Огни на дорогах четырех частей света

Мы едем вниз по крутому склону горы; узкая дорога, края которой с внешней стороны обрываются в пропасть, огибает выступы скал, тонущих в зелени. Эти скалы, рвущиеся вверх из зеленого массива леса, с их фантастическими формами совсем не похожи на произведения природы. Бледно-розовые (телесного цвета), золотисто-желтые, голубовато-серые, как кожа людей различных рас, они кажутся какими-то заколдованными существами, магией волшебника превращенными в камень, но не утратившими своей первоначальной, человеческой или звериной, души.

Скалы горы Монсальват

Вышло солнце, и все заиграло радужными красками. Легкое облачко тумана, пронзенное солнечным лучом, обвилось прозрачным тюлевым шарфом вкруг розовой скалы. Что-то напоминает это облачко, этот тюлевый шарф. Золотистые скалы позади – как затейливые башенки замка, роскошная зелень леса – волшебный сад. И вот выступ скалы, обвитый плющом и ползучими растениями с мелкими желтыми цветочками, похожий на ложе… Да, конечно, колдовство еще длится, это все – декорации «Парсифаля»: заколдованный сад Клингсора, прозрачные вуали танцующих девушек, увитое цветочными гирляндами ложе, на котором возлежала Кундри…

Но вот «сады Клингсора» кончились, мираж обрывается. Горная дорога, обогнув последнюю скалу, вливается в большую дорогу равнины. Живописная деревушка у основания горы; стадо овец, пастух с длинным посохом в руках, кудлатая собачка.

Некоторое время дорога идет параллельно горе. Уступчатая зубчатая пирамида Монсеррата вытягивается в длину, меняет очертания, но формы ее по-прежнему необычны. Вскоре мы проезжаем последние скалистые бастионы, и гора начинает уменьшаться, таять вдали; но еще долго видна над равниной ее зубчатая корона. Затем она исчезает, как корабль, скрывшийся за чертой горизонта.

Андорра

Страна между странами

Андоррская легенда говорит, что на горе Эскоб, на северо-востоке Андорры, остановился Ноев ковчег, когда потоп пошел на убыль и земля стала подсыхать. Ной сразу же выпустил свой голодный скот на зеленые пастбища, где трава была густая и сочная, со множеством цветов и ягод, и звери насытились. И тогда тут же у подножия горы Ной построил из камней первое убежище для скота («борд»). Теперь там очень много таких «борд», каменных сарайчиков с грифельными крышами, и один из них – говорят – и есть тот, что был построен Ноем…

Эта легенда не считается ни с библейской традицией, утверждающей, что ковчег остановился на горе Арарат, в Армении, ни с законами времени, но для Андорры она характерна: так зелены и обильны ее горные пастбища.

В слове «Андорра» есть что-то гордое, притягательное, оно звучит как имя из сказки или песни. Ученые дают разные толкования его происхождения. Франсуа Пиферрер считает, что это слово происходит от кельтского «ан» – дыхание, и «дорр» – ворота: «ворота ветра».

Но Этьен Альберт дает другое толкование, от иберийского слова «андо» – «самый высокий», и «оре» – «железная руда»: «самое высокое место рождения железа». Действительно, в горах Андорры на большой высоте находятся залежи железа, богатство которых было известно давно и разработка которых производилась еще в древности. Андоррские кустари и теперь славятся своим искусством ковки железа.

Эта оригинальная маленькая страна (464 км

и 8000 жителей), зажатая между Францией и Испанией, «Страна между странами», так называет ее краткий путеводитель, изданный английским туристическим обществом, со всех сторон окружена горами, и эта замкнутость, вероятно, явилась цементом, соединившим в одно целое людей, здесь живших и живущих.

Хижина в горах, быть может, «построенная Ноем»

Еще во времена феодализма, когда только формировалась, постоянно меняя свои границы, Испания и Франция, Андорра уже была «сама собой», и границы ее, начертанные самой природой, с тех пор почти не изменились. Тесно связанная узами языка и крови с Каталонией, вместе с ней она пережила эпоху нашествия мавров. Традиция говорит, что когда Шарлемань «очистил от неверных Барселону и прилегавшие к ней земли», он включил Андорру в свою Империю, но оставил ей свободу самоуправления и право избрать себе князя, «какого хотят». Андоррцы обратились к своему испанскому соседу, графу Урхельскому, и как бы стали его вассалами. Но дань, которую они должны были платить графу, по уставу Шарлеманя, была лишь символической: одна или две меры зерна и две или три рыбы из андоррской реки Валиры. И население Андорры сохраняло за собой право свободного пользования лесами и пастбищами своей страны.

