Клин клином

Клин клином
Елена Рахманова

Надежда обожала своего грузинского князя Ладошу: поселила его у себя в квартире, окружила вниманием и заботой, написала за него диссертацию. Защита прошла с блеском, девушка уже слышала свадебные колокола. Но Ладоша женился на другой, а Надю попросили уступить ему свою должность. Разобиженная девушка помчалась на Волгу залечивать раны в старом, любимом, унаследованном от тетки доме. Но покоя она здесь не нашла: ночью в дом залез какой-то тип, оказавшийся, правда, симпатичным художником, ожил старинный портрет, еще и привидение объявилось – было от чего сойти сума, но Надя – крепкий орешек, она во всем разберется…

Елена Рахманова

Клин клином

Глава 1

– Ой, девочки, вы не представляете: он – князь! – Надежда обиженно посмотрела на хихикнувших подруг и с вызовом повторила: – Князь! Самый настоящий князь! Ладоша сам мне об этом сказал!

Тут ее позвали к телефону, и она побежала в отдел, бросив через плечо:

– Вы только не уходите, я сейчас вернусь!

Дело происходило под надписью «Место для курения» на лестнице одного из столичных институтов, занимающихся проблемами современной экономики. Помимо шаткого одноногого сооружения для окурков, рядом на подоконнике среди чахлых растений красовалось несколько персональных металлических банок из-под кофе и пива, полных бычков. Однако, как правило, здесь не столько курили, сколько обменивались новостями. А посему зачастую тут толклись и некурящие. Как, например, та же Надежда.

Посмотрев ей вслед, одна из подруг – Ксюша – усмехнулась:

– Князь, а как же! Говорят, у них там все князья, куда ни плюнь.

– Но Надька утверждает, что в Ладошиной семье денег куры не клюют, – возразила вторая подруга по имени Татьяна.

– Тоже мне аргумент! Небось в советские времена мандаринами торговали, вот и разбогатели, – ответила на это неромантическая Ксюша и зашипела: – Тише, Надька возвращается. Еще услышит, о чем мы тут говорим, и обидится.

– Это Ладоша звонил, – запыхавшись, радостно сообщила Надежда. – Хочет, чтобы мы вечером опять встретились. Знаете, у меня такое чувство, что он без меня часа прожить не может! Ведь вчера весь день вместе на работе провели и после тоже…

Глаза ее сверкали, щеки горели румянцем. Как любая влюбленная девушка, светловолосая и сероглазая Надежда Павловна Ивановская выглядела привлекательнее, чем обычно.

– А защита у твоего ненаглядного Ладоши когда? – поинтересовалась Татьяна.

– Через два месяца, в мае, – ответила Надежда. – Сегодня заключительную главу ему отдаю.

– А сам-то он хоть пару абзацев написал? – съехидничала Ксюша и тут же обругала себя за свой острый язык. Ну зачем было поддевать подругу, когда и так ясно, что она видит своего ненаглядного исключительно в розовом свете.

– Зря ты так! – воскликнула Надежда. – Ладоша знаешь какой умный, не чета многим нашим! Уж поумней тебя точно будет. И работает много. А то, что я ему помогаю, так что с того. Хорошая жена должна жить интересами мужа, тогда семья получится крепкая!

– Так уж и жена? – опять не совладав с собой, встряла Ксюша.

– Конечно жена. Будущая! Как Ладоша защитится, так мы сразу же в Сочи поедем. Он меня с родными знакомить будет, – заявила Надежда и, повернувшись, гордо направилась в отдел.

– Ну что ты вечно ее дразнишь? – попеняла подруге Татьяна. – Не видишь, что ли, влюблена в него Надька без памяти. Так дай человеку посмаковать свое счастье… Или ты ей завидуешь?

Ксюша даже задохнулась от подобного предположения:

– Я?! Завидую?! У меня, между прочим, свой муж имеется, не чета этому Ладоше, красавец каких поискать, сама видела. А на этого ты хоть посмотри повнимательнее! Не знаю, как тебе, а мне Ладоша даром не нужен.

– Парень как парень, – пожала плечами Татьяна. – Ну, может, полноват немножко.

– «Полноват немножко»! Да он как раскормленная хрюшка!

В словах Ксюши была лишь доля правды. Не хрюшка, конечно, но был Владимир Автандилович Мгеладзе довольно упитан. Однако не сказать, чтобы уродлив. Его густые, падающие на лоб черные волосы, широкие, четко очерченные брови, яркие темные глаза и гладкая матовая кожа были определенно хороши. Портили картину лишь упругие полные щеки и пухлые, почти девичьи губы. И естественно, живот – округлый, пока лишь слегка проявляющий желание прорваться сквозь препоны модной рубашки и пиджака. Но пройдет совсем немного времени – и он заявит о себе весомо и зримо. Как пить дать заявит.

Однако выросший преимущественно в заботливом женском окружении – отец, видный правительственный чиновник, умер лет пятнадцать назад, – где его баловали и всячески превозносили до небес, Ладоша ни секунды не сомневался в своей исключительности. Будь то внешний облик или умственные способности. То, что Надежда Павловна Ивановская, кандидат экономических наук, возглавляющая один из отделов института, влюбилась в него чуть ли не с первого взгляда и вызвалась помочь с написанием диссертации, он воспринял как само собой разумеющееся. А со временем и сам воспылал к ней ответными чувствами. Ему всегда нравились тоненькие, легонькие, светленькие девушки с ясным взором.

