Везет как рыжей

– На пороге его нет!

Я встревожилась. Кот у меня нежный, избалованный, сугубо домашний, чтобы он по собственной инициативе ни с того ни с сего на ночь глядя ушел из дому?! Такого еще не бывало!

– Тоха! Ты где?

Мы быстро осмотрели квартиру, особо проверив любимые Тохины «норы»: под ванной, под диванами и под шкафом. Кота нигде не было, и я моментально впала в панику:

– Украли нашего Тоху!

– Украли наши сто пятьдесят баксов! – всплеснул руками муж.

В младенчестве Тоха был продан мне котозаводчиком именно за эту сумму. Коляну всегда свойственно было рассматривать кота как стратегический финансовый резерв.

Мы шумно сбежали по лестнице во двор.

– Кота не видели? Такой белый, крупный, мохнатый? – Колян сразу провел блиц-опрос населения.

Бабульки на лавочке невнятно заквохтали.

– Клупный белый кот уехал в масыне, – шепелявя и картавя, с готовностью сообщил свидетель лет шести, вынимая грязный палец изо рта и тыча им в воздух. – Во-он в той, котолая за угол сволачивает!

– Про какую-такую сволочь он говорит? – тихо переспросила меня Ирка, не имеющая навыка общения с младенцами.

– Может, про ту самую? – предположила я.

Мы дружно повернули головы: за угол медленно втягивался хвост черного «мерса». Нет, та сволочь, которая украла меня нынче поутру, ездила на синей «десятке». Постойте-ка, а ведь этот калошного цвета «мерс» нам сегодня уже попадался!

– Кыся, бегом за ним, – скомандовал Колян. – Там проезд узкий, весь в колдобинах, он быстро ехать не сможет. Ирка, мы огородами, ему наперерез, перекроем выезд на дорогу!

Теряя туфли, я побежала за черной машиной и, против ожидания, ее догнала: она стояла за углом с работающим двигателем, слегка трясясь.

– Дрожишь, гад! – ликующе вскричал Колян, выпрыгивая из клумбы к капоту «Мерседеса».

Ирка отстала от него на пару шагов, зато у нее в руках был здоровенный деревянный кол, заостренный и испачканный землей. За колом по земле волочились плети фасоли.

Однако вцепиться в машину мы не успели: дверца распахнулась, и из нее с ревом вылетела молния – белая, вполне шаровая: Тоха. Кот сиганул в клумбу и помчался в сторону, противоположную родному дому, шурша цветами, устилающими его путь.

– Отставить разборки, ловим кота! – закричала я, ныряя в клумбу следом за Тохой.

Ё-моё, какая зараза посадила в палисаднике картошку, ноги же можно переломать! Оступаясь и ругаясь, я пробежала по грядкам, выскочила, как чертик из табакерки, на сидящих на лавочке бабушек, тут же прыгнула в следующую клумбу, споткнулась о корень, растянулась во весь рост и последним усилием сцапала ускользающего кота за хвост. Тоха заорал, в панике полоснул меня по руке когтями, но я не ослабила хватку, второй рукой ухватила зверя за загривок и зафиксировала позицию.

– Отпускай, я его держу! – вовремя подоспела Ирка.

В четыре руки мы прижали изворачивающегося кота к земле.

– Тряпку бы надо какую-нибудь, – тяжело дыша, проговорила Ирка.

– Есть тряпка, – вспомнила я.

Хорошо, что не оставила в квартире сумку! Благословенное пончо опять пригодилось!

Спеленав кота как младенца – так, что из черного матерчатого кокона виднелась только суровая блондинистая морда, – мы торжественно проследовали домой. По пути я озиралась в поисках запропастившегося куда-то Коляна, но его нигде не было видно.

– Ленка, это не Колянова тапка? – Ирка нагнулась, подобрала с земли пляжный шлепанец.

– Похож, – согласилась я, невольно хмурясь.

– А где же второй? – заинтересовалась Ирка.

– А где же Колян? – поправила ее я.

И позвала – сначала негромко, потом все возвышая и возвышая голос:

– Коля! Колян, твою дивизию!

– Николай, отзовись! – во всю мощь своих легких взревела Ирка.