В 1133 году граф Урхельский Эрменголл VI передал епископу города Сео Урхель свои права на андоррские долины. Епископ, нуждаясь в опоре, обратился к государю соседнего княжества, виконту де Кабоэ, и предложил ему быть его соправителем в Андорре. Предложение было принято. Права этого князя на Андорру перешли затем в результате брачного договора к другому соседу, графу Кастельбо, а потом, в 1208 году, к графу де Фуа, владения которого находились во Франции (область по соседству с Андоррой, теперь – департамент Ариеж). Таким образом, у Андорры оказались два феодальных господина: один – испанский и другой – французский; между ними долгое время шли споры, закончившиеся, наконец, в 1278 году, договором о паритете: каждый из двух соправителей имеет одинаковые права на Андорру, каждый назначает своего постоянного представителя, которые совместно ведут дела страны в области международных отношений и суда. Подати взимаются по очереди[19 - «Institutions Politiques et Sociales d’Andorre», par le Dr. Jose Maria Vidal i Guitard.].

С тех пор прошли столетия, но структура Андорры мало изменилась, она продолжает быть «феодальным княжеством» с двумя «князьями-соправителями» – епископом Урхельским, с одной стороны, и, с другой – президентом Французской ре публики, наследовавшим после падения монархии во Франции права графа де Фуа на андоррские долины.

Андорра живет довольно мирно, в ней никогда не было войны, и если и возникали «воинственные споры» между двумя соправителями и их союзниками, то они обычно разрешались за пределами страны.

Только раз возникла серьезная угроза вековому уставу и спокойному течению жизни граждан Андорры. Во время французской революции феодальные права были уничтожены, и тогда в Андорре создались две партии – одна была за реформу строя, другая стояла за традиции предков. Стране грозила междоусобица. Но когда начались стычки и были две жертвы – один убитый и один раненый – это произвело на народ такое ужасное впечатление, что все стали требовать мира и под крики «Да здравствует мир!», враждующие помирились, и основы законов остались нерушимы. В 1806 году, по просьбе граждан Андорры, Бонапарт восстановил феодальные права двух ее соправителей. И Андорра, «дочь Шарлеманя», по-прежнему живет «вне времени».

Но живет она неплохо. Андоррцы с гордостью говорят – «у нас нет бедных». И действительно, проехав через всю страну, – не только по большой центральной дороге, но и по другим, только ослу и мулу, да еще джипу доступным дорогам и тропинкам, не встретишь той крайней нищеты, которой богаты окраины многих городов больших и могучих стран.

В последние годы сильно способствовали благосостоянию страны рост туризма и индустрии.

В чем же состоят традиции и законы Андорры? Рассказывают, что приехал однажды из Америки эксперт, посланный каким-то заинтересованным обществом в Андорру, чтобы выяснить, «что такое Андорра и каковы ее законы». Он знал все законодательства мира, и для каждого была у него готовая классификация. Но когда он стал спрашивать местных жителей и чиновников: «Какие у вас законы?» – они неизменно отвечали: «Андоррские». Американец добросовестно ознакомился со способами управления и самоуправления этой страны, с декретами, хранящимися за семью замками в «Каза дель Валь» (правительственном здании, где сосредоточено управление страны) и был глубоко изумлен, так как все, что он узнал, нельзя было подвести ни под какую классификацию. Он вспоминал все, что было ему известно, искал в книгах, даже у Аристотеля и Цицерона – нет ли чего похожего, но ничего такого не оказалось, и он записал, что «форма правления андоррского государства, его правительства и законов не поддается никакой классификации, и о ней можно только сказать, что она обязана удовлетворять потребностям всех граждан всей страны и способствовать их веселости и счастью, и что это ей по-видимому, удается».

Несмотря на трудность «классификации андоррских законов», каждый андоррец прекрасно знает, что такое «быть андоррцем». Это значит – как объяснили американцу – «уметь выбирать из существующих уставов и дел только то, что тебе соответствует и что тебе действительно необходимо». – «А что же это для вас?» – задали вопрос крестьянину. Тот ответил сразу и вполне ясно: «Чтобы я мог спокойно работать на моем муле».