А Надя была светленькой не только снаружи, она словно светилась изнутри. И чем больше Ладоша общался с молодой женщиной, тем больше находил в ней приятности. Это только когда дело касалось работы, Надежда Ивановская была бескомпромиссна и тверда как сталь. Точнее, как остро отточенный, изящный клинок. А с ним, со своим милым и ненаглядным, она делалась мгновенно мягкой и нежной, уступчивой и податливой…

Когда Ладоша рассказал о своей новой знакомой маме, Ариадна Теймуразовна подумала немного и сказала:

– Ты у меня мальчик умный. Сам знаешь, как тебе поступить. Только не обещай ничего раньше времени.

– Не волнуйся, мамочка. Не буду, – заверил мать послушный сын.

А к чему обещать, когда и без слов все было ясно. Если молодой человек чуть ли не каждую неделю преподносит девушке цветы, водит в дорогие рестораны, делает подарки… и ни с кем другим больше не встречается, если остается на ночь в ее квартире и говорит всякие красивые слова про русскую березку, которая украсит собой суровый горный склон, какие могут быть сомнения, что ждет молодых людей впереди?

Поначалу Ладоша снимал квартиру, а затем это показалось обоим излишним. Зачем, раз после работы они все равно ехали к Надежде? А она мало-помалу изучила грузинскую кухню и теперь запросто готовила чахохбили и сациви, хачапури и лобио, так что Ладоша действительно приходил к ней как к себе домой. В шкафу и в прихожей лежали и висели его вещи, на мониторе светились понятные лишь посвященным фразы о том, что «интеграционные блоки среди стран СНГ не будут в ближайшее время представлять собой РИС адекватное ЕС», и знакомые с детства запахи доносились из кухни. Живи и радуйся.

Именно этим Ладоша и занимался. Причем самозабвенно.

Защита прошла с блеском. Особо отметили хороший русский язык, которым просто и емко была изложена сложнейшая экономическая проблема, а также предложен интересный и тщательно аргументированный подход к ее разрешению в современных условиях.

Надежда сидела в заднем ряду, как простая смертная, и внимала знакомым словам с замирающим сердцем. Словно они и вправду были написаны не ею, а сотрудником столичного научно-исследовательского института, подающим большие надежды молодым ученым-экономистом В. А. Мгеладзе. Последующее за защитой застолье было изобильным, красиво сервированным, украшенным цветистыми кавказскими тостами под настоящее грузинское вино…

– Ну, ты как? – спросила подругу Татьяна. – Наверное, с ног падаешь от усталости и волнения.

– Есть немного, – ответила Надежда и отхлебнула из бокала, который держала в руке. – Но это не главное. Главное – все уже позади. И как все замечательно прошло, ты видела? Как Ладоша прекрасно смотрелся! А как говорил!..

– Это ты ему слова писала или он сам сподобился? – поинтересовалась подошедшая Ксюша, засовывая в рот тарталетку с паштетом из гусиной печенки, отчего вопрос прозвучал невнятно.

Однако Надежда расслышала и зыркнула на нее сердитым взглядом.

– Даже в такой момент язык попридержать не можешь, – обиженно произнесла она и собралась было демонстративно покинуть подруг, но Ксюша состроила жалобную мину и попросила:

– Ну прости. Сама не знаю, как это у меня получается. Вроде хочу сказать что-то хорошее, а выходит совсем наоборот.

– А ты думать, прежде чем рот раскрыть, никогда не пробовала? – не хуже Ксюши съязвила Надежда, но было видно, что продолжать начавшуюся ссору она не расположена. Уж слишком момент был радостный.

– Все, больше не буду, – пообещала Ксюша. – Сегодня уж точно. Пойдем лучше еще чего-нибудь вкусненького съедим.

– Вы идите, а мне кусок в горло не лезет, – сказала Надежда и, отойдя в укромный уголок, стала наблюдать за тем, как Ладоша о чем-то беседует с заместителем директора института по научной части. Точнее, почтительно внимает тому, что ему говорят.

«Наконец-то Ладошу заметят и по достоинству оценят», – думала она, безмерно гордясь своим возлюбленным и уже совершенно забыв о том, кто и кому писал «эпохальный» труд, который «внесет свой вклад в дело развития на современном этапе», ну и так далее и тому подобное…

В горле опять пересохло, и Надежда снова отпила из бокала, не чувствуя вкуса замечательного вина…

Домой приехали ближе к вечеру и по отдельности: сначала – Надежда, через час – Ладо. Правила игры были дотошно соблюдены: у этого торжества мог быть только один виновник, остальным следовало уйти в тень.

Только переступив порог своей квартиры, Надежда поняла, как безмерно устала. Но тем не менее она заставила себя поправить макияж и прическу и села ждать новоиспеченного кандидата экономических наук. Даже туфли на шпильках скидывать не стала.