Маринка

– А еще я беременна.

Евдокия Петровна только вздохнула… и приняла непутевую дочь.

Людочка родилась зимой, а летом Нина собралась на заработки. И уехала с концами. Евдокия Петровна. Растила внучку в строгости, чтобы избежать ошибок воспитания с Ниной. Но ситуация повторилась с точностью. Закончив школу, Люда сказала:

– Все, бабушка, я к маме в Ленинград поеду. Пойду работать на завод. Там комнату в общежитии дают.

Вернулась Люда в деревню, когда срок родов приблизился. Родила доску и укатила обратно. Так Маринка появилась в доме Евдокии Петровны. Девочка росла, а бабушка старела. Заботы прибавлялись, а силы уходили. Вот что-то со школой делать нужно. Кто водить будет? Мысли Евдокии Петровны ходили по кругу, пока сон не пришел к ней.

***

Бабушкин сон короток. Евдокия Петровна вставала рано: нужно печку затопить, воды наносить, еды на день приготовить. Осторожно, чтобы Маринку не потревожить, Евдокия Петровна выбралась из кровати и начала одеваться. За ночь дом выхолаживало. Хлипкие стены не выдерживали состязания с январскими ночными морозами, хотя бабушка топила печь жарко, дров не жалела.

Ночь звездная, ясная, тихая. Тропинка в сарай протоптана. Дрова у Евдокии Петровны хорошие, горячие – сухая береза – от нее самый жар. Каждое лето покупала бабушка машину дров – на зиму хватало. Денег не жалела, знала: на тепле экономить – себе дороже будет. Растопила печку – за водой отправилась. Колонка была рядом, за три двора по улице. Евдокия Петровна за раз по два ведра носила, бочку в доме напоняла, чтобы всегда запас был. Одно ведро наполнила, второе подставила, да не удержалась, потеряла равновесие, поскользнулась, упала так, что в глазах потемнело. Попыталась подняться Евдокия Петровна – страшная боль в ноге пронзила все тело. Лежитбабушка у колонки и пошевелиться не может. «Так и замерзну здесь, – подумалось. – На ноги не поднимусь – здесь ползти надо». И поползла. Каждое движение – холодный пот. Боль. К счастью, соседка, Клавдия Ивановна, шедшая за водой, увидела ее.

– Дуся, ты что, зашиблась?

– Не встать мне, Дуся, помоги.

– Погодь немного, сейчас людей покличу.

Разбудили Клавдия соседей, кое-как донесли Евдокию Петровну до дома – она грузная, тяжелая. На кровать водрузили. Маринка заплакала – испугалась.

– Бабушка, что ты? Умрешь теперь?

Молчала Евдокия Петровна.

–Врача тебе надо, Дуся. И Людке телеграмму дать, пусть приезжает.

– Хорошо, – решила бабушка.

– Не хочу к маме. Не хочу. Баба Дуся, не отдавай меня.

– Там видно будет. Как Бог даст.

Клавдия забрала Маринку к себе – до прихода врача, а Евдокия Петровна лежала, не шевелясь, и думала о том, что же теперь будет. Невеселые приходили к ней мысли. Врач приехала поздно, уже темнеть начинало. Осмотрела бабушку, пощупала ногу и сказала:

– На перелом шейки бедра похоже. В больницу надо вам. Одна не справитесь.

Клавдия Ивановна засуетилась:

– Дуся, не переживай. Маринку досмотрю. А ты лечись.

Евдокия Петровна покидала свой дом с тяжелым сердцем.

***

Людмила приехала на третий день. Рна появилась на пороге дома Клавдии Ивановны румяная, веселая.

– Где тут моя доченька? Как она поживает?

Маринка спряталась за Клавдию и тихонько наблюдала: что же будет?

– Здравствуй, Людмила, садись. Хорошо поживает твоя дочка, а ты вот что-то к ней не торопишься.

– Так работаю я, тетя Клава, вот на неделю отпросилась, по семейным обстоятельствам отпуск получила. И сразу приехала.

– За неделю дела не делаются, – строго сказала Клавдия Ивановна, – бабушка на ноги не встанет. Дальше что делать будешь?

– Там посмотрим, – отрезала Людмила. – Собирайся, Маринка, домой пойдем.

– Ты сначала дом-то потопи. Он три дня холодный стоит, а потом ребенка дергай.

Люда хотела что-то ответить, а потом махнула рукой и ушла.

Взвился дымок над домом бабушки Дуси, Людмила разложила гостинцы на столе и стала поджидать Маринку. Но дочка не торопилась.

– Бабушка Клава, можно я у тебя останусь? Не хочу к маме, я боюсь.

– Чего ты боишься, глупая? Это же мама твоя. Смотри, как она соскучилась! Приехала, гостинцев тебе привезла, подарков. Пойдем вместе смотреть.

– А потом обратно к тебе?

– Посмотрим, Маринка, посмотрим.

Поздно вечером, уложив Маринку, Клавдия Ивановна начала неприятный разговор.

– Я ребенка у себя держать не могу больше, старая уже, силы не те. А она – вон какая егоза. Забирай дочку с собой, Люда. Другого выхода у тебя нет.

– Куда же я его заберу? В общежитие?

– Хоть в общежитие, хоть в интернат сдавай, если совести нет. Мне она чужая. День-два досмотреть – одно дело. Это я могу. А дальше – нет. Это мое твердое слово. Думай, девка, дочка-то твоя.

Клавдия Ивановна ушла. Такой поворот жизни Людку совершенно не устраивал. Она, конечно, могла забрать дочку в общежитие: в комнате жила одна, точнее, с кавалером. Вот внем-то, в Николае, вся загвоздка и была. Он ничего не знал о ребенка. Людка хотела выйти за него замуж, а потом рассказать о Маринке, но все рушилось. Коля был парнем видным, многие Людке завидовали, но он никогда не женился бы на женщине с ребенком. Ситуация была безвыходной. И вдруг Людмилу осенило: «Отвезу Маринку к матери. Пусть у нее немного поживет, а там будет видно». Так все и разрешилось. На следующий день Людмила стала собирать Маринкины вещи, а через день, взяв в руки чемодан и плачущую дочку, она твердым шагом направлялась к автобусной остановке, чтобы навсегда покинуть ненавистную ей деревню.

Глава 2. Бабушка Нина

Нина Ивановна молча разлила вино по стаканам.

– И вот ты решила подкинуть мне девочку, как котенка? Тебе кажется, что я соглашусь? – обратилась она к Люде.

– Мама, сейчас я не могу ее оставить у себя, понимаешь? Если Коля узнает, что у меня есть ребенок, он никогда не женится. А я хочу замуж. Не буду, как ты, одна куковать.

– Знаешь, доченька, ты меня со счетов не списывай. Я тоже … ого-го! Могу жизнь свою устроить.

– Что-то до сих пор не устроила, – скептически заметила Люда и продолжила вкрадчиво-просительно:

– Мама, ну давай договоримся до лета.