Андоррцы любят говорить, что народ их живет «одной семьей». Это – фигуральное выражение, но есть в нем большая доля правды. Идет оно, вероятно, из старых времен, когда все население Андорры жило и считалось «домами» – большими семьями, совместно обрабатывавшими свои земли и пользовавшимися всем имуществом семьи, посевами и лесом, скотом, постройками. В XII веке таких «домов» насчитывалось в Андорре 383. «Домом» управлял глава семьи, и на нем лежала ответственность за благополучие и благосостояние всех домочадцев.

По смерти главы семьи ему наследовал старший сын, и владения оставались неделимыми, и порядок жизни не менялся. Если же владения «дома» должны были перейти к наследнице-дочери (она называлась «пубилла»), главой семьи становился ее муж; то название дома не менялось и оставалось прежним, если новый глава семьи носил иное имя.

В случае если «пубилла» выходила замуж за иностранца (хотя бы испанца или француза), он становился главой семьи и андоррским гражданином. Этот случай – единственный, позволяющий иностранцу получить андоррское гражданство. Иначе – андоррцем можно только родиться. И если иностранец поселится в Андорре и будет жить там постоянно, и его дети – тоже, и дети детей – тоже, то эти последние, т. е. третье поколение поселенцев, только и имеют право сделаться андоррцами.

В Андорре жили люди уже в глубокой древности. Скелет, найденный в гроте Маржинета испанским ученым До Моттом, и осколки сосудов относятся, по его словам, к каменному веку. Были найдены также в разных местах Андорры в большом количестве окаменелые морские ракушки, указывающие как будто на то, что когда-то в незапамятные времена море покрывало часть страны.

Первые «исторические» жители Андорры были иберы. Затем волны народов – кельты, вандалы, аланы, тоты – прошли по Европе, и каждая волна оставляла свой след и в горах Андорры.

Во время гонений и войн, связанных с переменой власти, из Каталонии и из Франции было много беженцев, спасавшихся от преследований в замкнутой горами и труднодоступной Андорре. Быть может, это отразилось в старинной легенде, пытающейся объяснить происхождение шести церковных приходов Андорры. Почему именно шесть? А вот почему – говорит легенда:

«В некотором царстве, некотором государстве жил богатый и могучий царь. У него была любимая дочь, девушка необычайной красоты. Она нарушила волю отца и отдала свое сердце недостойному и была за это лишена наследства и изгнана за пределы родной страны. После долгих скитаний она пришла в Андорру и почти без сил остановилась у входа в пещеру, не решаясь туда войти из страха диких зверей. Но из пещеры донесся человеческий стон. Забыв свой страх, она вошла в пещеру и увидела лежавшего на подстилке из сухих трав юношу. Лицо его было залито кровью. При виде девушки он хотел приподняться, но не мог и со стоном упал на ложе: правая нога его была сломана. Он рассказал, что бежал в горы от преследований врагов и долго скрывался в пещере. Но сегодня рано утром он вышел и поднялся на скалу, чтобы обозреть окрестности – и вот громадный камень отделился от скалы и увлек его за собой, и он упал на острые камни внизу. Израненный, весь в крови, он ползком дотащился до пещеры, где нашла его девушка. Помощи ждать было неоткуда, и он думал уже, что жизнь его подошла к концу.

Девушка пожалела этого человека – такого же изгнанника, как и она сама, ухаживала за ним и выходила его. Они полюбили друг друга и навсегда остались жить в Андорре. Жили дружно и счастливо, построили дом, обрабатывали землю. У них было шесть сыновей: вот почему в Андорре, шесть церковных приходов».

На юге Франции и в Каталонии, в провинциях, прилегающих к Андорре, часто употребляют выражение «faire l’andorran» («вести себя по андоррски»). Это можно перевести приблизительно так: не выскакивать вперед со своим суждением, когда этого не требуется, – «уметь молчать». Это значит «осторожность» и, в конечном счете, мудрость, высшая дипломатия. Не эта ли мудрость сохраняет в равновесии и мире эту маленькую страну и дает ей возможность спокойной и продуктивной работы?

10 километров до Испании, 33 километра до Франции

В Андорре-ла-Велла, столице маленькой страны Андорры в сердце Пиренеев, на площади есть столб, указывающий направление дорог, с надписью: «33 километра до Франции, 10 до Испании».