Из-под крыш соседних домов густо повалили вспугнутые голуби, взвизгнув, унесся в подворотню разбуженный воплем щенок, в моем доме на втором этаже распахнулось окно и оттуда высунулась бабка, громко и затейливо проклинающая «чертовых уродин, не дающих порядочному люду покоя». А Колян, из-за которого и был поднят весь этот шум, не отзывался и не показывался!

Ох! Стараясь не паниковать, я вихрем взлетела по ступенькам лестницы, ворвалась в квартиру и поспешно обследовала все помещения. Любимого мужа нигде не было.

– Сначала ты, потом Тоха, теперь Колян, – мрачно подытожила Ирка. – Крадут вас, как арбузы с грядки!

В пылу погони за черным «Мерседесом», водителя которого так никто и не разглядел, Колян не заметил, как лишился обуви. Вернее, один комнатный шлепанец остался при нем, а второй покинул хозяина где-то на дистанции.

И то сказать, ничего удивительного в этом не было: марш-бросок через клумбу напоминал бег с препятствиями, кои были и многочисленны, и разнообразны. Колян успел заметить несколько разновысоких барьеров, сооруженных из подручного материала охочими до садово-огородных работ жильцами в ходе огораживания своих персональных земельных наделов, пару водоотводных канав и монументальный пень, на котором лесовиком гнездился замшелый дедок, стерегущий неизвестно от кого в начале лета свои картофельные грядки.

Бдительный старец замахнулся клюкой, вынудив выпорхнувшего из куста Коляна совершить затейливый пируэт в воздухе. Возможно, именно тогда скромный шлепанец, не претендующий на роль спортивной обуви, окончательно вышел из игры.

Громкие крики призывающих его Алены и Ирки Колян прекрасно слышал, но предусмотрительно не отозвался. Еще чего! Да появись он перед женой полубосяком, в одиноком шлепанце, она непременно начнет язвить по поводу рассеянности гениальных программистов, у которых лишь тогда все в порядке с памятью, когда память эта – компьютерная!

Колян подумал и решил пропажу вернуть, для чего следовало пройти по тому же маршруту в обратном направлении, внимательно глядя под ноги. Авось и найдется блудный шлепанец.

Разминувшись с черным «Мерседесом», скромный серенький «Вольво» мышкой юркнул с улицы Гагарина на асфальтированную дорожку, левое крыло которой вело к дому номер три, а правое – к дому номер пять, повернул налево и остановился так, чтобы водитель мог видеть в зеркальце заднего вида нужный подъезд.

Александр выключил двигатель и нерешительно поерзал на сиденье. Он еще не знал, что будет делать, когда увидит нужного человека. И будет ли вообще что-то делать.

Александр Акимович Чернобрюх, он же Сашок, был человеком рассудительным и трезвомыслящим, но не чуждым порывов. Иногда, когда следовало бы сдержать негативные эмоции, он срывался, страшно таращил глаза, как Петр Первый в старом кино, и громко кричал на окружающих, не особенно выбирая выражения. Доставалось обычно родным и близким. Просто знакомым, совсем незнакомым и партнерам по бизнесу Сашок являл другие стороны своей натуры: практическую сметку, общительность и обаяние, создаваемое вкупе хорошими манерами, приятным баритоном и респектабельной внешностью преуспевающего бизнесмена средней руки. Александр Акимович владел и управлял небольшой строительной фирмой, дела у него шли неплохо, на жизнь в трехэтажном особняке худо-бедно хватало.

Сашок нервно побарабанил пальцами по рулю в кожаной оплетке и поморщился. Упомянутый особняк был его гордостью и одновременно непреходящей головной болью. Сашок сам спроектировал большой и довольно удобный дом, лично руководил его строительством и кое-что даже сделал собственными руками. Например, прибил плинтус в одной из комнат.

Надо бы заранее новое ковровое покрытие в бильярдной свернуть, подумал Сашок, вспомнив о ремонте. Знаю я этого пакостника, непременно испоганит…

В канаве рядом с машиной что-то пугающе зашуршало, Сашок подпрыгнул на сиденье и опасливо обернулся к окошку. Выглянул наружу, увидел слева от себя шевелящуюся коричневую спину.

– Пошел отсюда, – замахал руками Сашок. – Пошел-пошел!

– Это вы мне? – Коричневая спина распрямилась, и удивленный Сашок увидел длинноволосого парня в шерстяном свитере.