Одна из тридцати пяти

– Это не от Эдмунда, – сказала Элина, недовольно нахмурившись, – это официальное приглашение от лорда Берингера.

– Да ладно? – хохотнула я, надеясь, что подруга шутит. Отнюдь, она была предельно серьезна. – Ты же не хочешь испортить мне настроение? – надула я губы. – Что еще нужно этому человеку?

– Чтобы ты явилась в его кабинет через час, – отдала мне записку Элина.

– Тебе не кажется, что он уделяет мне слишком много внимания? – произнесла я, чувствуя, что если еще хоть раз увижу Райта, то стану заикой.

– Это вполне объяснимо.

Да неужели? Объяснимо? Вот только я не могу взять в толк, отчего Беренгер меня возненавидел? Разве цепляется он к другим претенденткам и приглашает их на приватные встречи?

– Ты можешь отклонить приглашение, – подсказала Элина.

Отклонить приглашение мужчины, с которым танцевала на балу или начальника тайной канцелярии и первого советника наследного принца? Это все-таки разные вещи. Хотя в записке нигде не указано, что меня вызывают на допрос.

– Неси бумагу, я напишу ответ.

Лакею, принесшему послание, пришлось дождаться ответного письма, в котором я написала: «Уважаемый лорд Берингер, я не могу принять ваше благосклонное предложение, потому что у меня дьявольски болит голова». Изъясняясь словами самого Райта, это было хорошее оправдание.

– А теперь пора позавтракать, – сказала я слегка обескураженной Элине, которая долго уговаривала меня отказать Берингеру как-нибудь по-другому.

И хотя я понимала, что он придет в ярость, и даже очень удивиться моему маленькому бунту, не могла отказать себе в удовольствии одержать над ним крошечную победу.

Посему это трагичное утро спасало лишь одно: я проспала урок мадам Жизель, которая муштровала других девочек, но от конной прогулки, которая была запланирована на послеобеденное время, мне увильнуть не удалось. Все дело в том, что программа сезона была составлена пару сотен лет назад, и ей неукоснительно следовали. Применяли не только дамские седла, замысловатые многослойные юбки и турнюры, но и парики, шляпы-треуголки с пышными перьями, особые хлысты и ботинки с массивными шпорами. И представьте даму, надевшую все это, взгромоздившуюся на несчастного коня и скачущую по долине? В Хоупсе я тренировалась несколько месяцев хотя бы не падать из седла вслед за своей шляпой, которую было просто невозможно удержать на голове.

Элине повезло больше: она могла не вешать на себя клише прошлых веков, но герб дома ей держать пришлось.

Выбор коней особый ритуал. В сезон самых покладистых специально привозили с юга, воспитывали, обучали, давали свыкнуться с хозяйкой. И те леди, у кого водились деньги, могли не бояться оказаться в грязи, едва вдев ногу в стремя. Другие, включая меня, рассчитывали на счастливый случай.

Коня даме подводил вышколенный грум в традиционной форме. И этот конь был великолепен – высок, мускулист, горяч. Но, как правило, некоторые леди платили груму за то, чтобы увидеть соперниц вверх тормашками в каком-нибудь муравейнике. Поэтому иной раз лошадь могла быть с норовом.

На конной прогулке присутствовал принц – как же без него? – который мог выбрать спутницу. Выбранная им леди получала негласный титул избранницы. Нередко именно та дама, которую будущий монарх приглашал на прогулке, получала в качестве бонуса самого принца и корону. И в этот раз Эдмунд не был предсказуем – его избранницей стала Брианна, вторая в списке, покуда красавица-Розетта исходила желчью.

Огромный парк с оврагами, мостами был полон гвардейцев, внимающих каждому движению Эдмунда. Его советники, пэры, герцоги и графы разных мастей, одетые в лучшие одежды и сверкающие амулетами, брошами, цепями и кольцами, весло переговаривались, пока дамы водружались в седла в безумно тяжелых многочисленных юбках.

– Джина, грациознее, – улыбаясь, процедила компаньонка, поднимая герб дома эль-Берссо.