Автомобилисты, едущие в Андорру, обычно предпочитают дорогу со стороны Испании, она гораздо шире и удобнее. Там горы не так высоки, меньше резких поворотов, и природа Андорры там богаче. Зато северная часть страны с ее высокими горами, многочисленными синими озерами (на берегах некоторых из них даже летом лежит снег) и зелеными, лучшими в Пиренеях, пастбищах, сохранила всю красоту и свежесть нетронутой дикой природы.

Подъезд к Андорре со стороны Франции очень красив. Сначала дорога бежит среди низких холмов, покрытых виноградниками, вдоль реки Ариеж. Затем холмы становятся круче, и вскоре после города Фуа начинается резкий подъем в гору. Долина, по которой мы едем, суживается и постепенно превращается в горное ущелье; в глубине его шумит Ариеж, ставшая бурным потоком – ее покрытые пеной пороги белеют далеко внизу. Горы поднимаются широкими зелеными уступами.

Июнь – месяц буйного цветения. Все цветет. Кусты дикого шиповника усеяны нежными розовыми цветами. Цветут липы, их сладкий, все покрывающий аромат смешивается с горьким запахом трав. Вдоль дороги растут миниатюрные деревца-кустики, сплошь покрытые желтыми цветами, пахнущими горьким миндалем. Красные маки пылают в ярко-зеленой траве.

Дорога все идет вверх, вот уже исчезли леса – мы поднялись в область лугов. Наползает зеленоватый туман, наполняет долину, и кажется, что это внизу белеет вода; горы и дикие крутые скалы напоминают норвежские фиорды.

Краткая остановка – несколько минут – на границе, и вот мы в Андорре. Смутно видны окутанные густым туманом горы. Дорога вьется над пропастью: по краям она обсажена белыми столбиками высотой в человеческий рост. Верхушки их окрашены красным, и в тумане они походят на горящие свечи, мне даже кажется, что я вижу, как колеблется их пламя.

Пейзаж. Дорога на перевал

Мы все поднимаемся. Редкие встречные машины гудками предупреждают о своем приближении, их зажженные фонари, вынырнув из-за поворота, вспыхивают в тумане белесоватым светом.

Наконец, туман начинает редеть, становится все прозрачней, и вдруг – его нет: он остался внизу, белым глетчером лежит в ущелье. Над нами в голубом небе сияет солнце, кругом расстилаются горные луга.

В этом заколдованном зеленом царстве не видно ни людей, ни животных. Но вот – первая встреча: вниз по пустынной дороге идет одинокая белая овца, худенькая, молодая, почти ягненок. Она идет сбоку дороги, как полагается пешеходам. Видно, что она очень устала – голова поникла, одно ухо загнулось назад, другое висит мягкой тряпочкой. В походке этой усталой странницы есть что-то человеческое. Вероятно, она заблудилась, отбившись от стада.

Или, может быть, у нее есть своя определенная цель где-то там внизу, и она знает, куда идет?

Мы осторожно проехали мимо. Я оглянулась: она продолжала идти, и вся ее фигурка выражала покорное усилие: «надо идти – и я иду».

На перевале столб с надписью: «Перевал Энвалира, высота 2407 метров». Дальше – спуск, впереди зеленое плато в форме неглубокой громадной чаши, отороченное черными грифельными скалами, на которых, точно тушью очерченный, лежит снег.

На фоне зеленого и белого – силуэты лошадей. Они пасутся здесь табунами, здесь им привольно, спокойно, и у них счастливый вид. Невольно вспоминаю андоррскую легенду о том, что именно здесь паслись стада праотца Ноя вскоре после того, как прекратился потоп и ковчег остановился на вершине горы Эскоб, на северо-востоке Андорры. И лошади эти – потомки лошадей, что вышли тогда из ковчега.

Пастух и овцы

Теперь вместо ковчега на хребте маячит изящный силуэт белой башенки с круглой шапкой-крышей. Это – радиостанция «Андорра», связь с внешним миром.

Начиная спускаться, проезжаем мимо столба, на котором прибита доска с изображением овцы. Немного дальше – громадное стадо овец, как белый жемчуг, рассыпанный по зеленому бархату поля. Пастух, черноусый андоррец с блестящими глазами, в широкополой шляпе, стоит у дороги, опершись на длинную палку; он смотрит на нас, улыбаясь. Возле него – две овчарки.