Атаман думал до вечера, потом еще раз призвал женщину на разговор.

– Дам тебе, Дорофея Косач, разрешение на отъезд. Даже бумагу выпишу кто ты такая и откуда. Но исполни три условия: оставь Васюху в станице; признайся и своей рукой напиши кто его отец, где живет; обвенчайся с инженером в нашей церкви.

– Не хочет батюшка нас венчать, – ответствовала Дорофея, – говорит мало знает моего избранника.

– Тогда пусть твой инженер явится ко мне на разговор, потом сам отведу его в храм и заставлю принять клятву перед образами о серьезности намерений.

То ли любовь была такая сильная, то ли почувствовала Дорофея, что встретила свою судьбу, но исполнила все три условия и укатила в неведомые края. Станичники недолго горевали, некоторые даже перекрестились. Ведь мужеская натура впечатлительная. Не дай Бог, кто западет на Дору, и тогда в другом доме греха не оберешься.

Стригунок рос, набирался сил, отъезда матери вроде и не заметил. Ведь рядом была бабка, она никуда не делась. В пластунском деле он превзошел всех своих ровесников, в учебе проявил не дюжие способности. Пришел к атаману учитель приходской школы и поведал, что Косач сперва задавал умные вопросы, не в пример другим. Учитель находил на них ответы. Потом начались вопросы, которые требовали заглянуть в пособия. Ответы на них учитель давал на другой день. А теперь Косач спрашивает такое, что всей подготовки учителя вместе с его книгами на ответ недостаточно. Просветитель высказал твердое убеждение, что парню надобно учиться дальше, искать заведение в городе.

Когда Елизар Никодимович остался один, подошел к полке на стене, открыл крышку и достал ту бумагу, что написала ему перед отъездом Дорофея. Ровным почерком она аккуратно вывела фамилию, имя и отчество отца Васюхи и его адрес в Санкт-Петербурге. Атаман решил написать письмо. Конечно, в самом начале писанины он принес всяческие извинения, ведь Дорофея могла все придумать, и настоящим отцом парня мог быть какой-нибудь офицерик-пьяница. В том случае, если ошибки нет, то он извещал адресата, что его четырнадцатилетний сын проявляет к учебе особое рвение и желает продолжить обучение в серьезном заведении.

Елизар Никодимович сначала про письмо ничего никому не сказал. Запряг лошадь в свою коляску и поехал в город. Пообещал жене вернуться к вечеру. В Батайске нашел почту, опустил конверт в ящик и подошел к мужику, сидевшему на козлах почтовой кареты. Тот, видимо, ожидал загрузку и скучал без дела. Атаман пожелал здравия и назвался. Мужик, скорее всего находился в состоянии внутренней озабоченности и, потому недружелюбно буркнул что-то в ответ. Атаман проявил настойчивость и узнал, что хотел.

– Скажи, любезный, в городе имеется место, где обучают недорослей?

– Ремеслу али наукам? – сквозь зубы переспросил ямщик.

– Наукам, – подстать ему процедил Елизар Никодимович.

– Тута такого нет, надобно ехать в Ростов.

Атаман возвращался домой в полном раздумье. Он рассчитывал, если подтвердится отцовство, получить какие-то деньги и определить Стригунка на учебу в город, все же недалеко от станицы, и станичники постоянно проведывать будут. Теперь он не знал, что делать.

Дома рассказал о содеянном жене и добавил про свои терзания. Получил успокоение. Мудрая женщина поддержала мужа в том, что тем письмом он очистил свою совесть и сделал все, что мог в своем положении.

То, что произошло через два месяца, осталось в памяти станичников на долгие годы. И потом передавалось в виде легенды от отцов к детям, от дедов к внукам. К хате Елизара Никодимовича подкатил экипаж в виде кареты и двух всадников-кавалеристов. Господин в богатом сюртуке зашел в дом атамана и представился. Он оказался посыльным курьером от князя Адальневского Георгия Кирилловича с целым списком званий и должностей. Чиновник предъявил бумагу за подписью самого князя и, заверенную в канцелярии его Императорского Величества. В том документе князь признавал сыном Василия Косача и гарантировал полное дальнейшее устройство жизни. Елизар Никодимович послал за Василием, его бабкой, священником отцом Михеем и учителем. Наказал особливо никого не пугать и не торопить.

– Вот, Матрена Феофантьевна, нашелся вашему внуку отец. Васюху признал сыном князь Адальневский из столицы. Прислал документ с печатью, что обязуется организовать Василию всякие жизненные устройства. Ты, Матрена Феофантьевна, пойми, внук у тебя способный и тут мы его обучить не можем.

У бабки сперва задрожали губы, потом затрясся подбородок и потом она разродилась причитаниями:

– Что ж такое деется? Елизар Никодимович, атаман ты наш справедливый, не погуби, на кого меня оставляешь? Только Васюха в силу стал входить, помогать в хозяйстве, а ты его в какую-то преисподнюю отправляешь. Матушка, Пресвятая Богородица, заступница, вразуми обидчиков, не дай рабе твоей Матрене сгинуть среди бела дня.

Бабка была настроена продолжать свои стенания, но атаман прервал ее и спросил мнение Василия. Парень вышел на середину избы, откашлялся и уставился глазами на потолок. Наконец атаман не выдержал:

– Ты сам-то хочешь ехать на учебу?

– Оно конечно не помешало бы поглядеть, как там учат в больших городах. Только тут сторона больно дорогая моему сердцу, тут все знакомо и исхожено.

– Вот и погляди другое место, сравни и реши, где лучше.

– Может спросить у станичников? – предложил парень, – Елизар Никодимович, откинь занавеску, погляди на улицу.

Атаман уставился в окно и обомлел. Добрая половина станицы собралась у его хаты. Привычно что ли барскую карету видеть в станице и всадников в странных мундирах и шапках.

– Что до станичников, дело мое. Ты сам что решаешь? Ответствуй. И негоже держать в ожидании столичного гостя и уважаемых людей. Какая молва пойдет о Шартомской в Санкт-Петербурге?

– Коли так случилось, то я согласен, – потом подумал и начал сначала, – согласен, но коли там не приживусь, назад меня примите?

Атаман кивнул и обратился к бабке:

– Тебе, Матрена Феофантьевна, буду присылать на ночь дочь свою младшую Дуняшку. Потом, когда привыкнешь, поймешь, что была неправа.

До Москвы ехали в карете, ночевали на постоялых дворах, в дороге провели двенадцать дней. За длинную дорогу Василий неоднократно затевал разговоры о своем отце. Кто он, чем занимается, хватит ли у него денег содержать его на время учебы? К приезду в Москву он уже знал, что князь Георгий Кириллович входит в круг приближенных Государю Императору, является консультантом по вопросам внешней политика Российской Империи. Узнал, что князь профессор Санкт-Петербургского университета, читает курс лекций по Римскому праву. Но больше всего Василия удивило, что князь, человек одинокий, ни жены, ни детей у него нет. Многие слова Васька не знал и не понимал, но уяснил, что тот, к кому он едет, птица важная. В первопрестольной поселились в особняке князя Адальневского и три дня ждали его приезда из столицы.