Обливаясь потом под колючим белоснежным париком, я балансировала в стремени, силясь усадить огромных размеров турнюр в злополучное седло. И, видит Бог, я бы справилась с этой задачей, если бы не Розетта, оседлавшая прекрасного вороного коня. Ее хлыст застрекотал в воздухе, мой Гратион дернулся вперед и забил копытом. Грум успел подхватить меня под руки.

– Вы не ушиблись? – телохранитель Розетты, наемник, смотрел на меня сверху вниз, как на букашку.

Виновница же этого падения лишь фыркнула и, сделав знак телохранителю, пустилась вскачь. Не дождавшись моего ответа, мужчина покорно последовал за ней.

– Интересно сколько она платит этому человеку, чтобы он выполнял любую ее прихоть? – поморщилась Элина.

Это интересовало меня не так сильно, как отсутствие самого чудовищного и бессердечного человека на свете – Райта Берингера. Хотя этому отсутствию стоит порадоваться.

– Джина, ты должна лучше узнать окружение Эдмунда, – будто прочитав мои мысли, произнесла компаньонка. – Садись, наконец, в седло!

Конная прогулка была неплохим шансом завести нужные знакомства, но мой Гратион этому противился, пугливо поджимая губу и дергаясь, когда к нему приближались другие лошади.

Некоторое время я безуспешно догоняла свиту принца, который занял лидирующую позицию в этих скачках и двигался к парковому мосту. Я изрядно оторвалась от Элины, чувствуя, что шляпа и парик сползают мне на спину. Свет летнего солнца мелькал через листву, ослепляя. И неожиданно мне навстречу выскочили два всадника. Гратион испуганно заржал, вставая на дыбы и сбрасывая меня в кусты репейника.

– Леди эль-Берссо? – осведомился один из всадников, наблюдая, как я бултыхаюсь в шелке собственной юбки. – Послание от лорда Беренгира. Он желает видеть вас незамедлительно.

Покуда один из мужчин поднимал меня на ноги, а я портила парик, выдирая колючки, другой рассказывал мне о том, что приглашения подобного рода отклонять не стоит. Да я и не хотела. Сейчас было как раз то самое время, когда я была наилучшим образом подготовлена к встрече – разорванный подол платья, испачканные перчатки, шляпа съехавшая на затылок, растрепанный парик.

Дворец опустел. Я шла по коридору, слыша тревожное эхо до самого кабинета Райта. Передо мной распахнулись двери, и, не замедляя шаг, я влетела внутрь, прошагала к столу, за которым в задумчивой позе сидел Берингер, облокотилась ладонями на столешницу и выпалила, сдувая со лба прядь волос:

– Какого черта вам от меня нужно?

Он с ленивой медлительностью поднял голову, его зрачки опасно сузились. Мой внешний вид его ошеломил, а больше то, что я не заикалась, не краснела, а упрямо глядела в его глаза.

– Присядьте, – приказал он.

Этот тон – хладнокровный, сдержанный, вдумчивый – отрезвил меня. С меня разом слетела спесь.

– Говорите, что вам нужно, – произнесла, растеряв браваду.

– Хотел принести вам свои извинения, – вдруг заявил он, – все-таки мы с вами не с того начали.

Теперь я ощутила себя настоящей идиоткой и неловко поправила парик.

– Вы серьезно?

– Абсолютно, – отозвался он, поднимаясь.

Я стала ерзать на стуле, когда он вдруг прошагал по комнате и остановился где-то за моей спиной.

– Джина, ты любишь вино?

– Ч-что?

– Надеюсь, что любишь.

– Милорд… я…

Он вдруг появился передо мной, медленно поставил на стол бутылку вина и два бокала. Видя, что именно он припас в качестве извинения, меня передернуло.

– Спасибо, конечно, но я… опаздываю, – нашлась я и затараторила: – Мне срочно нужно вернуться. Моя компаньонка ужасно волнуется, я ее знаю… Да еще этот конь безумный… – я стремительно поднялась, но услышала.

– Сядь на место!

Как гром среди ясного неба.

Райт разлил вино по бокалам, протянул один мне, а сам сел на краешек стола, задумчиво касаясь пальцами своего бокала и извлекая из хрусталя жалобные протяжные стоны.

Он был вправе держать меня рядом с собой хоть до рассвета, я бы и слова не посмела сказать против. С такими мужчинами – суровыми, опасными, властными – нельзя играть.